– Это километры и километры технического совершенства, – объяснил друг, – а мы умудрились впихнуть всю эту мощь в устройство, размером с «Камаз», – он покачал головой, – Сколько лет мы знакомы? Ты действительно до сих пор не знаешь, чем мы тут занимаемся?

– Знаю, конечно! – Я попытался отбиться, – Просто никогда не вдавался в детали. Мне это… ну…

– Никогда не было интересно? – закончил за меня Макс.

– Не обижайся, – улыбнулся я, – Ты же знаешь, меня мало что интересует по-настоящему.

– Ничего, если быть более точным, – усмехнулся друг, – Да не парься, я просто подкалываю. Понимаю, что человека без технического образования могут впечатлить разве что размеры производства. Но у нас есть и более закрытые для посторонних глаз отделы.

– И что происходит там?

– О, там, мой друг, ты увидишь настоящее волшебство. Пойдем.

Мы свернули в одно из ответвлений стеклянного коридора и вскоре оказались возле дверей лифта. Макс провел своим бэйджем по сенсорной панели, и двери тут же открылись.

Кабина отнесла нас вниз – достаточно глубоко, если судить по времени, которое мы провели ней, и скорости, которую трудно было не ощутить. Когда двери открылись, нас встретило лишь мягкое синее сияние закрепленных под потолком светильников.

Мы прошли по короткому коридору и оказались в небольшом помещении, заставленным электроникой. Вся дальняя от нас стена представляла собой одно огромное окно, которое выходило… Даже не знаю, как назвать то, что я увидел за ним. Это был, судя по всему, это тоже был какой-то реактор. Огромная цилиндрическая форма, перемежающаяся светящимися ободами. Вокруг нее не было ничего, но вот сам цилиндр… Мерцал мягким светом – синим, фиолетовым, охряным, красным и мягким белым. Освещение реактора постоянно менялось, а вокруг него прямо в воздухе, то там, то тут, появлялись сгустки светящихся флуктуаций, которые постоянно меняли свое положение.

Завороженный увиденным, я подошел ближе к стеклу, и уставился на это светопреставление. Подобного я и правда не видел никогда.

– Добрый день, Антон Павлович, – Макс поздоровался с единственным мужчиной в белом халате, сидящим в углу помещения. Тот будто бы не заметил нашего появления, продолжая пялиться сразу в три огромных монитора.

– Добрый, добрый, – пробормотал он, с дичайшей скоростью работая на клавиатуре.

– Как ваши успехи сегодня?

– Кажется, мы добились нового уровня компрессии, Максим Александрович, – ответил мужчина, – Только стабильности никакой.

– В каком смысле? – уточнил Макс.

– Как только начинается разгон ускорителя – частицы начинают массированную бомбардировку ядра.

– И с чем это связано?

– Понятия не имею! – мужчина, наконец, отвлекся от мониторов и обратил внимание на меня, – О, простите, я не заметил, что у нас посетитель!

– Ничего страшного, – улыбнулся я, протягивая ему руку, – Меня зовут Денис.

– Антон Павлович, – представился тот, и уточнил, – Вы физик?

– О нет, – я улыбнулся, – Переводчик. Максим любезно согласился устроить мне экскурсию по вашему предприятию.

– Ясно, – было заметно, что ученый сразу-же утратил ко мне всякий интерес.

Я вновь подошел к стеклу, не решаясь быть назойливым. Изумительной красоты всполохи света приковывали мое внимание. Вот бы заиметь такие штуки в квартире в качестве освещения!

– Антон Павлович, проверка ускорителя завершена, – неожиданно откуда-то сверху раздался женский голос. Я заозирался, а Макс прыснул со смеху.

– Не пугайся, дружище. Это Алёна, наш ИскИн, – пояснил он.

– У вас есть собственный ИскИн? – удивился я. Это действительна была новость. Насколько я знал, подобные вещи использовались лишь на редких предприятиях, и в очень ограниченном количестве. С чем это было связано – понятия не имею, но сам факт, что мой друг (точнее – его отец) имел возможность установить такую штуку на этом заводе, говорил о многом. О том, что мне очень повезло с таким знакомством, например.

– Конечно. Ты просто не представляешь, какие расчеты приходится здесь проводить. Впрочем, и я слабо это представляю, все-таки мое дело – продажи.

– Как тебя вообще пускают сюда?

– Ну, я ведь сын владельца, – усмехнулся Макс, – Не парься, никто тебя не осудит за нахождение здесь, – он повернулся к физику, – Антон Павлович, покажете моему другу пару заклинаний? Я обещал ему невероятное зрелище.

– С удовольствием, – откликнулся тот, – Как раз и узнаем, насколько точный расчет произвела Алёна для нового уровня компрессии. Молодой человек, – обратился он ко мне, – прошу внимания на реактор.

Мы с Максом подошли к стеклу. Физик некоторое время возился с панелями управления реактором, а затем я потерял дар речи.

Если вы когда-нибудь представляли застывшую в воздухе молнию, то поймете, что я увидел. Реактор в мгновение ока превратился в огромное электрическое дерево – от него во все стороны прямо на моих глазах начали формироваться тысячи разрядов разного цвета. Одни были толще, другие – совсем тоненькие. Между ними повисли крохотные шарики непонятной субстанции, а помещение, в котором мы стояли, залил мягкий свет.

– Обалдеть, – прошептал я. На этот раз Макс ничего не сказал – он также был заворожен увиденным.

В следующее мгновение все это великолепие пришло в движение – наверное, Антон Павлович поменял параметры. Разряды начали крутиться – сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Теперь помещение реактора было заполнено размытым светящимся пятном.

– Внимание! Опасность перегрева реактора! Срочно покиньте помещение!

Звук сирен и предупреждение ударили меня по ушам, выводя из транса. Я тряхнул головой и повернулся к Максу. Он был бледен, а в свете реактора и вовсе напоминал мертвеца.

– В чем дело?

– Уходим отсюда, живо! – друг ничего не ответил, толкнув меня к выходу. Я не стал сопротивляться.

Макс повернулся к физику, все также сидящим за приборной панелью и попытался вывести его, но тот лишь замахал руками и что-то крикнул моему другу. Вокруг нарастал немыслимый гул, который очень сильно давил на уши, и я не услышал ничего из того, что мой друг говорил. Тот оставил попытки уговорить ученого и подскочил ко мне:

– Ходу! – скомандовал он, и провел бэйджем по сенсорной панели. Ничего не произошло.

– Блять, блять, блять! – выругался он, и попробовал еще раз – никакого эффекта.

У меня в горле встал ком. Я повернулся к стеклу и увидел, как огромное щупальце, свитое из электрических (или каких там?) разрядов подобралось к нему. Затем, словно попробовав на прочность единственное, что нас отделяло от ректора, ткнулось в него – раз, другой. А потом с силой ударило, и стекло разлетелось на миллион осколков. Физик и Макс упали на пол, а я, как дурак, остался стоять. Меня сковал страх, и последнее, что я запомнил – как энергетическая плеть приближается к моему лицу.

Глава 2

Чуть позже чем тогда, но чуть раньше, чем сейчас

Вы когда-нибудь просыпались от холода? Не легкого дискомфорта, который бывает, когда выставишь кондиционер в комнате на пару градусов ниже, а от лютого мороза. Когда кажется что еще чуть-чуть – и конечности попросту отвалятся? Такое могут представить разве что заядлые походники, которые треть жизни провели в горах, но никак не человек, всю жизнь проживший в городе.

Я в походы никогда не ходил, поэтому не представлял. До настоящего момента. Сон исчез разом. Не как обычно, урывками – еще мгновение назад я спал и вот уже лежу на сырой земле, шипя от холода. Стоп, на какой еще земле?!

Я попытался встать, но все тело сковала жуткая судорога, и я застонал. Что, блин, происходит?! Я заметил, что действительно лежу на земле, от которой ощутимо тянуло холодом. Более того – я был совершенно голый! Что за нахер?!

Кое-как растерев руки друг о друга, я принялся за ноги. Надо было разогнать кровь, иначе можно довести дело до ампутации. К счастью, спустя минут пятнадцать я почувствовал, что ломота слегка отступила и я решился встать на ноги.

Оглядевшись, я понял, что нахожусь где-то… Где? Этого я не знал. Под ногами – сырая земля. Справа – плоская, как блин, равнина. Над горизонтом вставал огненно-красный шар, подсвечивая верхушки высоченных елей по левую руку. На небе – ни облачка, лишь виднелись звезды, еще не успевшие спрятаться перед рассветом. Хм. Рассвет. Это что, я почти сутки провалялся без сознания? Но тогда как я оказался на природе? Кому взбрело в голову отвезти меня из лаборатории сюда? Бред какой-то.

Я попрыгал, потом поприседал, разгоняя кровь. Вроде бы немного согрелся. Нужно было решать – что делать? Честно говоря, в голове у меня царил полный сумбур. Я попытался вспомнить – может быть, были какие-то вспышки, проблески сознания после той аварии возле реактора? Но нет, последнее, что я помнил – странный энергетический луч, тянущийся к моему лицу.

Машинально проведя ладонью по физиономии, я убедился, что она цела. Даже короткая щетина на месте. Осмотрев тело, я не обнаружил ни ожогов, ни других изменений. Странно. По логике вещей, я однозначно должен был умереть. Хрен его знает, что там за энергию вырабатывал этот реактор, но даже если бы это было обыкновенное электричество, разряд такой мощности испепелил бы меня на месте.

А может быть… Невероятная мысль посетила меня, и тут же накрепко засела в мозгу. Может быть, я уже мертв? Потому и без одежды. Да нет, глупости. При моем образе жизни я наверняка должен был попасть в ад, а уж никак не на опушку елового леса. Хотя кто знает – что происходит после смерти?

Впрочем, мысли о загробном мире я отмел достаточно скоро – как только живот заурчал, выпрашивая еду. Да, признаюсь честно – жрать хотелось просто невыносимо. И пить. И мне нужна была одежда – я снова начал замерзать.

Решив, что сидеть на месте и предаваться размышлениям о своем положении можно бесконечно долго, а еда, вода и штаны сами не появятся, я решил пойти. Куда – пока было неясно. С одной стороны – степь, в которой мне ловить точно нечего. С другой – лес, в котором хрен знает, какие звери водятся. Может статься, что их завтраком стану я сам. Поэтому я выбрал средний вариант – буду идти по кромке леса, пока не найду что-нибудь. Для начала – желательно воду, а там видно будет.

Теперь оставалось выбрать направление, но и тут я заморачиваться не стал, трезво рассудив, что разницы никакой. Я понятия не имел, где оказался, а соответственно – не мог сориентироваться на местности. Так что просто пошел так, чтобы восток был по левую руку.

Честно говоря, в голову лезли всякие мысли – я, например, регулярно задумывался о том, почему оказался возле этого леса голым. На ум приходила лишь не самая удачная часть «Терминатора», в которой объяснялось, почему в одежде нельзя лезть в телепорт, но так как фильм мне вообще не зашел, ориентироваться на это объяснение я не стал. С другой стороны – было очевидно, что я все-таки не в загробном мире – ощущения (холод и голод, острые камни под босыми ногами) и эмоции (дикий страх поначалу, например) были весьма реальные. А значит – я просто оказался в другом месте. Телепортация, хм. Какой бред, кому расскажи – не поверят.

Я уныло брел вдоль леса и вертел головой. Пейзаж не менялся от слова совсем – та же степь, те же ёлки. Не знаю, сколько я прошагал, но через какое-то время солнце поднялось достаточно высоко и я, наконец, согрелся достаточно, чтобы перестать стучать зубами. Иногда меня окутывали порывы теплого ветра, и это было приятно, но ближе к полудню я все острее и острее начал чувствовать голод и особенно сильно – жажду. Нужно было срочно что-то предпринимать, иначе я рисковал загнуться от истощения.

Решив, что ничего страшного со мной не случится, если слегка углубиться в лес, я приблизился к высоченным деревьям. Они действительно были огромные – метров по сорок-пятьдесят, наверное. В жизни не видел таких ёлок. Да и вообще – деревьев подобного размера. Осмотревшись и не заметив ничего необычного, я шагнул в тень этого реликтового бора.