И я действительно побежала. Потому что скрывать-то ей, может, и правда нечего, но вот скрыться от меня при желании это не помешает. Просто хотя бы из вредности. Или из мести. Ведь я ей и в самом деле угрожала. И мне это самой не понравилось. Женщина, возможно, и впрямь ни в чем не виновата. Да и никакой подруги в налоговой у меня нет.

Перед тем как покинуть квартиру Ивана, я зачем-то прихватила его фотоаппарат. Неплохая такая зеркалка – не полный кадр, но все равно достойный фотик, я в этом тоже немного шарю. А вот зачем я его прихватила? Крутилово-закрутилово! Не знаю. Вот только не надо говорить, что я клептоманка! Скорее всего, сработало мое подсознание. Ну да! Собственно!.. А вдруг у Анны Александровны я все-таки замечу что-нибудь подозрительное? И вот я побегу такая вся обрадованная в полицию, а ведьма за это время – бэм-с! – и все приберет. А так я это сфоткаю, и у меня будет что предъявить полицейским помимо слов. Хотя я очень сильно надеялась, что до полиции дело все-таки не дойдет.

Я рассуждала так… Вот только не надо говорить, что мои рассуждения – это плод девичьей истерики! В смысле, что у меня на фоне потери любимого слегка зашуршала шифером крыша. Ну да, я волновалась. А кто б на моем месте не волновался? Только некоторые волнуются спокойно, не накручивая себя почем зря, а вот я так не умею. Мне нужно действовать! Как физически – но я и так сейчас во всю прыть мчалась по улицам родного города, – так и умственно. Я рисовала в уме различные картины – в основном, правда, в мрачных тонах; я в каких-то пределах даже паниковала, но все-таки и надеялась на лучшее тоже. Или хотя бы не на очень плохое.

Короче говоря, я рассуждала так: если ведьма действительно в чем-то замешана, я это почувствую. По глазам ее бесстыжим узрею! И по этой наглой харе так ее потом пристыжу!.. А что? Я без мамы с папой росла, дворовая, можно сказать, девчонка – и уж что-что, а драться умею. И подляны распознавать там же, во дворе, научилась. А заодно и восстанавливать справедливость. Если, конечно, против меня не трое-пятеро сразу. Но ведьма-то будет одна! Наверное. В крайнем случае, зеркальный фотик еще чем хорош? Он тяжелый. Ваня меня потом простит, если что. Ради него же все.

Это было первое мое рассуждение. Второе выглядело более мрачным: ведьма на самом деле ничего не знает. Но тогда пусть колдует! Пусть развивает в себе способности поиска – самой же потом пригодится.

А еще я надеялась, что она мне расскажет, о чем Ваня тогда говорил, как себя вел. Может, на ее взгляд ничего необычного и не было, а вот я – бэм-с! – и догадаюсь по какой-то незначительной крупице, что могло стать причиной всей это дальнейшей фигни. Истина кроется в мелочах, поверьте!

И вообще, положа руку на сердце, откуда мне что знать наверняка? А вдруг даже мои буйные рассуждения не сумели дойти до того, что на самом деле устроил у Анны Александровны мой Ванечка? Ведь не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся… Нет-нет! Ничего страшного он все равно сделать не мог! Мой Ваня очень хороший. А если вдруг даже… ну, мало ли!.. Так это лишь разве что из-за любви ко мне. Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.

Вот надо же! Я и не ожидала, что ведьма Анна Александровна мне понравится. Не то чтобы я восхитилась ею до опупения, но все-таки. Она оказалась вполне еще молодой, хотя и старше меня лет на десять, и вполне себе привлекательной – поверьте, уж если я вижу, что женщина симпатичная, то так и говорю, а не начинаю искать в ее облике изъяны. Мне еще понравилось в ней то, что она умела смущаться. Даже порой краснела – уж это вряд ли сыграешь. В общем, встреть я эту молодую женщину где-нибудь на улице – у меня бы и мысли не возникло, что она ведьма. И сейчас бы не возникло, если бы я заранее об этом не знала. Она даже одевалась, по-простому, по-домашнему. Сейчас на ней были линялые джинсы и клетчатая рубаха навыпуск. Единственное, что мне показалось в ней чуточку ведьминским – так это темные волосы длиной ниже плеч, да и те оказались прямыми и гладкими, а не всклокоченными пугающей копной. Еще Анна Александровна была босиком, что мне тоже показалось неким признаком ее профессии, сама не знаю почему.

А вот мне она велела не разуваться – наверное, надеялась, что так я скорее уйду. Ну-ну. Это мы по обстоятельствам будем смотреть, а не по степени натертости пяток. Но мне мои туфли ничуть не жали, так что я могла их не снимать хоть вечность.

Анна Александровна поздоровалась со мной сухо, но вежливо и провела за собой в комнату, увидев которую, я невольно сказала:

– Вот это да!

Чего там только не было, каких только всяких-разных магических и колдовских штучек! Крутилово-закрутилово! Одни только жуткие гады – живые и высушенные – чего стоили! Ну, там не только гады в прямом смысле имелись, а также еще и огроменные жуки-пауки, жабы-лягухи и представители мышинно-крысинного роду-племени, но гады меня особенно впечатлили. Не люблю я гадов – ни ползающих, ни прямоходящих. Даже в засушенном виде.

А еще меня насторожили черепа. Особенно те, что с рогами. Все-таки Ванечка мой Лосев. Мало ли… Неудачно колданула, а у парня – бэм-с! – рога выросли. Интересный же экземпляр для коллекции! Но нет, это я так, в порядке бреда. Зубы у Ванечки были точно не такими уродливыми, как у этих черепов. Да и рога на лосиные точно похожи не были – уж их-то бы я узнала.

И все-таки я решила это зафиксировать, и спросила у ведьмы:

– Сфоткать можно?

– Это еще зачем? – насторожилась Анна Александровна.

– Красиво же! – практически не притворяясь сказала я, чем, видимо, польстила хозяйке, и она не особо охотно, но все же кивнула:

– Только чтобы я в кадр не попала.

Я сделала несколько снимков – не только черепов, но и прочих экспонатов, а также всей обстановки в целом. Как в качестве маскировки своего непосредственного интереса, так и вообще – на самом же деле красиво.

Сесть мне потомственная ведьма не предложила. Сложила на груди руки и холодно поинтересовалась:

– Так что вы, собственно, от меня хотите?

– Я не от вас, – прямо и честно ответила я. – Я в принципе хочу, чтобы Ваня вернулся. Иван, в смысле.

– Ваш будущий муж? – уточнила Анна Александровна.

– Я очень надеюсь.

– А вы не рассматривали вариант, – заметно смущаясь, сказала ведьма, – что Иван просто-напросто передумал быть вашим мужем?

– Ага, и утром поэтому дал мне ключи от своей квартиры. Очень логично, прям возразить нечего.

– То есть, последний раз вы его видели утром?

– Сплюньте! – испугалась я. – Какой еще последний? Вы же сама ведьма, знаете, как опасно бывает случайно брошенное слово!

– Согласна, простите, – покраснела Анна Александровна. Схватилась за щеки руками и поправилась: – Больше вы после этого Ивана не видели?

– Нет.

– Но почему вы сразу сделали вывод, что он пропал? Он ведь просто мог куда-то пойти… Ну да, вероятно, его телефон тоже молчит. Но ведь он мог разрядиться!

– Распилиться он мог, а не разрядиться, – буркнула я и достала из сумочки огрызок смартфона, который предусмотрительно захватила с собой.

На ведьму это произвело впечатление, но не особенно сильное. Она повертела в руках обломок гаджета и сказала:

– Вот видите! Тогда тем более.

– Тем более что?

– Тогда Иван тем более не мог отвечать на ваши звонки. У него сломался телефон.

– Да что вы говорите? Надо же, какой вы четкий диагност – по одному небольшому кусочку можете определить неисправность всего устройства! Это магия, да?

– А вот этого не надо, – раздраженно взмахнула рукой Анна Александровна. – Сомневаюсь, что это смешно. И уж совершенно точно не поможет делу. Однако согласитесь, что разговаривать с вами по телефону Иван точно не мог.

– Не соглашусь. Потому что он как раз со мной по телефону и разговаривал, когда эта фигня случилась, – ткнула я пальцем на огрызок в руке ведьмы. – Говорил-говорил, потом – бэм-с! – и замолчал. Поднялась в квартиру, а там это, – снова показала я на то, что осталось от телефона любимого. – А от самого Ванечки – вообще ни кусочка…

Я не сдержалась и шмыгнула носом. Крутилово-закрутилово! Хоть бы не разреветься перед потомственной ведьмой. Которая уже поспешила меня успокаивать:

– Но ведь это и хорошо, что в квартире не было кусков самого Ивана! Сомневаюсь, что вас бы это обрадовало сильнее, чем их полное отсутствие.

– Вы правильно сомневаетесь, – сказала я. – Но где гарантия, что его куски не разбросаны где-нибудь в другом месте? И их сейчас клюет воронье…

Теперь я уже откровенно всхлипнула. Потому что представила озвученное слишком реально и красочно. И торопливо перевела разговор на другое:

– А зачем Ваня приходил к вам?

– Я не разглашаю тайны клиентов.

– Так у него была тайна?! – ахнула я.

– Ну-у… – вновь смутилась ведьма. – В какой-то мере да. Но не обращайте внимания, – вовсе не в той, какая могла бы привести к подобному исходу.

– Выкладывай! – перейдя на «ты», грозно шагнула я к женщине.

– Но-но! – попятилась она и погрозила мне пальчиком.

Вспомнив, кто передо мной, я остановилась. Но лишь физически. Останавливаться в других смыслах я вовсе не собиралась.

– Рассказывай все, что говорил тебе Иван! – сверля ведьму взглядом, выпалила я. – Иначе, и это уже не угроза, я отправляюсь в полицию!

Я зачем-то потрясла фотоаппаратом, и похоже, именно это и побудило Анну Александровну заговорить. Странно, там же ничего такого не было… Или эти черепа с рогами и в самом деле неспроста?

– Да Иван всего-навсего хотел проверить свои чувства к тебе! – тоже перейдя на «ты», воскликнула ведьма.

– Это как же?! – ахнула я.

– Это так же! – разошлась Анна Александровна. – Любовная магия, знаешь ли! Или ты забыла, чем я занимаюсь?

– Я не про тебя… – сглотнула я непонятный ком в горле. – Я про Ваню. Он что… сомневался, любит меня или нет?..

Я все-таки разревелась. Вот дура-то! Что тут же и подтвердила ведьма:

– Перестань реветь, дура! В том-то и дело, что он слишком тебя любил, потому и боялся сделать тебе больно!

– Почему «люби-ил»?! – завыла я. – Почему «боя-ался»?! Его уже нет?! Ты что-то знаешь?! Говори-и!..

– Бздых-тырыдых! – взмахнула руками ведьма. Не, она что-то другое сказала, но по смыслу похожее. И я сразу прекратила реветь. Будто кран перекрыли. Анна же Александровна продолжила уже спокойно, будто ничего этого и не было: – Прошедшее время я употребила условно. И твой Иван не сомневался в своей любви, он лишь опасался, не потухнет ли его чувство в скором времени.

– И как? – искренне заинтересовалась я. – Не потухнет?

– А вот это уж точно не твое… – начала ведьма, но я потрясла фотиком, и она закончила фразу: – …не твоя проблема, потому что он будет любить тебя еще очень долго.

– Сколько?

– Не скажу, – насупилась Анна Александровна. – Пожалуйста, не проси! Но правда очень долго.

– Больше трех лет? – спросила я.

– Определенно больше.

– А… десяти?

– Больше. Все, Олена, хватит!

– Как ты меня назвала? – подбоченилась я.

– А… разве тебя зовут не так?

– Для тебя я Лена, – процедила я.

Но в глубине души у меня пылал цветок счастья. Не… Если цветок пылает – ему хана. А во мне наоборот, будто что-то зародилось. Ну, не в том смысле, что вы подумали, а в смысле большой и светлой радости. Какой он все-таки хороший, мой Ванечка! Самый-самый! Ну вот лучше всех, правда! Только бы еще найти его… И я продолжила допрос:

– А дальше что?

– Ничего, – отвела взгляд Анна (не буду ее больше называть Александровной – надоело, да мы уже и на «ты» все равно).

– «Ничего» – в смысле, космический вакуум? – прищурилась я. – Чего ж тебя туда не засосало?

– «Ничего» – это Иван попрощался и ушел, – глянула на меня ведьма, покраснела и снова отвела взгляд.

– А что было между тем, как ты поставила ему диагноз, и тем, как он попрощался и ушел? – поняла я очень многое по этому взгляду.