– А когда братья вернутся? – спрашивал паренек лет семнадцати – один из новоприбывших, которых я сегодня регистрировала.

– Ждем с минуты на минуту, – бородатый мужик, похожий на упитанного бычка, отхлебнул из кружки пива. На его усах осталась густая пена.

– Скажешь тоже! – хмыкнул второй, явно здешний «долгожитель». Его одежда и внешний вид указывали на то, что он тусуется в гостинице не один десяток лет. Именно такими я представляла хиппи: длинные волосы, цветастая рубашка на выпуск, брюки–клеш. На ногах сандалии. Только венка на голове не хватало. Очевидный представитель «детей цветов» – любителей травки и свободных половых отношений. – Ты, чувак, особо рот не разевай, – он хлопнул щуплого паренька по плечу. – Для кого минутка, а для кого и годы пройдут, прежде чем братья Кристофер изволят внимание на тебя обратить.

Я с укором посмотрела на Ви. Вот оно подтверждение моих опасений! Байкер только улыбнулся и провел меня к соседнему столу. Я специально села лицом к постояльцам. Меня тоже живо интересовал вопрос, когда вернутся братья Кристофер.

Между тем беседа троицы продолжалась.

– Я не могу долго прохлаждаться, – юноша заглянул в свою кружку, но пить не стал. – Мне надо сестре шепнуть, чтобы она от своего мужа быстрей бежала. Он… плохой человек.

– Он, что ли, тебя прихлопнул? – бычок нахмурился. Его кустистые брови сошлись в одну линию.

– Ага. Я случайно нашел его тайник. Там хранились женские вещи. Трусы в основном. А я от соседей слышал, что в нашем городе объявился насильник.

– Фетишист? Да, влип ты, чувак. Если бы ты его сдал, он приличный срок получил бы, – хиппи задумчиво покусывал спичку.

– От же паскуда! – бородач осуждающе помотал головой. – И как он тебя… того?

Взоры обоих обратились к пареньку. Тот вяло показал на горло.

– Придушил. Как котенка.

– А вдруг ему понравилось убивать? – спичка хиппи переползла в уголок рта. – Теперь пойдет косить направо и налево.

– Я нашел его маску, – мальчишка вздохнул. – Если бы в тайнике просто трусы были, я бы не догадался.

– Да, дело серьезное, – бычок указательным пальцем поскреб бороду. – Мешкать нельзя. Надо хозяевам как можно быстрей рассказать.

– Вот и я о том, – паренек опустил глаза в кружку. – Я за сестру боюсь.

– Я тоже за его сестру боюсь, – шепнула я Ви. Байкер сел напротив меня.

– Не бойся, им займутся, – успокоил меня здоровяк и поднял руку, чтобы хлопочущая у плиты женщина подошла к нам.

Та явилась с полотенцем в руках. Замахнулась им на троицу.

– Чего раскудахтались? Только господам настроение портите! Поесть нормально не даете!

Мальчишка испуганно обернулся на нас. Но повариха все не унималась.

– Ладно новенький правил не знает, а вам–то, остолопам, должно быть известно, что в едальне о земных делах молчат!

– Да мы… – уши бородача сделались пунцовыми.

– Все–все, мы уходим! – хиппи, поднимаясь со скамьи, миролюбиво поднял руки. – День волнительный, мы Лидию поминали, вот и не удержались.

Бородач одним махом осушил кружку, парнишка к своей так и не притронулся. Через мгновение троица покинула стол. Проходя мимо нас, каждый из них склонил голову перед Ви и с интересом взглянул на меня. Байкер ответил на внимание привычной ухмылкой.

Хиппи ненароком погладил повариху по заду, отчего тут же схлопотал полотенцем по хребту.

– Сто лет в обед, а все туда же, – зло процедила она.

– Познакомьтесь, – произнес Ви, когда мы, наконец, остались одни. Повариха приветливо ему улыбнулась. – Это Маша Обухова – лучшая стряпуха со времен первой мировой войны, а это… – он сделал паузу, чтобы зардевшаяся от смущения Мария – женщина средних лет и той милой сердцу женской красоты, про которую говорят «спелая», перевела взгляд на меня, – …наша Красная шапочка.

– Какая же она ладная! – неожиданно тонким голоском пропела повариха. До этого выговаривала посетителям так, словно в трубу трубила. – Кожей белая, очами ясная!

– Красивая? – подыграл ей Ви. Мне захотелось залезть под стол, чтобы спрятаться от ощупывающего взгляда Марии.

– Очень. Волосы мягкие, словно шелк, так и хочется потрогать. Глазоньки большие да цветом под лесной орех, бровки темные, губки пухлые, носик уточкой.

Я неосознанно схватилась за нос. Никакой он у меня не уточкой. Прямой и аккуратный. Совсем немного курносый.

Ви, глядя на меня, улыбался, а Мария продолжала плести словесные кружева – моему спутнику в удовольствие.

– Только как бы наши хозяева за такую ладу не перессорились, – с сомнением покачала она головой.

– Вот и Маша меня в расчет не берет, – пожаловался мне байкер, сделав нарочито несчастное лицо. – Не верит, что меня можно любить.

– Так вы опять сами отступитесь. Откажетесь с братьями соперничать, – по–детски простодушно произнесла она. – Не раз проверено.

– На ком? – не удержалась я. – На ком не раз проверено?

Повариха смутилась. Видимо, сболтнула лишнее.

Глава 5

В помещении повисла напряженная тишина. Ви, жалея растерявшуюся Марию, перетянул внимание на себя. Кажется, я слишком напирала.

– Понимаешь, Шапочка, ты здесь не первая молодая и красивая женщина. А там, где появляются наследницы Евы, всегда просыпается соблазн любить их.

– Ты имеешь в виду, я не первая живая женщина, которая должна лечь в постель по прихоти хозяев? – не удержалась я от уточнений. Вот же! И здесь харассмент!

– Зачем же по прихоти? – Мария раскраснелась. Веснушки на ее круглом лице сделались еще ярче. – По любви. Никто принуждать не будет. У наших господ все только по любви и согласию.

– Мария! – Ви сделал серьезное лицо. – Займись–ка лучше своими делами. Принеси нам… что там у тебя сегодня наготовлено?

– Ушица, перченые колбаски, взвар ягодный. Каравай пшеничный и крендельки соленые. Все, как вы любите.

Мой желудок откликнулся бурчанием. Я отложила размышления о царящих в «Приюте» нравах на потом.

– Надеюсь, еда настоящая, а не призрачная, – прошептала я, когда Мария отошла к очагу. Запахи запахами, но вдруг и они иллюзия?

– Уморить тебя голодом? – Ви задрал брови. – Кто тогда работать будет?

– А где вы берете продукты? Привозите или у вас ведется натуральное хозяйство? – задавала я вопросы с умыслом. Если провизию закупают, то должна быть связь с городом. Ну не на автобусе же Чистильщика их перевозят? Вот еще один страшный тип, о котором следовало бы подумать. Интересно, а он живой или мертвый?

– Зачем тебе знать? – Ви смотрел с подозрением.

– А может, вы заставляете души в саду–огороде работать? Мария, как я поняла, сто лет как мертва, а почему–то до сих пор стоит у плиты. Рабовладельческим строем попахивает.

– Неужели я слышу в твоих словах мятеж? Не рано ли устраивать революцию? – Ви наклонился над столом, чтобы я не пропустила ни слова. Я тоже потянулась к нему навстречу. В его глазах плясали искорки света. – Давай начнем с того, что я не обязан раскрывать наши секреты всяким временным работникам.

– Не хочешь, не говори. Тоже мне секрет, где картошка растет, – надулась я. А себе намотала на ус, что следует подружиться со словоохотливой Марией, которая многое знает. И о хозяевах, и об укладе здешней жизни. Не всегда же Ви будет следовать за мной по пятам?

Еда оказалась вкусной и сытной. На десерт повариха принесла сдобные булочки и кувшин взвара. Ви предпочел хлебнуть пива. Для этого он прошелся к барной стойке, и поколдовав у бочонка, сам наполнил бокал.

– А где бармен? – я покрутила головой. – Лидия обещала, что он сделает мне мороженое.

– Пока обходимся без него, – Ви, глотнув пива, от удовольствия закатил глаза. – Братья Кристофер взяли его с собой.

Вот так всегда. Пообещают и на попятный. Магазина нет, холодильника нет, мороженого тоже нет. Чудесное место.

Упоминание о бармене разговорчивая повариха не пропустила.

– Может так случиться, что Костик к нам больше не вернется, – она поставила рядом со мной вазочку с вареньем. – Я буду по нему скучать. Мороженое у него на самом деле получалось отменное.

– Почему не вернется? – я распрямила спину.

– Так для того хозяева и позвали, чтобы его беду уладить, – Мария смотрела на меня как на несмышленого ребенка. – Маялся он, виноватым себя перед невестой чувствовал. Поссорились из–за пустяка, вот он и выбежал из дома разгоряченный, а там телега.

– Не телега, а машина, – буркнул недовольный Ви.

Мария махнула рукой.

– Все едино. С жизнью расстался, а она, бедняжка, думает, что по ее вине Костя под колеса бросился. Слезами себя изводит.

– Маша, – оборвал ее Ви, – ты сама ругаешься, когда в твоей едальне говорят о земных делах. Сейчас–то почему тебя несет?

– Ой, молчу–молчу, – повариха прижала пухлые пальчики к губам, но ненадолго. Слова прямо–таки рвались из нее. – Я одного никак в толк не возьму, когда у вас руки дойдут до моих дел? Сколько еще ждать–то?

– Тебе с нами плохо? – рыжая бровь байкера поползла вверх.

– Нет, не плохо, – повариха опустила глаза. – Только здесь иногда так сильно прихватывает…

Она прижала ладонь к груди.

Ви поднялся и привлек к себе женщину. Постоял, раскачиваясь с ней, будто баюкая.

– Теперь легче? – через некоторое время он расцепил руки, возвращая поварихе свободу.

– Да, – она кивнула и потянулась к завязкам фартука. На ее лице опять светилась улыбка. – Пойду на могилке своей подружки Лидии посижу. Там хорошо, спокойно.

– Иди, милая, – Ви проводил ее долгим взглядом.

Не знаю почему, но сцена с поварихой меня задела. Сделалось обидно за Марию.

– Я поняла, кто вы такие. Вы эксплуататоры душ. Сто лет бедную Машу ради своей корысти удерживаете. Вкусно готовит, да?

Ви вернулся ко мне, сел на скамью. Пока он опускался, у меня живот скрутило от страха. Уж очень серьезен был байкер, от него опять веяло не человеком.

– Маша убила себя. В состоянии аффекта. Когда узнала, что муж погиб на фронте. Говорит, сильно любила, – Ви цедил рубленными фразами. Каждая из них била меня по темечку. – Жизни без него себе не представляла. Оставила двоих детей на произвол судьбы. Круглых сирот по сути. Старая бабка все жилы из себя вытянула, пока подняла их.

– Мария до сих пор не может себя простить, – ахнула я, понимая, какая боль засела в сердце женщины.

– Вот такие грани любви, Маргарита Павловна. Нет Маше покоя и не будет. Пусть лучше здесь, чем…

– Чем в том месте, что уготовано для наложивших на себя руки?

Я ничего не знала о потусторонней судьбе самоубийц, кроме того, что в прежние времена их хоронили за оградкой кладбища. Где же твоя могила, Мария?

Ви поднялся.

– Гость идет. Займись им, – бросил он мне на прощание и покинул помещение.

В дверь позвонили.

Я заполошно подхватилась и понеслась. Мне уже поставили в пример Лидию, ожидая от меня того же качества обслуживания. Но я сама из тех, кто уж если взялся за работу, то сделает ее хорошо.

На пороге стоял серенький человек. Растерянный и поникший. Он ткнул указательным пальцем в мостик очков, заставляя их вернуться на переносицу, но тяжелая металлическая оправа тут же сползла вниз.

– Здравствуйте! – он шаркнул ножкой, словно вытер ее о коврик, которого не существовало. Я только сейчас обратила внимание, что на каменном пороге вырезаны слова приветствия. – Я туда попал?

Вопрос поставил меня в тупик, но я быстро нашлась.

– Если ищете Последний приют, то да, вы на месте.

Мужчина пригладил тонкие волосы, но вечно дующий здесь ветер незамедлительно поднял их дыбом. Посетитель сделался похожим на взъерошенного воробья.

– Мы рады приветствовать вас, – добавила я и отступила в сторону, чтобы пропустить гостя.

Зайдя за стойку, вывела в журнале регистрации цифру 79, на этот раз более уверенно владея пером, и передала «гроссбух» новому постояльцу.

– Заполните, пожалуйста, графы, – произнесла я, ставя перед ним еще один прибор с чернильницей и ручкой.