Официант передал ему свечу и погасил свет, и в тот же момент все услышали шаги в коридоре снаружи. Они затихли у двери, и, пока постояльцы выжидали, затаив дыхание, дверь заскрипела и медленно открылась. Малькольм отпрянул назад, открыв рот, и бледное ухмыляющееся лицо с провалившимися глазами и коротко стриженной головой показалось в открытой двери.

Несколько секунд существо стояло и внимательно разглядывало их, странно моргая при свете свечи. Затем оно боком проскользнуло в комнату и, словно в недоумении, замерло на месте.

Никто не мог вымолвить и слова или шелохнуться, и все с благоговейным ужасом наблюдали за тем, как существо сняло с шеи грязный платок, после чего его голова перекатилась на плечо. Оно замерло на мгновение, а затем, держа перед собой тряпку, двинулось к Малькольму.

Вдруг свеча погасла, мелькнула вспышка и раздался хлопок. Запахло порохом, и нечто упало, извиваясь на полу в темноте. Приглушенный удушающий кашель, а затем – тишина. Малькольм заговорил первым.

– Спички, – сказал он не своим голосом.

Джордж зажег спичку. Затем он подбежал к лампе и зажег ее. Малькольм потрогал носком башмака лежащий на полу предмет и почувствовал что-то мягкое. Он посмотрел на своих спутников. В их глазах читался немой вопрос, но он лишь покачал головой. Малькольм зажег свечу и, опустившись на корточки, рассмотрел предмет на полу. Затем он резко встал и, намочив свой носовой платок в кувшине воды, вновь наклонился и с мрачным видом вытер белое лицо. Вдруг он резко отскочил назад, закричав от ужаса и недоверия, указывая на тело. Пистолет Лика упал на пол, и он закрыл лицо руками, в то время как остальные, выйдя вперед, словно зачарованные, смотрели на лицо покойного Херста.

Никто и слова не успел сказать, как в комнату вбежал Сомерс. Его взгляд упал на пол.

– Боже правый, – закричал он, – вы же не…

Никто не ответил.

– Я его предупреждал, – твердил он, задыхаясь. – Я его предупреждал. Я его…

Мертвенно-бледный, он прислонился к стене, бессильно вытянул перед собой руки и упал в обморок на подхватившего его коммивояжера.

Дом упокоения

– Все это вздор, – сказал Джек Барнс. – Естественно, в этом доме умирали люди – люди уходят из жизни в каждом доме. Что же касается шума, то ветер, воющий в трубе, и крысы, шныряющие за обшивкой, могут произвести впечатление на любого нервного человека. Налейте мне еще чашку, Миггл.

– Сперва Лестеру и Уайту, – ответил Миггл, председательствовавший за чайным столом в гостинице «Три пера». – Вы уже выпили две.

Лестер и Уайт допили чай с раздражающей медлительностью, делая перерывы между глотками, чтобы вдохнуть аромат… Миггл долил их чашки до краев и, обратившись к настойчиво ожидающему Барнсу, любезно попросил его позвонить, чтобы принесли еще кипятку.

– Мы будем стараться сберечь ваши нервы, – отметил он. – Если же вы спросите моего мнения, то я в некоторой степени верю в сверхъестественное.

– Все разумные люди верят, – подтвердил Лестер. – Моя тетка однажды видела привидение.

– И мой дядя видел, – кивнул ему Уайт.

– И вечно их наблюдает кто-нибудь другой, – стоял на своем Барнс.

– Что ж, вот вам дом, – начал Миггл, – огромный дом, который сдают за нелепо низкую цену, но никто не хочет его арендовать. По крайней мере один человек из каждой семьи, проживавшей в нем, – сколь бы кратким ни был этот срок – нашел там свое упокоение; а с тех пор, как он пустует, в нем один за другим умирали сторожа. Последний скончался пятнадцать лет назад.

– Вот именно, – отрезал Барнс. – Достаточно давно, чтобы успеть накопиться легендам.

– Держу пари на один фунт, что в одиночку вы не проведете там и ночи, что бы вы там ни говорили, – заявил вдруг Уайт.

– Поддержу, – добавил Лестер.

– Нет! – медленно произнес Барнс. – Я не верю в привидения или во всякое сверхъестественное; тем не менее я должен признаться, что мне было бы неприятно ночевать в этом доме одному.

– Почему же? – не унимался Уайт.

– Воет ветер, – ухмыльнулся Миггл.

– Шныряют крысы, – подхватил Лестер.

– Да хоть бы и так, – сказал Барнс, краснея.

– А что, если мы все пойдем? – предложил Миггл. – Отправимся после ужина и будем там около одиннадцати. Уже десять дней мы гуляем без приключений – если не считать сделанного Барнсом открытия, что запах стоячей воды сохраняется дольше прочих. По крайней мере, в этом будет новизна, а если мы разрушим чары, оставшись в живых все вчетвером, то благодарный владелец дома должен будет нас щедро наградить.

– Сначала послушаем, что нам расскажет хозяин гостиницы, – заключил Лестер. – Совсем не интересно провести ночь в обыкновенном пустом доме. Удостоверимся сперва, что в нем действительно водится нечистая сила.

Он позвонил и, послав за хозяином, обратился к нему с просьбой: во имя любви к человечеству не допустить их ночлега в доме, где нет ни привидений, ни домовых. Ответ был более чем обнадеживающим, и хозяин, в деталях описав, как выглядела голова, которую он однажды видел в окне дома при лунном свете, вежливо, но твердо попросил заплатить по счету прежде, чем они уйдут.

– Разумеется, нет ничего дурного в том, что вы, молодые люди, веселитесь, – снисходительно заметил он. – Но что если вас всех найдут мертвыми на следующее утро, что тогда мне, скажите на милость, делать? Недаром же этот особняк прозвали домом упокоения!

– Кто умер там последним? – с вежливой издевкой поинтересовался Барнс.

– Бродяга, – был ему ответ. – Он пошел туда ночевать за полкроны, а наутро его нашли повисшим на перилах лестницы, уже покойником.

– Самоубийство, – предположил Барнс. – Нервнобольной.

Хозяин кивнул.

– Так и постановили присяжные, – медленно произнес он, – да только он был совершенно здоров, когда туда входил. Мы общались с ним время от времени в течение многих лет. Я человек бедный, но и за сотню фунтов не согласился бы провести в этом доме ночь.

Он повторил эти слова еще раз, прощаясь с безумцами несколько часов спустя. Гостиницу уже закрывали на ночь; за спиной лязгнули засовы, и в то время, как завсегдатаи расходились по своим углам, приятели быстро шагали по направлению к особняку. В большинстве домиков уже было темно, в остальных же гаснул свет, стоило лишь пройти мимо.

– Довольно жестоко лишать нас ночного отдыха только ради того, чтобы убедить Барнса в существовании привидений, – пожаловался Уайт.

– Ничего, – возразил Миггл. – Цель в высшей степени благородная, и что-то мне подсказывает, что наши старания увенчаются успехом. Вы захватили свечи, Лестер?

– Я взял две. Больше у старика не нашлось.

Луна была неполная, небо покрыто облаками. Дорога, окаймленная высокими живыми изгородями, едва виднелась, а в лесу стояла такая тьма, что путники два раза споткнулись о кочки у края тропы.

– Подумать только, ведь мы оставили ради этой авантюры уютные постели! – не унимался Уайт. – Как мне кажется, это пресловутое жилище-усыпальница правее?

– Да, немного дальше, – сказал Миггл.

Некоторое время они шли молча, и разве что Уайт нарушал тишину, вознося оды мягким, чистым и уютным кроватям, от которых приятели все больше удалялись. Под руководством Миггла они в конце концов повернули направо и, пройдя с полкилометра, увидели перед собой ворота дома.

Сторожку почти целиком скрывали разросшиеся кусты, а подъезд поглотила буйная растительность. Следуя за Мигглом, путники продирались вперед, пока в тумане не возникли смутные очертания огромного здания.

– Сзади есть окно, через него можно залезть внутрь. По крайней мере, так говорил хозяин гостиницы, – сказал Лестер, остановившись вместе с другими перед парадной дверью.

– Окно? – прервал его Миггл. – Вздор! Надо все делать как полагается. Где дверной молоток?

Он нащупал его в темноте и трижды ударил.

– Не валяйте дурака! – рассердился Барнс.

– Все слуги-призраки уснули, – возвестил Миггл, – но я их сперва разбужу, а уже потом с ними покончу. Возмутительно, что нас так долго держат здесь во тьме.

Он опять налег на молоток, и удары далеко и гулко разнеслись в пустоте за дверью. Но вдруг, протянув руки, он с громким восклицанием подался вперед и чуть не упал.

– Да она все время была открыта, – произнес он с надрывом в голосе. – Идем!

– Я не верю, что ее оставили отпертой, – усомнился Лестер, отступая. – Кто-то над нами подшучивает.

– Вздор! – отрезал Миггл. – Дайте мне свечу. Благодарю. У кого есть спички?

Барнс вынул из кармана коробок и зажег свечу. Миггл, защищая пламя рукой, двинулся вперед к нижней площадке лестницы.

– Кто-нибудь закройте дверь, – попросил он, – очень дует!

– Она закрыта, – ответил ему Уайт, взглянув назад.

Миггл коснулся пальцами подбородка.

– Кто ее закрыл? – не унимался он, переводя взгляд с одного на другого. – Кто вошел последним?

– Я, – ответил Лестер, – но я не помню, чтобы я закрывал… впрочем, мог и закрыть.

Миггл хотел было что-то сказать, но раздумал и, продолжая тщательно защищать пламя рукой, начал осмотр дома вместе с остальными. Тени прыгали по стенам и прятались в углах по мере того, как приятели шли вперед. В конце коридора они нашли еще одну лестницу и, медленно поднявшись, оказались на втором этаже.

– Осторожно! – предупредил Миггл, дойдя до верхней площадки.

Он поднял свечу и все увидели перила, часть их оказалась отломанной. Затем он с любопытством глянул вниз.

– Полагаю, именно здесь повесился тот бродяга, – сказал он задумчиво.

– У тебя нездоровое воображение, – отметил Уайт, когда они двинулись дальше. – Здесь достаточно жутко и без твоих напоминаний. Что ж, давайте отыщем удобную комнату, выпьем по глотку виски и выкурим по трубке. Как вам идея?

Он открыл дверь в конце коридора в маленькую квадратную комнату. Миггл устремился вперед со свечой и, накапав расплавленного стеарина, приткнул ее к каминной полке. Остальные сели на пол, с удовольствием наблюдая, как Уайт достает из кармана маленькую бутылку и жестяную чашку.

– Гм! Я забыл воду, – воскликнул он.

– А вот я велю сейчас ее принести, – сказал Миггл.

Он с силой дернул ручку звонка, и где-то вдалеке раздалось дребезжание ржавого колокольчика. Он опять позвонил.

– Не дурачьтесь! – сказал Барнс сердито.

Миггл засмеялся:

– Я только хотел вас убедить! Должно же быть в людской хоть одно привидение.

Барнс поднял руку, призывая к молчанию.

– Что такое? – ухмыльнулся Миггл, глядя на Лестера и Уайта. – Кто-нибудь идет?

– А что, если мы бросим эту игру и вернемся домой? – предложил вдруг Барнс. – Я не верю в привидения, но наши нервы нам неподвластны. Вы можете смеяться сколько вам угодно, но мне действительно показалось, будто внизу открылась дверь и послышались шаги на лестнице.

Его слова заглушил взрыв хохота.

– Он начинает сдаваться! – подмигнул остальным Миггл. – Когда я с ним покончу, он будет убежденным верующим. Ну, кто же пойдет и принесет воды? Может быть, вы, Барнс?

– Нет, – ответил тот.

– Если вода и была в доме, то после стольких лет она, вероятно, не годится для питья, – сказал Лестер. – Придется обойтись без нее.

Миггл кивнул и, усевшись на пол, протянул руку за чашкой. Закурили трубки, в комнате распространился аромат хорошего табака. Уайт вынул из кармана колоду карт; разговоры и смех отзывались в комнате и с неохотой затихали в отдаленных коридорах.

– Пустые комнаты всегда приводят к странной мысли – что у меня неплохой бас, – сказал Миггл. – Завтра я…

Он вскочил, приглушенно вскрикнув: внезапно погас свет, и что-то ударило его по голове. Вскочили и остальные. Мгновение спустя Миггл засмеялся.

– Это свеча! – воскликнул он. – Я недостаточно крепко ее прилепил.

Чиркнув спичкой, Барнс заново зажег свечу, поставив ее на полку, сел и опять взялся за карты.