Как только Крамер упомянул фамилию Нашкина, заинтересованные звероловы обменялись друг с другом многозначительными взглядами. Хитрый боцман, чтобы отвлечь внимание Павлова от беседы, что-то шепнул ему на ухо. Павлов повеселел и согласно кивнул, тогда боцман наполнил свой стакан и стакан Павлова чистым араком. Вильмовский это сразу заметил и, воспользовавшись тем, что занятые собой боцман и Павлов стали чокаться стаканами, сказал:

– Это в самом деле было бы для нас счастливое стечение обстоятельств. Лишь бы только капитан «Сунгача» согласился взять нас на борт.

– Согласится, я уверен, – ответил Крамер с иронической улыбкой. – Такие, как он, умеют ждать и никогда не спешат. Это бывший каторжник!

– Спасибо за ваши сведения, – сказал Вильмовский. – Мне будет легче разговаривать с ним.

– Он согласится, ему необходимы деньги, – продолжал Крамер. – В Сибири никто не отталкивает руку с государственными кредитными билетами. Мы в стране, где все возможно и где расцветает… взяточничество. Не подмажешь – не поедешь!

Вильмовский молчал, а вместо него в беседу вмешался Смуга:

– Еще во Владивостоке мне приходилось слышать о Нашкине. Если не ошибаюсь, он торгует мехами. Однако мне говорили, что он живет в Нерчинске.

– Верно, вам сказали правду, Нашкин живет в Нерчинске, притом в великолепнейшем дворце, который он купил у Бутина после банкротства его золотых россыпей. Нашкин – могущественнейший финансовый воротила Сибири, – пояснил Крамер. – Фактории Нашкина разбросаны по всей Восточной Сибири. У него есть отделение также и в Сретенске, откуда начинается навигация по Амуру.

– Ну и черт с ним, с этим Нашкиным! Ваше здоровье, господин капитан, – сказал Смуга, поднимая свой стакан.

– За здоровье дорогих гостей! – воскликнул Крамер.

Вскоре обе бутылки арака опустели. Китайцы погрузили дрова. Крамер неохотно прощался со звероловами, говоря им, что служба не дружба, особенно на почтовом пароходе.

– Другое дело такой «Сунгач», – сказал капитан, горячо пожимая руки боцману, которого он считал настоящим немцем. – Капитан «Сунгача» может ждать вас день, два и даже целую неделю, если только ему за это заплатить. Ну, желаю вам успешной охоты!

Гости сошли на пристань. «Вера», протяжно гудя, отчалила и, выбрасывая из пароходной трубы искры, вскоре исчезла за поворотом реки. Воспользовавшись тем, что Павлов заинтересовался китайцами, звероловы отошли в сторонку, чтобы поговорить на свободе.

– Глупый немец дал нам важные сведения, – начал разговор боцман. – У меня даже дух захватило, когда он упомянул о Нашкине.

– Жаль, что мы не могли подробнее его расспросить, – вмешался Томек. – Если говорить правду, у меня уже чесался язык…

– Жалеть нечего, – заметил Смуга. – У Нашкина, конечно, много работников. Я сомневаюсь, интересовал ли Крамера ссыльный, который, наверное, не получил никакой важной должности.

– Ты прав, Ян, – сказал Вильмовский. – С каким же презрением он говорил о капитане «Сунгача» как о бывшем каторжнике!

– Возможно, у капитана мы узнаем больше, – сказал Томек.

– Не советую касаться того, что нас интересует, – сказал Смуга. – Мы доподлинно знаем, что Нашкин живет в Нерчинске. Это весьма важное известие. Мы все глубже и глубже лезем в волчью пасть. Один не слишком продуманный ход или даже слово могут повлечь за собой наше поражение.

– Я с тобой полностью согласен, Ян. Ты начальник экспедиции, остальные пусть прислушиваются и… молчат, – твердо заявил Вильмовский.

– Согласен, вполне согласен, – подтвердил боцман. – На пароходе я не вмешивался в разговор с этим немцем, а только занялся сыщиком, чтобы он вам не мешал.

– Должен признать, боцман, что вы, несмотря на свой темперамент, ведете себя почти образцово, – похвалил Смуга. – Ну а если бы вы перестали подтрунивать над Павловым, было бы совсем хорошо.

– Иной раз я сам себе прикусываю язык, но это очень сложный вопрос, потому что у меня руки чешутся, стоит только увидеть этого негодяя. Он не одного из наших уже выдал! Забавно, что его лисья морда кажется мне почему-то удивительно знакомой… Видимо, все сыщики похожи друг на друга, а я на своем веку порядком на них насмотрелся.

Вильмовский внимательно глянул на моряка, задумался и насупил брови, но не сказал ни слова. Ему тоже показалось, что он откуда-то знает сыщика.

Спустя два часа к пристани подошел пассажирско-грузовой пароход «Онон». Как и раньше, китайцы быстро погрузили дрова, и «Онон» отправился вниз по реке.

Звероловы напрасно поджидали прибытия «Сунгача». Спустилась ночь. Кули наловили рыб, поджарили их на кострах, съели, искупались в реке и исчезли на ночь в шалашах. На страже остались только два старика.

На рассвете сторожа разбудили путешественников. К пристани подходил «Сунгач». Наскоро одевшись, звероловы выбежали на берег.

Вверх по реке шел старый двухмачтовый буксир американского типа с длинной и высокой надстройкой, возвышавшейся над палубой. Буксир тянул за собой две баржи, соединенные друг с другом бортами. Вблизи пристани буксир уменьшил скорость, чтобы ослабить канат, после чего отцепил баржи.

Освобожденные баржи сначала остановились на середине реки, потом двинулись вниз по течению, но «Сунгач» на всех парах ловко догнал их и пристал к баржам левым бортом. С барж на буксир перешли люди. Через минуту «Сунгач» с баржами у борта пристал к берегу.

Глазами знатока боцман наблюдал за ловкими маневрами буксира и одобрительно кивал.

– Молодец капитан, славно действует, особенно если учесть, что он бывший каторжник! – похвалил боцман. – Но Крамер не солгал, потому что, если судить по осадке, обе баржи идут порожняком.

– Тем лучше для нас, – вмешался Вильмовский. – Ян, пожалуй, вести переговоры с капитаном следует тебе.

– Хорошо, я поговорю с ним, – согласился Смуга.

Тем временем буксир медленно подходил к пристани. Полуобнаженные матросы бросили швартовы^[32]. Кули ловко набросили их на рымы^[33]. В окне капитанской рубки показалось лицо рыжебородого человека. Он с трудом протиснул широкие плечи в иллюминатор и оперся локтями о подоконник.

Кули на русско-китайском жаргоне хором его приветствовали. Капитан важно кивнул им головой.

– Ну как, ребята, дрова готовы? Можете начать погрузку? – спросил капитан по-русски.

– Уже, капитан, уже! – хором ответили кули.

– Ну так беритесь за работу! – воскликнул капитан, мягко улыбаясь китайцам.

Смуга сошел на платформу пристани и снял кожаную шапку, обшитую по околышку мехом.

– Здравствуйте, господин капитан, можно ли с вами поговорить насчет одного дела? – спросил он.

Небрежным движением капитан поднял правую руку к козырьку клеенчатой фуражки, внимательным взглядом окинул Смугу, осмотрел группу мужчин, стоявших вблизи. После довольно длительной паузы он ответил:

– Только у вас ко мне дело или у этих господ тоже?

– Дело касается нас всех, – ответил Смуга.

– Хорошо, я сейчас сойду к вам.

Капитан исчез, но тут же его огромная фигура показалась на сходнях. Он медленно сошел на палубу, а потом неожиданным, ловким прыжком перескочил через борт судна и очутился на пристани.

– Слушаю вас, – обратился он к Смуге.

Смуга повел его к друзьям.

– Познакомьтесь, это господин Броун, английский подданный, препаратор чучел животных, – говорил он, показывая на Вильмовского. – Наш юный друг, Томаш Вильмовский, путешественник и зверолов, а это господин Броль из Германии, укротитель животных. Мы участники охотничьей экспедиции, организованной фирмой Гагенбека. Кроме нас, в экспедиции участвуют стрелок из Индии, господин Удаджалак, четыре следопыта-гольда и… еще один господин… господин Павлов, приставленный к нам в качестве наблюдателя хабаровским исправником.

– Очень приятно познакомиться с таким международным обществом, – ответил капитан, не называя своей фамилии. – Чем могу служить?

– Мы хотели бы нанять ваше судно для перевозки экспедиции в район Благовещенска, где мы собираемся заняться ловлей местных птиц.

– Гм, неудобный груз… Тигры, лошади, собаки, телеги, люди и… господин Павлов, – громко перечислял капитан, рассматривая лагерь путешественников.

– Мы сделаем все возможное для того, чтобы не причинить вам лишних хлопот, – вмешался Вильмовский.

– К сожалению, я не смогу разместить вас всех в каютах «Сунгача», – сказал капитан.

– Нам это нисколько не мешает, ведь и без того часть наших людей должна находиться на баржах рядом с животными, – любезно добавил Смуга.

– Гм, мне необходимо обдумать ваше предложение, – с явной неохотой в голосе ответил капитан.

Потерявший терпение боцман подошел к Смуге и довольно громко сказал по-польски:

– Если бы на моей калоше появился такой спесивец, то он в три мига очутился бы за бортом. Предложите ему монету, он сразу же станет мягче!

– Не мешайте, боцман, – шепнул Вильмовский.

Капитан «Сунгача» стоял, задумавшись, слегка склонив голову на грудь. Вдруг он заглянул боцману прямо в глаза, подошел к нему так близко, что грудью коснулся груди боцмана.

– Это что, в Германии такие обычаи, что боцманы бросают за борт капитанов? – вызывающе спросил капитан тоже на польском языке. – Со мной не так-то легко справиться!

– Не вводи меня во искушение, браток, – проворчал боцман прямо в лицо капитану.

Тот расхохотался и воскликнул:

– Ну наконец мы договорились! Немец и англичанин говорят по-польски. Очень интересное общество. Не удивляюсь, что исправник включил в его состав своего шпика! Однако, если господин Броль, укротитель животных, он же боцман, хочет выбросить меня за борт, я готов предоставить ему для этого случай. Грузите, господа, свой табор на баржи. Раз вы поляки, то мы как-нибудь потеснимся, а ваши паспорта меня мало интересуют. Насчет денег поговорим позже!

– Спасибо вам, господин… извините, я недослышал вашу фамилию, – сказал Смуга, придержав капитана за руку.

Капитан помрачнел, прищурил глаза и вызывающе ответил:

– Анастасий Петрович Некрасов, к вашим услугам, бывший матрос Балтийского флота, приговоренный к пятнадцати годам каторги за контрабандную перевозку нелегальных листовок в Петербург. Нужны ли вам еще какие-нибудь рекомендации? На каторге в Каре я сидел вместе с Коном, Рехневским, Маньковским, Дулембой и Лурией^[34].

– Нам не нужны рекомендации, капитан! Неужели вы на каторге научились так хорошо говорить по-польски? – спокойно спросил Вильмовский.

– Нет, этот язык был мне знаком и раньше, – ответил капитан и, словно внезапно забыв польский, начал по-русски обсуждать подробности погрузки имущества экспедиции на баржи.

К группе беседующих мужчин подошли нанайцы, а потом из палатки показался Павлов. Некрасов приветствовал его, приложив ладонь к козырьку фуражки, как видно не заметив протянутой ему руки, потому что повернулся лицом к реке и пригласил звероловов осмотреть судно.

VI
По Амуру на пароходе

Во время плавания на пароходе по Амуру звероловы мало видели капитана «Сунгача». Дни стояли погожие и теплые. Благодаря этому путешественники большую часть дня могли проводить под открытым небом на баржах, рядом с животными. Только во время обеда все сходились в кают-компании, но тогда в основном вели вежливые разговоры на русском языке.

Некрасов держал себя со звероловами любезно, но несколько свысока. Не навязывал пассажирам беседу, никого ни о чем не спрашивал. Явное пренебрежение он проявлял только по отношению к Павлову. Если капитану не удавалось миновать его, он бросал на агента холодные взгляды.

Звероловы наблюдали за капитаном. Все говорило о том, что это был революционер, закаленный в борьбе с царизмом. Своим поведением он пробуждал доверие; даже Нучи, который презирал Павлова, о Некрасове говорил: «Капитан хороший глаз, свой человек».