– Еще мальчишкой, – улыбнулся Родерик, и на его щеке появилась ямочка. – Мать мне тогда хорошенько ввалила. Они-то безобидные, но придавить могут. Моя мать не магичка. У меня еще два брата и сестра, и все без магии. Я младший и вроде белой вороны в семье.

– А отец?

– Погиб за Стеной. Нам даже не отдали его тело, чтобы похоронить.

Родерик поднял камешек и бросил его в море.

– Тебе не место там, Арнелла, – вздохнул он, вдруг перейдя на «ты». – Если бы у тебя был хотя бы третий уровень… Но второй – это патруль. Я не могу представить, что ты пойдешь в хаос. Не хочу.

– Это ведь еще не сейчас… Да и какие у меня варианты? Запечататься?

– Нет. Конечно, нет. Я сам тебя отговаривал… Кто бы знал, что так все повернется, – усмехнулся он. – Ты магичка огня, второго уровня, запечатывание – вообще не вариант, особенно теперь, после Лабиринта.

Он пристально посмотрел на меня, и я невольно смутилась. Серые глаза казались хмурыми, как небо над морем, и под их взглядом мне было неспокойно, словно перед штормом.

– Я уже говорил тебе, что ездил к императору за разрешением на брак, но он отказал мне, – отрывисто произнес Родерик.

– Я помню, – сказала я, опустив взгляд и рассматривая сухую траву у моих ног.

– Однако император добавил, что если ты забеременеешь, то он пересмотрит свое решение.

– Как любезно с его стороны.

– Если бы ты носила ребенка, то никто не отправил бы тебя в хаос, – пояснил Родерик. – Это исключено.

– Но ведь мы уже выяснили, что я не беременна, – напомнила я.

– Но ведь это можно исправить, – вкрадчиво произнес Родерик. – Да, я понимаю, что давлю на тебя. Но ты просто не знаешь, в какой мир попала. Хаос, Стена, патруль – это лишь одна сторона монеты, а есть еще ровные и император, и придворные интриги, и неизвестно, что страшнее. Я хочу защитить тебя, Арнелла. Со мной ты была бы в безопасности. Неужели я так пугаю тебя? Я тебе противен?

– Нет, – прошептала я едва слышно.

Родерик никогда не был мне противен. А такой, как сейчас, он мне нравился: простой и открытый, пусть и жесткий в своей честности.

– Но ведь нам дали эти пилюльки, – сказала я. – Чтобы не залететь.

– Что? – переспросил он, и на его лице отразилась такая гамма чувств, что мне даже стало его жаль. – Уже? Когда?

– Пару дней назад, – ответила я. – Комендант сказала, их всем девушкам дают после Лабиринта. Как раз чтобы не получилось, что пора за Стену, а патрульный с животом.

– После Лабиринта? – простонал Родерик. – Хаос меня раздери! Я-то думал в конце второго семестра, и так оно и было, потому что Лабиринт обычно проходят позже… А тут Лабиринт перенесли, и… Вот дерьмо!

– Так что это вариант отпадает, – добавила я слегка злорадно. – Вы поэтому преследовали меня? Поэтому приходили ночью и шептали все те слова, после которых мне едва удалось уснуть? Поэтому у меня каждый день индивидуальное занятие по расписанию? Вы хотели меня соблазнить и заделать ребеночка!

– Да, – ответил он прямо. – Вот такой был коварный план.

– А меня спросить не пробовали, мастер Адалхард? – возмутилась я. – Поговорить, объяснить…

– А чем, по-вашему, я сейчас занимаюсь, Арнелла Алетт? – вспылил он. – Может, и вам попробовать объяснить все словами? Что я сделал не так? Скажете, что вам не понравилось заниматься со мной любовью? Так это ложь! Вам совершенно точно понравилось! Как минимум четыре раза!

– Это не любовь была! – возразила я. – Вы меня просто поимели! Я пришла к вам… Я думала… Помолвка с Тиберлоном – дело рук моей мамы. Я не хотела выходить за него и уж точно никогда не любила, и не знаю, что вам там наплела Мисси, я с ним не целовалась. Он меня врасплох застал! Я ни с кем не целовалась даже, до вас. А вы, мастер Адалхард, со мной, как с распутной женщиной! Это было слишком! И потом явился такой, – я подбоченилась и произнесла басом: – Будешь жить со мной, Арнелла Алетт, собирай вещи. Хватит! Хватит за меня решать! Сначала мама, потом вы…

– Так, подожди, – Родерик улыбнулся и, проведя ладонью над задымившейся травой, пригасил начинающийся пожар и взял меня за руку. – Давай по порядку.

Я выдернула руку и демонстративно отодвинулась, но тут же охнула, получив еще одну занозу.

Родерик успел первым: обхватил мою щиколотку и, аккуратно вытащив щепку, порвавшую чулок, провел большим пальцем по стрелке.

– Ширритен, – произнес он, и нитки сплелись снова.

– Ого…

– Вы будете проходить это на бытовой магии, – ответил Родерик. Он расстегнул плащ, расстелил его на траву и похлопал ладонью. – Садитесь сюда, Арнелла Алетт. Сегодня тут третий курс разнес в щепки кучу дров. А я не хочу, чтобы вы получили занозу в свою прекрасную попу. Итак, я правильно понял: помолвка с Тиберлоном – фикция?

– Да, – мрачно ответила я, уже коря себя за все, что наплела, и стараясь не пялиться на то, как белая рубашка обтягивает плечи ректора.

– Но Кевин уверен, что был вашим женихом. Я помню то письмо.

– А вот я его не читала. Неприлично брать чужие письма, мастер Адалхард!

– Но как вы вообще обручились? – спросил он, проигнорировав мое замечание.

– Это все мама, – буркнула я. – Она, кстати, пропала. Как поехала к императору, так с концами. Это очень плохо. Может, я тут пытаюсь выбить себе глоток свободы, а она там уже празднует мою очередную помолвку.

– Глоток свободы, – сказал он, вздохнув. – Огню надо немного воздуха.

– Кевин мне не нужен, – на всякий случай повторила я.

– Я понял, – сказал Родерик. – Первый раз меня пытались обручить еще в восемнадцать. Девушка была очень мила, из древнего рода некромантов, с хорошим приданым, но я взбрыкнул и подался в патруль после первого курса. Она вышла за другого. И потом еще не раз я получал выгодные предложения о заключении брака, но сделки мне претили. Однако у нас с вами, Арнелла Алетт, другой случай.

– Разве? Вы не сделку мне предлагаете? – возразила я и снова передразнила его голос: – Я молодой, здоровый и богатый. Поженимся, как только император даст разрешение. Не помните свое прекрасное предложение?

– Я был зол, – ответил Родерик. – То письмо Тиберлона меня просто взбесило. Но ты ведь сама сказала, что пришла ко мне ради него, ради Кевина.

– Я стеснялась, – призналась я, опустив ресницы. – И говорила всякую ерунду. Конечно, если бы не огонь, я бы не пришла тогда. Но…

Я покусала губы. Признаться, что мне хотелось прийти? Что я была влюблена в него? Или не была, а все еще… Родерик как-то незаметно переместился ближе, и я чувствовала тепло его тела, внимательный взгляд. Море ударило о камни сильнее, обдав меня холодными брызгами.

– Почему мы вообще говорим об этом? – добавила я сердито, оттирая лицо. – Почему нельзя просто забыть обо всем?

– Я не смогу тебя забыть, даже если очень захочу, – ответил он. – Но хорошо. Раз тебе сложно говорить об этом, сменим тему. Что там с Мисси, я не понял?

– Она не дает мне спать, – наябедничала я. – И еще облила холодной водой. И предлагала покончить с собой. И Миранду тоже доставала, еще раньше, когда она была вашей невестой. Мне кажется, Мисси ревнует. Это ведь она наврала про Кевина? Хотя у нас ничего не было!

– Ревнует? – растерянно переспросил Родерик и провел пятерней по волосам, которые взлохматил ветер. – Как-то я это упустил.

– Еще она сказала, что вы постоянно отправляете ее ко мне, – вспомнила я. – Не надо за мной следить!

– Это ради твоей безопасности.

– Не надо! Вы ведь не проверяете каждого студента?

– Ты для меня не каждый студент, как ты не поймешь? Ты женщина, с которой я хочу связать свою жизнь.

– А я не хочу связываться, – отрезала я, и его лицо потемнело. – Я не раз говорила, что хочу сперва закончить академию. А потом смогу сама выбирать свою судьбу. Путник так и сказал, я могу выбирать.

– Ты видела путника? Когда?

– Дважды. Своего отца, – ответила я. – Первый раз – после бала. Я тогда думала, запечататься или нет. Он сказал, что я могу сама выбрать свою дорогу. А второй раз – в Лабиринте, когда он звал меня с собой.

– Но ты выбрала огонь. Почему? – требовательно спросил Родерик и замер, ожидая ответа. Серые глаза смотрели на меня внимательно, ловя каждую эмоцию.

– На то было много причин, – холодно ответила я, вздернув подбородок, но, кажется, что-то промелькнуло на моем лице, потому что Родерик улыбнулся. – А еще Айрис, – добавила я. – Айрис Рок стала путницей.

– Так и думал, что это она. Ты видела ее?

– Да. Сразу после того, как появился портал. Она сказала мне иди туда, куда зовет сердце.

И я, сломя голову, побежала к Родерику. Поймет ли он? Все бесполезно. Он старше на целую жизнь. Мы хотим разного. Пока не поздно, лучше отгородиться от него и…

– Мне так хочется поцеловать тебя, Арнелла, – признался он вдруг, и все стены, не успев построиться, рухнули, а сердце забилось как сумасшедшее. – Но я боюсь еще больше все испортить. Если тебе нужна свобода – хорошо. Она у тебя есть. Хочешь учиться – учись и дальше, я всегда помогу тебе, если будут вопросы. Но, скажу честно, мне очень жаль, что мой коварный план провалился.

– А мне – нет, – проворчала я, слегка раздосадованная тем, что он отодвинулся, а потом и вовсе встал, давая понять, что разговор окончен.

– Мне надо к Стене сегодня, – пояснил Родерик. – Хочу взять часть патруля для охраны территории академии. Недавнее убийство в Фургарте не дает мне покоя.

Я кивнула.

– Я все же повторю, – сказал он, и желваки на его челюсти выделились сильнее. – Мне жаль, что той ночью я был… излишне настойчив. И уж конечно я не отношусь к тебе как к распутной женщине. Если бы можно было вернуть время вспять, я бы сделал все по-другому. Ты сказала, что пришла ради Кевина, а мне хотелось, чтобы ты была только моей, чтобы и думать забыла о ком-то еще. Прости меня, пожалуйста.

– Ладно, – пробормотала я, не зная, куда деваться от смущения.

Он глянул в сторону Стены, помолчал, а потом снова обратился ко мне:

– Хочешь что-нибудь спросить? Сказать?

Я помотала головой.

– Что ж… До свидания, Арнелла Алетт.

– До свидания, мастер Адалхард.

Он ушел, а я осталась одна на берегу, и только потом спохватилась, что плащ Родерика снова оказался у меня. Я закуталась в него, защищаясь от соленых брызг, и вдохнула едва уловимый запах дыма.

***

Родерик шел к воротам, то ругаясь про себя, то расплываясь в улыбке, как дурачок. Разговор с Арнеллой Алетт был похож на ловлю шипохрюка: одно неловкое движение, или неверное слово, – и сразу ощетинивается иголками.

Она сидела там, на берегу, такая маленькая и несчастная, что он сразу забыл всю злость и раздражение. Спина напряженная, вся натянутая, как струна. Только что не шипела в его сторону, как сердитая кошка.

Очень, очень жаль, что Арнелла уже выпила противозачаточное. Можно бы вмешаться анимагией, попытаться аннулировать эффект, но женский организм – такое дело, лучше не рисковать. План провалился в самом начале. А ведь все могло решиться так просто…

Но, с другой стороны, может, так и лучше. Она ведь совсем девчонка. Какие ей дети, какой муж… Хотя он бы стал самым лучшим и заботливым. Родерик усмехнулся про себя, понимая, что ему и правда этого хочется: просыпаться с нею рядом, заботиться, беречь, видеть, как от его любви она расцветает еще больше. Она уже сейчас была прекрасна, эта молодая женщина, пылкая, решительная, с характером и твердым намерением отстоять и себя, и свои желания. И он не хотел пропустить ни дня ее становления. Сейчас ее мысли и эмоции читались так легко, словно открытая книга. А искры в глазах вспыхивали ярче, когда она на него смотрела.

Арнелла хотела прийти к нему. Родерик улыбнулся снова, не в силах сдержать радость. Она никогда не любила Тиберлона. Она могла стать путницей, но выбрала огонь. Его девочка.

Не так он полагал провести этот урок, но результат нельзя считать плохим. Возможно, у Изергаста все сложилось еще лучше.