– Похоже, нас перенесло, – видя опасно расширившиеся глаза супруги, поспешил добавить: – Не спрашивай, ведь сама понимаешь, что знаю не больше тебя. Шестьдесят девятый, скоро Новый год. Пока неясно, как быть с документами, но, думаю, решим что-нибудь. О ближайшем не думай, поняла, лучше задумайся над тем, где ты хочешь жить и что делать.

– В каком смысле? – потупилась жена.

– В прямом. Город или деревня?

– Здесь жить, что ли? – вновь не поняла Катя.

– Почему здесь? Помнишь, как нам нравилось в сосновом бору… – проговорил я и как заговорщик подмигнул любимой.

– Да ладно! – Ага, дошло. – Сань, ну там же сейчас вообще беда, наверное, даже света нет?

– Где нет света, туда и не поедем. Мало ли мест на земле? Другое дело, что здесь нельзя просто жить, нужно работать.

– Я могла бы в торговлю… Или в школу.

– Ой, родная, тут такая торговля… С нашими честными рожами туда путь заказан.

– Ты мне как-то рассказывал, что в Союзе писатели могли не работать?

– Так это те, кто в Союзе писателей состоят, а ты попробуй попади туда, для начала.

Мы с супругой в прежней жизни были начинающими писателями. Работали в соавторстве, даже выпустили два десятка книг. Конечно, в голове сразу замелькали возможности, писателей в СССР ценили и жили те хорошо. Правильные писатели, те, кто писал нужные для страны и партии книги. А те, кто писал то, что нравится ему самому, иногда сидели в тюрьмах, за тунеядство, например.

Воровать чужие книги не хочу абсолютно. Может, еще подумаю насчет всяких уродов, что жили за границей, всячески позорили страну, но упорно зарабатывали в этой проклятой ими стране. Вот у них можно что-то стырить, мне будет не стыдно. Но для начала можно попробовать протолкнуть и свои книги. И я, и Катя, думаю, вспомним легко все то, что написали в прошлой жизни. Немного адаптировать к современным реалиям, и можно в печать.

А насчет изменения прошлого… много думал об этом раньше. Ну не верю я в возможности одного человека, не верю. И это даже не о попаданце разговор. Ведь как, мне нужно убедить кого-то, что требуются изменения в… во всем. Этот кто-то должен поверить в такое, а главное, поняв, сколько всего нужно сделать, принять на себя такую ношу. Думаю, страна развалилась в том числе и потому, что люди понимали, какую работу нужно выполнить, а как своротить такую глыбу? Вот и предпочли просто жить и работать так, как их приучили. Во многих книгах в будущем писатели предполагали, что вот расскажут кому надо о будущем, и те сразу подрываются и давай убирать Хрущевых, Брежневых, Андроповых и иже с ними, а затем раз, и Союз в дамках. Не, ребят, такие дела так не делаются. Государственный аппарат – это не бизнес-проект, в котором заняты три землекопа. Это тысячи людей, и у всех свое мнение и свой взгляд, переломить это, думаю, просто невозможно. Фантастика это все, точнее даже – фантазии. Тем более в республиках, там привыкли жить на дотации, план у них всегда был только на бумаге, а жили руководители шикарно. Зачем им что-то менять? А убрать от кормушки тысячи и тысячи людей это нереально, мы просто получим очередную гражданскую войну и баста. Поэтому будем жить спокойно и делать то, что у нас станет получаться. Делать лучше надо не страну и людей в ней, а себя. Только когда человек изменит себя самого, станет выполнять свою собственную работу, как надо, вести здоровый образ жизни, любить свою семью и людей вокруг, тогда может что-то измениться, но это мечта.

– Так что же нам делать? – Катерина оторвала меня от размышлений.

– Завтра схожу опять в магазин, с утра поработаю, там у них, я так понял, ни плотника толком не было, ни слесаря.

– Ага, а еще любовников там нет, – вдруг фыркает жена.

– Чего? – хмурюсь я.

– А то я не знаю, какие коллективы в магазинах, одни бабы ведь, и не все замужние или верные.

– Катюш, ну ты ж меня знаешь, я могу только посмотреть…

– Знаю-знаю, аппетит разогреть, кушать домой придешь! – смеется Катерина и вдруг обнимает меня, прижавшись всем телом.

А мне вдруг резко захотелось… близости с ней. Не то чтобы я раньше не хотел, просто желание такое разыгралось, что в трусах стало тесно. Мы молодые, оба, красивые и молодые. Ну, по крайней мере жена красивая, не зря же я ее выбрал двадцать с лишним лет назад и никогда не ходил на сторону. Меня всегда все устраивало и дома, зачем сложности создавать там, где они лишние?

– Саш, не сейчас, ладно? Где тут этим заниматься? – Катя буквально прочитала мои каверзные мысли и озвучила свое мнение. Да я и сам понимал, что не на улице же укладываться.

– Подождем, – выдохнул я.

– Сегодня-то они с тобой как, только продуктами рассчитались? – перевела разговор Катя.

– Это бонус, я бы сказал. А так, вот, смотри, – я вытащил десятку и предъявил супруге.

– Ха, я уж и забыла, как они выглядели, настоящие деньги.

Точно, настоящие. Деньги, на которые реально можно что-то купить, а не фантики российские. Еще толком не видел цен, так, глазами пробежал по полкам в магазине, но то, что попало в мой взор, удивило. Хотя и раньше знал, какие были цены, в силу писательской профессии изучал, а вот увидел и обалдел. Думаю, одному человеку на пару рублей можно спокойно прожить день, а может и два. Смотря чем питаться. Банка сгущенки – пятьдесят пять копеек. Копеек, блин! Берем среднюю зарплату в сто рублей, они были как чуть меньше, так и больше, делим… Чуть не две сотни банок можно купить. А в будущем? Та же банка перед нашим сюда попаданием стоила 120 рублей, а зарплата всего двадцать тысяч. Да-да, мы не в Москве жили, где и сто тысяч рядовая зарплата, мы тут по десять лет получали одну и ту же сумму и все, не заставишь частника платить больше, ему это невыгодно. Так что у нас получается? Правильно, здесь выгоднее получается. Конечно, есть вещи или продукты, которые выходят даже дороже, но в общем и целом жить в Союзе все же дешевле. Главная проблема тут – дефицит. Вот бич Союза. Все и везде нужно доставать. Как рулили там, наверху? Неужели не понимали, что это звездец! Ведь у любого чиновника есть в родне и простые люди, они что, никогда не жаловались своему удачно пристроившемуся родственничку о нуждах народа? Да все наши чиновники знали, просто прогнили так, что людей перестали считать за людей. Одежда, мебель, квартиры, да все ужасного качества, как так вышло? Кто из этих упырей решал, какого качества заслуживает наш народ? Почему чиновник ходит в гэдээровском костюме, а простой работяга должен ходить в тряпье? И дело не в том, что какая-нибудь «Большевичка» плохо шьет. А в том, что кто-то «умный» решил, что и так сойдет. Твари они, если честно, по-другому и не скажешь.

– Одежда, насколько помню, дорогая сейчас, надо для начала хоть что-то купить, а там и будем думать. После обеда прогуляться схожу, надо посмотреть одно местечко, правда, далековато.

– Куда?

– За Волгу. Ха, а если по льду перейти, так и не далеко получится, точно, так и сделаю!

– Может, вместе пойдем?

– Да я не против, а Аленку что, с незнакомой бабушкой оставим?

– Да, ей надеть нечего, а так бы вместе прогулялись, как раньше.

– Тут еще вот какая проблема, не больно люди сейчас гуляют, работать надо, могут и не понять такое праздное времяпровождение.

– Да уж, представляю, как менты подойдут и загребут за тунеядство. – И мы рассмеялись.

Смешного на самом деле было мало, это действительно проблема. Но для того, чтобы чем-то заняться, нужны документы, в первую очередь. А тот же паспорт мне кто выдаст, если меня тут вообще быть не должно? У нас нет места для проживания, куда прописываться? Ой, блин, похоже, честно тут ничего не сделать.

– Надо искать выход на кого-то из работников загса. За взятку, думаю, сделают, главное, подход найти.

– Сань, они потом сами и сдадут нас. Не вариант.

– Тогда просто идем в милицию, а там, как выйдет.

– Надо с Лидией Николаевной говорить, пока больше мы тут никого не знаем, может, она поможет?

– Конечно, помогу, дочка, а что нужно? – Мы даже не заметили, как открылась дверь на крыльце и к нам вышла бабуля. Господи, что она услышала лишнего?

– Лидия Николаевна, – решился я, – дело дрянь, а помочь нам больше никто не сможет.

– Наврал про родню? – улыбнулась бабуля.

– Скорее, сказал не все. Родня есть, но она не знает о нас, вот так. Это родителей родня, мы-то их не видели никогда. А проблема в том, что прописаться некуда будет, если пойдем новые документы выправлять.

– Тоже мне проблема. Ко мне и пропишут, я с вами пойду. Скажу, что вы мои родные внуки, приехали с Севера, у меня в Мурманске родня живет, а вас тут обокрали.

– Так они запрос сделают, и все вскроется.

– Ничего не вскроется. У меня там и правда внуки живут, сестры моей родной внуки. Кто их будет там по деревням искать, о чем ты говоришь-то?!

– Ну, я не знаю, – развел я руками.

– Завтра же пойдем в ближайшее отделение милиции и напишем заявление. Не знаю, как там это делается, но все будет хорошо.

Гулять пошли вместе. Боязно слегка было, а вышло все вполне хорошо. Никому мы нафиг были не нужны, спокойно прошли до района Северный и вышли на набережную Волги. Отсюда открывается очень красивый вид на Волгу и впадающую в нее Шексну. Правда, от последней тут осталось всего метров триста, дальше дамба и ГЭС, а за насыпью плотины большое Рыбинское водохранилище. Это искусственное сооружение занимает огромную площадь и располагается в трех областях, его иногда еще называли Рыбинским морем, что, конечно, преувеличение.

Посмотрев на лед и на рыбаков, кучкующихся возле многочисленных лунок, мы смело направились через реку. ГЭС, видимо, не включали в последнее время, поэтому везде был лед, а так выход на него довольно опасен, во время работы станции так подмывает, что образуются полыньи.

– Парк видишь? – я кивнул в сторону Петровского парка, расположенного на левом берегу в бывшем селе Петровское. Кстати, бывшая усадьба, сейчас находящаяся в плачевном состоянии, принадлежала предкам Никиты Михалкова.

– И? – супруга вглядывалась в противоположный берег, пытаясь понять мои мысли.

– Мне нужно, чтобы ты смотрела внимательно вокруг, когда окажемся там.

– На стрёме постоять? – смеется жена, а мне как-то не смешно.

– Можно и так сказать. Помнишь, я рассказывал тебе о притоне на территории усадьбы?

Когда-то давно читал о том, что раньше находилось в окрестностях, и наткнулся на интересную информацию. В конце шестидесятых годов двадцатого века, а для нас это прямо сейчас и есть, в одном из заброшенных зданий усадьбы находился притон какой-то воровской банды. Здание, обычный старый деревенский дом, стоящий с краю, но все же когда-то это была территория усадьбы. Так вот, интерес мой был в том, что летом семидесятого года милиция накроет банду прямо на их «малине», и результатом окромя ареста воров будет тайничок с ценностями. Думаю, вы сами уже все поняли. Естественно, найти его для простого человека будет трудно, но я-то, благодаря статье о старом милиционере, которую опубликуют в местной газете, знаю, где их схрон. Конечно, если информация была правдивой. Как рассказал милиционер корреспонденту в интервью, в схроне бандитов было больше ста тысяч рублей. Легализовать эту сумму в СССР будет очень сложно, но мы придумаем, как поступить. Лучше иметь деньги и решать, как ими пользоваться, чем не иметь вообще. В нашем случае выбирать не приходится, у нас вообще ничего нет, а жить надо. Причем уже вчера.

– Видишь, мужик там, такой, на урку похож из старого кино, – Катя осторожно кивнула в сторону аллеи, где и правда двигался человек.

– Вижу, – кивнул я в ответ.