– Интересно, откуда у них эти книги, – говорю я. – Здесь есть только даты выпуска и примерный тираж. Можно заключить, что они были более-менее популярными. Но точно ли в них описана социальная система – другой вопрос.

– Какая разница? – небрежно бросает Джен. Подхватывая бокал, она плещет в него вином соломенного цвета из стеклянного графина. – Дайте мне мужа, а уж в детальках я сама разберусь. – Усмехнувшись, она залпом выпивает вино.

– Смотрите-ка, – Касс хмурится, – у них за один день считается двадцать четыре часа, а не двадцать семь. Вот лентяи. И еще у дней есть названия – сегодня, получается, у нас четверг – четвертый по счету. О, недели оговорены! Неделя – это семь дней, мы должны встретиться в первый из них, то есть через 250 килосеку… гм, дней от сегодняшней даты.

– И что? – Джен наливает себе вина.

Касс задумывается.

– Если мы будем играть семьями, то, наверное, нужно разбиться на пары и разойтись по квартирам, которые нам дали. Немного узнать друг друга и выяснить, что мы на самом деле должны здесь делать. Кроме того, надо посмотреть, есть ли толк от наших мужчин, а то ведь всякое бывает…

– Никто тебя за язык не тянул. – Ухмыльнувшись, Джен уходит с бокалом в руке к группе представителей противоположного пола, собравшейся в другом конце комнаты. Энджи крутит-вертит планшет и выглядит самой неуверенной. Алиса уплетает сыр. А меня тошнит от одного взгляда на эту фигню – вкус у нее отвратный.

– Я… не привык…ла с кем-то жить, – медленно выговариваю я.

– В этом нет ничего плохого. – Касс кивает. – Я тоже думаю, что способ объединения в пары очень уж форсированный и отдает произволом.

Алиса кладет руку ей на плечо, успокаивая.

– У отношений полов в правилах нет четких рамок, – говорит она. – Если ты выбрала мужа и не поладила с ним, можешь махнуться на другого на этом церковном собрании.

– Наверное, это хорошо. – Касс отступает в сторонку и нервно разглядывает толпу мужчин и Джен, громко смеющуюся, когда сразу двое пытаются налить ей в бокал еще вина. – Наверное.

Алиса выглядит недовольной.

– Хочу узнать, что у них там за сговор. – Она идет за Джен, а я остаюсь с Касс и с Энджи. Последняя, погрузившись в себя, поспешно пролистывает какой-то текст на своем планшете. Первая чем-то явно встревожена.

– Расслабься. Думаю, у них все должно быть сносно, – машинально говорю я.

Чуть вздрагивая, Касс обнимает себя за плечи.

– А что, может быть иначе? – спрашивает она с опаской.

– Да не, не думаю. – Я тщательно выбираю слова. – Эксперимент-то контролируемый, если прочтешь согласие, узнаешь, что в основных правах нам никто не отказывает. Если что-то пойдет по наклонной, дирекция обязана вмешаться.

– Фу, ну и хорошо, – выдыхает Касс.

Я внимательно смотрю на нее.

– Слушайте, нам каждой надо выбрать мужа, – указывает Энджи. – У последней не останется выбора – придется забирать всеми отвергнутого… по какой бы то ни было причине. – Она настороженно переводит взгляд с меня на Касс. – Я пошла.

Я отворачиваюсь от нее и смотрю на Касс.

– Ты говорила про ледяных упырей…

– Забудь. – Она прерывает меня резким жестом. – Может, Джен и права. – Ее голос отчего-то звучит подавленно.

– Знаешь еще кого-нибудь из участников? – наугад спрашиваю я, а потом жалею, что у меня сорвалось это с языка.

Касс хмуро смотрит на меня.

– Очевидно, что нет, иначе они не допустили бы меня к участию. – Затем она отводит взгляд, медленно и многозначительно. Я прослеживаю за его направлением. В одном углу из потолка проступает незаметная черная полусфера. Она расправляет плечи. – Так что всем нам придется знакомиться с нуля.

– Если ты беспокоишься о последствиях парных отношений, я не понимаю, почему бы мы не могли пожить в одной квартире пару дней, – предлагаю я. Сердце колотится, а ладони становятся липкими. Ты действительно Кей, Касс? Я почти уверена, что так и есть, но она скупа на слова, осторожничает. Если я начну задавать слишком наводящие вопросы, рискую засветить свою личность врагу, охотнику – если таковой здесь взаправду есть.

– Не думаю, что это дозволено правилами, – осторожно говорит она, кротко кивает в мою сторону, затем – на остальных, к этому моменту весьма оживленно болтающих. – Может, пойдем и посмотрим, с кем они нас свели?

На другом конце комнаты выясняется, что Джен худо-бедно растопила лед, устроив всем мужчинам минисоревнование в демонстрации своих достоинств: они поочередно наливали вино в бокал и как можно более элегантно подавали ей. Излишне говорить, что она – вонючая пьяница, но хотя бы веселая. Похоже, ее выбор – Крис-с-заднего-ряда; жертва немного смущена ее выходками, но Алиса и Энджи отрезали пути к отступлению, плотно занявшись остальными. Большой Парень Сэм напряженно стоит, прислонившись спиной к стене, и выглядит почти таким же встревоженным, как и Касс. Оглядываю его, мысленно пожимаю плечами и подхожу, минуя самоорганизовавшуюся свиту Джен.

– Она – тусовщица, – сообщаю я.

– Э-э-э… да – так и есть. – Он держит пустой бокал и чуть покачивается. Может, ноги болят. Трудно прочесть, что написано на его лице: черная грива вокруг рта прячет от взгляда важную часть мимических мышц. Но счастливым этот здоровяк точно не выглядит. Готова спорить, если пол разверзнется под ногами и поглотит его, Сэм напоследок улыбнется с облегчением.

– Послушай. – Я касаюсь его руки. Как и ожидалось, он напрягается. – Пошли. Давай сюда, в сторонку. Ненадолго. Ну, пожалуйста.

Он позволяет мне увести себя от роя ортогуманоидов, силящихся прорваться через социальный пояс астероидов.

– Что думаешь про эксперимент? – тихо спрашиваю я.

– Он меня в дрожь вгоняет – вот что. – Сэм смотрит сначала на дверь, потом на меня. Ну, тут все ясно.

– Мне, если что, не лучше. Да и на Касс – взгляни на нее. Думаю, и Джен просто… рисуется. – Я киваю на группу в другом конце комнаты.

– Я прочел часть наших вводных. – Он качает головой. – Совсем не то, чего я ждал.

– Что ж. – У меня пересохли губы. Я делаю глоток и смотрю на Сэма, прикидывая. Он больше меня. Я физически слаба (но погодите – вот доберусь до приколиста, который прописал мне такие параметры…), зато он, насколько я понимаю, хорошо воспитан. – Мы можем подстроить правила под себя по максимуму. Ожидается, что мы поселимся в одном жилье с кем-то другого пола. Обустроимся, почитаем инструктажи, выполним предписания – и в воскресенье пойдем в церковь, чтобы посмотреть, как дела у остальных. Думаешь, справимся, если будем относиться ко всему как к профессиональной проформе?

Сэм с педантичной аккуратностью ставит пустой бокал на стол, достает планшет.

– Звучит славно, но здесь отмечено, что «нуклеарная семья» – не только соглашение экономического характера, но и сексуальная связь. – Он на мгновение замолкает. – А я вот, если хочешь знать, не силен в вопросах интима. Особенно с абсолютно незнакомыми мне людьми.

Так вот почему он так напряжен?

– Это что, проблема? Слушай. – Я стреляю глазами на полусферу-соглядатая – Касс, спасибо, что заметила и показала. – Уверена, все это – формальности. Они официально оставляют нам шанс исправить все ошибки на церковных собраниях. По… воскресеньям, так ведь? А пока, – поднимаю на него глаза, – я не возражаю против твоих предпочтений. Нам необязательно заниматься сексом, если мы оба этого не хотим. Тебя расклад устраивает?

Какое-то время он смотрит на меня сверху вниз.

– Может сработать, – тихо говорит он.

Я понимаю, что только что выбрала мужа. Надеюсь, он – не подсадной охотник.

То, что происходит дальше, вызывает разочарование. Кто-то, вероятно, наблюдал за групповой динамикой через ту потолочную полусферу, потому что еще через пару килосекунд наши планшеты звенят, привлекая внимание. Нам приказано пройти через дверной проем в задней части лекционного зала парами, с интервалом не менее двух секунд. Мы уже в реальности эксперимента, в административной подсети, за воротами дальнего следования, соединяющими нас с Невидимой Республикой, и за этой дверью есть некая система Т-ворот ближнего действия, готовая доставить нас, куда надо. Я беру Сэма за руку – она огромная, но держится за мою вяло, нехотя; кожа немного липкая – и веду к двери

– Готов? – уточняю на всякий случай.

Он кивает с несчастным видом.

– Да, пошли уже. Покончим со всем этим.

Мы делаем шаг.

– А ты не слишком торопишься покончить, красавчик?

Еще шаг.

– Пройдет почти три года, прежде чем все закончится!

Шаг – еще один, последний…

…и вот мы уже стоим в крохотной комнатульке напротив другой двери, окруженные невообразимым хламом. Сэм отпускает мою руку, поворачивается ко мне.

– Что, уже? – спрашиваю я, и голос мой срывается на недостойный писк.

4. Покупки

Рив и Сэм Брауны – такие у нас теперь имена, – пара из среднего класса, живущая где-то в промежутке с 1990 по 2010 год, то есть в самый разгар темных веков. Они – так называемые супруги, что означает: эти двое живут вместе и состоят в моногамных отношениях, официально одобренных правительством, идеологией и религией; уважаемая ячейка общества.

В интересах эксперимента Брауны в настоящее время безработные, но неплохая финансовая подушка позволяет им с комфортом жить около месяца – за этот отрезок времени они должны попытаться найти себе оплачиваемые места. Недавно они переехали в пригород, в коттедж с мансардой и собственным садом, со всех сторон окруженный живой изгородью из рослых деревьев и таким образом отделенный от других, очень похожих друг на друга домов. Жилище стоит вблизи от дороги – транспортного коридора без стен, по которому ездят легковые автомобили (знакомое понятие, где-то уже попадалось) и некие грузовики (это еще что за хрень). На этом симуляция заканчивается – вся окружающая среда хоть и должна имитировать поверхность целой планеты, небо – все равно растяжка, висящая в десяти метрах над нашими головами, а дорога через двести метров в каждую сторону исчезает в тоннелях, скрывающих входы в Т-ворота. Повсюду – искусственные барьеры из тернистой с виду растительности, не позволяющие нам натыкаться на стены. Это довольно хорошая симуляция, учитывая, что, согласно данным планшета, она на самом деле заключена в рое обитаемых цилиндров (каковые, в свою очередь, тихо-мирно вращаются в поясах обломков трех-четырех коричневых карликов, разделенных сотней триллионов километров вакуума). И все ж ничего настоящего тут нет.

Наш дом…

Я выхожу из шкафа, в котором материализовались мы с Сэмом, и оглядываюсь. Шкаф стоит в каком-то сарае, с грубым полом, выложенным керамической плиткой, и тонкими прозрачными стеновыми панелями (по словам Сэма, называемыми «окнами»). Здесь повсюду всякая всячина – горшки с мелкими пестрыми растениями, расположенные на прибитых к стенам полочках; дверь из деревянных планок и листа стекла… – всего не перечислишь. Перед дверью лежит какой-то мат, похожий на плетеный коврик, чье назначение неясно. Я толкаю дверь, и то, что за ней, сбивает с толку еще больше.

– Я-то думала, у нас будет квартира, – замечаю я.

– Спецами по уединению эти люди не были. – Сэм оглядывается, словно пытаясь определить, какие здешние артефакты эпохи ему хоть что-то говорят. – Им не была дана анонимность в публичных пространствах, поэтому зона комфорта стянута в одном месте. Это называется «здание», в нем много комнат. А мы сейчас просто в тамбур запёрлись.

– Ну, как скажешь. – Чувствую себя идиоткой. Внутри дома я оказываюсь в коридоре. Есть двери с трех сторон. Я брожу из комнаты в комнату не веря своим глазам.