– Маравиец, значит? – свистящим шепотом переспросила царица.

Лучше бы она кричала, честное слово, было бы не так страшно. А тут вроде шепчет, не повышает голос, но мурашки по коже бегают. И самой тоже хочется убежать куда-нибудь… в сторону двери.

– Информация не точная, Ваше Величество, – произнёс Крост, который даже встревоженным не выглядел, если бы не глубокие тени, залёгшие под глазами, и кончики усов, которые чуть опустились.

– Петрея посмела решиться на такое!

– Она не знала всего.

Вот не стоило вмешиваться в это. Сидела себе в сторонке, изображала мебель и продолжала бы молчать дальше. Нет, потянуло на подвиги, второй раз за сутки, между прочим. Раньше за мной такой недальновидности не наблюдалось.

Всему виной жалость. И главное – к кому? К Петрее, к высокомерной принцессе, с которой у нас, мягко говоря, не самые лучшие отношения.

Прав был Крост, стукнулась я при падении обо что-то. Хорошо так стукнулась, потому что вместо того, чтобы извиниться, продолжала отстаивать свою точку зрения.

Встала, пошатываясь на уставших ногах, и продолжила:

– Ваше Величество, прошу Вас выслушать.

Адония повернула ко мне голову, пронзая злым тёмно-бирюзовым взглядом, но возражать не стала.

– Я прошу Вас о снисхождении. Её Высочество было доведено до грани. Поймите, этот брак стал для неё ударом и настоящим шоком. А в таком состоянии все мы, или почти все, совершаем ошибки, о которых непременно пожалеем позже. Это был всего лишь порыв, крик загнанного в угол человека.

– Ты защищаешь её? – недоуменно переспросила царица. – Почему?

Тут так просто не ответишь, особенно когда сама не очень понимаешь. Про жалость отчего-то сообщать не хотелось. Правители не любят, когда их жалеют. Возможно, это распространяется и на их дорогих отпрысков. Вдруг воспримет как оскорбление?

– Вы знаете о наших сложных отношениях с принцессой. Просто, – сглотнула, собираясь с мыслями и заставляя себя закончить, – я была когда-то на её месте и тоже ошибалась. Только меня остановить не успели. Я знаю, что такое совершать ошибки и отвечать за них. Слишком хорошо знаю.

Не помогло.

Адония поджала губы и сухо ответила:

– Петрея будет наказана. Неважно, что подвигло её на это. Она принцесса и должна научиться держать свои эмоции и чувства под контролем. Её Высочество слишком много о себе возомнила. И мне это совершенно не нравится. До отплытия принцесса останется в своих покоях под домашним арестом. И вы, Одетт-арин, лично сообщите ей об этом. Прямо сейчас.

Вот и наказание за вмешательство.

– Как вам будет угодно, Ваше Величество, – сдержанно ответила я и склонила голову. – Я могу идти?

– Да.

Крутанулась на низких каблуках, повернувшись к двери, и замерла, увидев в проёме Валкота. Прислонившись плечом к косяку, в простых брюках и светлой рубашке, воротничок которой был расстёгнут на две верхние пуговицы, мужчина стоял и изучал меня странным взглядом. Интересно, как давно он тут находился и как много успел услышать?

Вроде ничего такого важного не рассказала, но всё равно… неприятно, некомфортно и отчего-то больно. Будто и не было этих шести лет.

– Валкот, ну наконец-то! – недовольно произнесла Адония за моей спиной.

Я быстро отступила в сторону, пропуская его, пряча взгляд, изучая картину на стене. И ничего не видя перед глазами. Как в тумане.

– Прошу прощения за задержку, Ваше Величество, – произнёс мужчина, подходя ближе, поравнялся со мной и неожиданно остановился, коснувшись рукой моей щеки.

Вот зря он так. Я девушка нервная. Тем более в данный момент. Особенно, когда подходят так близко, нарушая все личные границы и касаясь… осторожно, почти невесомо. Но я почувствовала, и тело отреагировало.

Вздрогнув, отступила еще на шаг, исподлобья глядя на бывшего жениха, кусая нижнюю губу и не находя нужных слов. Всё-таки сегодня я слишком взвинчена.

– Щека исцарапана, – отозвался он, медленно опуская руку.

Исцарапана и горит. Ох, даже страшно представить, как я сейчас выгляжу.

– Работа такая.

– Валкот! – повысила голос царица. – У нас тут чрезвычайное происшествие. Срочно необходимо ваше присутствие. Одетт-арин, я вас больше не задерживаю. Вас ждёт принцесса.

– Поговорим потом, – пообещал мужчина напоследок.

Многообещающе. И всё равно, что мне общаться не очень и хотелось. Моё мнение опять не учитывалось. Ничего в этом мире не меняется.

Прохладный воздух больно ударил в разгорячённое лицо, стоило мне выйти на террасу. Схватилась за перила, восстанавливая дыхание и пытаясь понять, что, к богам, творится. И главное, как с этим бороться. Мне совершенно не хотелось возвращаться к образу истерички, которая совсем не думает, но делает.

Похлопала себя по щекам, пару раз глубоко вздохнула и поспешила дальше. Надо было как можно быстрее выполнить возложенную на меня царицей миссию.

Покои принцессы уже усиленно охранялись, но меня пропустили без всяких проблем. Видимо, моя персона входила в список разрешаемых. Отлично, меньше волокиты.

Сама девушка сидела на широком подоконнике в окружении разноцветных подушек, украшенных искусной вышивкой и бисером. Прижав колени к груди и обхватив их руками. Вся поза, наклон головы и идеально ровная спина говорили о грустно-несчастном состоянии, но я на всякий случай решила держаться немного подальше.

Запустит еще чем-нибудь, швырнёт, а искра и так нестабильна, что влияет на общее эмоциональное состояние. Новые проблемы лучше предупредить, чем потом решать.

– Зачем пришла?

Голос Петреи звучал глухо и неожиданно спокойно.

Признаюсь, я ждала истерики, криков и обычного для неё взрыва. А получила… пока еще не ясно, что получила. Не могла она так быстро повзрослеть и поумнеть. Значит, что-то задумала или обдумывает.

– Я здесь по поручению Её Величества, – бодро продолжила я. – Она просила сообщить, что с этой минуты вы находитесь под домашним арестом. И будете находиться под ним до самого отплытия.

Повернулась, бросила короткий взгляд и снова отвернулась, изучая звёздное небо.

– Довольна, да?

– Чем я должна быть довольна?

Надо было уйти. Сразу. Послание передала, свою роль выполнила, и надо было бежать, не позволять затянуть в этот омут чужих проблем. Надо было. Только не смогла.

Может, потому что вместо её фигурки неожиданно увидела другую – такую же несчастную и сломленную, только темноволосую, темноглазую.

Тогда со мной осталась Селина. Не мама, а именно невестка. Она не отходила от меня ни на шаг, и это спасло мне жизнь. Ведь когда искра проснулась, выброс был такой силы, что я могла взорвать половину северного крыла замка. Но Селина быстро сориентировалась, запечатала, отправила меня в сон и вызвала Дерека.

Я не ждала пробуждения искры у Петреи, а просто хотела помочь. Как когда-то помогли мне. Ведь она сейчас совсем одна. На грани, хотя старается этого не показать. А я не хотела брать на себя вину за её очередную ошибку.

– Это ведь ты сообщила матери?

Формально это был Крост. Именно он связался с Адонией по своим каналам, выдернул её из постели и рассказал о произошедшем. Но мы-то обе знали и понимали, что вопрос состоял в другом.

– Да.

Горький смешок и внезапно поникшие плечи:

– Так и знала.

– Я хотела помочь вам.

– Помочь? Мне?! – Петрея вскочила с подоконника и застыла, зло глядя на меня, разжимая и сжимая кулаки. Отлично, с такой принцессой я знаю, как общаться.  – Да что ты можешь знать? Как ты посмела вмешаться?!

– Могу и понимаю. Я была на вашем месте и знаю, каково это, когда тебя продают, когда твоим мнением не интересуются… Когда в голове лишь одна мысль – как избавиться от этого союза.

Не помогло.

– Была на моём месте? И смогла выбраться? Тогда почему? Почему не дала мне? Ты же обрела свободу? Но не дала обрести её мне!

– А вы уверены, что это была бы свобода?

Эмоции Петреи были такими сильными, что она едва не задыхалась, прожигая меня взглядом.

– Какая же ты лицемерка! Ненавижу тебя! Ненавижу!

Обидно. Еще один шанс уйти, но я не могу. Мне надо оправдаться. Надо сказать… помочь.

– Мечта сбылась, я действительно получила свободу. Но за всё приходится платить свою цену. Чем больше получаешь, тем сильнее отвечаешь. Я была вынуждена уйти из дома, отказалась от семьи и научилась жить заново.

Не помогла. Ошиблась. Слова не те подобрала.

– И ты смеешь мне говорить об этом? Ведь именно поэтому я решилась на такое. Именно для того, чтобы остаться здесь!

– Понимаю, – произнесла я, но останавливаться не собиралась. Уж если у нас пошли такие откровения, то надо было довести дело до конца. Сейчас это так важно, а потом будет уже поздно. – Но позвольте кое-что добавить. Одну маленькую деталь. Знаете, что я поняла, спустя столько лет?

– А если мне не интересно?

– То я всё равно скажу, – виновато усмехнувшись, ответила я, – к вашему большому неудовольствию. Знаю, вы считаете меня воплощением зла и коварства. Но поверьте, раньше я была еще хуже. Мне казалось, что если буду вести себя агрессивно, буду задирать нос и выводить Валкота из себя, то это поможет мечте сбыться. Что это очень умный и взрослый поступок. А ведь если подумать, то я, именно я, а никто другой, не дала шанса нам обоим на другие отношения.

– И жалеешь?

В её голосе полно недоверия, и я не собираюсь лгать.

– Нет, – честно ответила принцессе, открыто смотря прямо в глаза. – Не люблю жалеть о прошлом. Не случись всего этого, я бы не стал тем, кто я есть сейчас. Осталась бы невыносимой девчонкой, уверенной, что весь мир – зло. Была бы глубоко несчастна в браке, не из-за Валкота. А из-за себя. Я бы ненавидела его за те чувства, что испытывала. И ненавидела себя за них же. Возненавидела бы весь мир. И медленно сгорала в этом костре. Просто потому что не представляла и не хотела представлять другую сторону нашего брака.

Я запнулась, переводя дыхание. Говорить об этом было удивительно легко, хотя боль никуда не делась. Я смотрела в её глаза и находила силы дальше.

– Это тяжело, когда родной брат продаёт тебя лучшему другу, пусть и из благих побуждений. Если бы он чуть-чуть подождал, то я бы сама просила его об этом. Мне нравился Валкот, но я уничтожила эти чувства. И не дала ему полюбить себя. Потому что ту Одетт полюбить и понять было крайне сложно.

– Я понимаю, к чему ты ведешь. Хочешь сказать, что мне надо смириться и поискать плюсы этого брака?

– Ну что вы, Ваше Высочество, я не смею навязывать вам своё мнение. Просто делюсь событиями своей прошлой жизни.

– Правда? – Петрея скрестила руки на груди. – И что бы ты нашла положительного в моём случае?  – и тут же сама ответила на поставленный вопрос. – Ничего? Потому что ничего положительного в этом союзе нет. Разлука с родными, сломанные крылья, клетка, в которой меня запрут, и чужие, навязанные законы.

«Великие, помогите…»

– Новая жизнь с чистого листа. Свобода… Как бы глупо это ни звучало. Но свобода тоже будет. Вдали от матери. Второй жене маркиза Райдера брак совершенно не мешал заводить романы и менять любовников как перчатки. У вас ведь тоже будут фавориты. Вы же загадка. Принцесса с Террико. Вас захотят видеть, слышать, узнавать. Вам будут подражать, завидовать и даже ненавидеть. Зависть всегда порождает ненависть… А загадка и таинственность всегда манили и были самым лакомым кусочком. Вы можете стать звездой двора. Не ваши сёстры, в тени которых приходилось жить с рождения, а именно вы. Ведь соперниц у принцессы в Сангориа нет и быть не может.

Пусть никто никогда не говорил об этом, но Петрея всегда стояла особняком в этой семье. Айрис – старшая, наследница и умница. Тессея – весёлая, обаятельная и очаровательная. Словно яркое солнышко, она умела всем поднять настроение. Миртея – самая младшая, любимая и обожаемая.