Мы замерли, и я выглянула из-за плеча Тимура. Над нами стоял, покачиваясь, пьяненький плюгавенький мужик и наяривал свой агрегат. Мерзость редкостная, надо сказать. От такого зрелища не сексом хотелось заняться, а закрыться в туалете, чтобы проблеваться.

– Нижайше прошу прощения, господа, – заплетающимся языком сказал мужичок. Тимур аккуратно поправил на мне платье и встал.

– Тебе чего, дядя?

– Хотел бы присоединиться к вашему половому акту, но решил сначала спросить разрешения.

Такого я точно не ожидала, а Тимур так и вовсе замер, ошалело разглядывая мужика. Алкаш переводил осоловелый взгляд с меня на парня и, не дождавшись ответа, уточнил:

– Можно?

В общем, вскоре последовали крайне запоминающиеся минуты некрасивой драки, моих причитаний и убегания мужичка. Причем отбежав на приличное расстояние, он остановился на ближайшем холме и стал кричать:

– Шлюха! Всем дала, а мне не дала! – звуки в темноте разносились очень хорошо, и такие слова били прямо по больному.

– Я тебе дам!.. – Тимур бросился было следом, но я повисла на его плечах.

– Хватит! Он просто пьян.

– Тварь, – мужичок все-таки убежал и слышать это уже не мог.

– Все нормально, – я подобрала с песка туфли. Возбуждение уже схлынуло, и на Тимура смотреть было стыдно. – Ты знаешь, где мы находимся? Вызови такси.

– Да, – Тимур провел ладонью по волосам, оставляя на них песок. Он не стал опять предлагать поехать к нему, и за это я была благодарна. Ничего бы не получилось, а объяснять причину отказа не хотелось. Атмосферу проходящий алкаш точно испортил, а вместе с тем пришло и сожаление: я, как гулящая девка, чуть ли не занялась сексом на пляже с малознакомым парнем. Не жили распутно, нечего и начинать.

На обратной дороге Тимур пытался со мной заговорить, но я отвечала неохотно и односложно. Злилась, честно скажу, но не на него, а на себя, а еще очень и очень устала. Все-таки ночь оказалась богатой на приключения, и это вымотало.

– Где ты живешь?

И я не знаю почему, но говорить свой настоящий адрес не хотелось. Не похож был Тимур на того человека, который будет караулить меня под дверьми, но… В общем, я сама не могла этого объяснить, но сказала:

– В «Донна Анапа».

Таксист остановился у переулочка, и Тимур вышел из машины.

– Я провожу.

– Не нужно, – я запаниковала. – Здесь пару шагов, а тебя такси ждет.

– И все же…

– Нет! – крикнула я резче, чем следовало. Тимур обиженно замер, и я растерялась. – Прости, но давай расстанемся здесь.

– Лиля, на пляже, конечно, получилось некрасиво, но…

– Спокойной ночи, – твердо сказала я. Сердце сжалось от боли, ведь Тимур меня не обижал, но… Кто бы мне сказал «спокойной ночи», кто бы меня сейчас остановил, чтобы я не думала о том, что могло было бы быть. – Тимур, не судьба.

Я улыбнулась и пошла по переулочку прочь. Тяжелый мужской взгляд касался моей спины, и мне оставалось только держать ее ровнее.

Дошла уже до ворот, когда машина заурчала и развернулась, выезжая на дорогу, и тогда я воровато оглянулась и полезла через забор. В юбке да на каблуках делать это было неудобно, так что мое падение было закономерностью. Хорошо хоть траву со стороны бывшего лагеря никто никогда не стриг, мое падение она смягчила.

Я перевернулась на спину и полежала, рассматривая звезды и хихикая. Смех быстро перерос в истерический, и, чтобы не разбудить людей, пришлось заткнуть рот кулаком. На что я вообще надеялась, когда отправлялась в этот клуб? Что у меня все по-людски получится? Так не было такого никогда: всю жизнь с парнями какие-то казусы происходили. Даже с Вовкой познакомилась по-дурацки: он привел брата в школу, а я упала на него с лестницы. На Вовку, не на брата. Будущий муж под моим весом сломал ногу, и после того как я месяц провела у его постели сиделкой, предложил мне встречаться. По-видимому, понял, что еще такую дуру милостивую и не найдешь.

Полежала я, успокоилась и, прихрамывая, направилась в наш с Анькой домик. Включила свет, уверенная, что до утра буду одна, но с удивлением обнаружила подругу в постели. Она села, сонно щурясь от света, и, удивленно оглядев меня, присвистнула:

– Ничего себе. Лилька, тебя по песку таскали что ли и травой натирали?

– Нет, – я раздраженно скинула туфли. – Наш забор оказался слишком неприступным.

– Забор? – Анька вытаращила глаза. – Ты через него лезла что ли? И зачем?

– Отмычки от ворот забыла!

– Так мне бы позвонила.

Я стянула с себя действительно грязное платье, скомкала его и бросила в Аньку.

– Ты должна была зажигать с Юрием до утра. Что ты здесь делаешь?

Анька зевнула:

– Ох, да ну его. Странная молодежь пошла – я ему и так намекаю и сяк, а он мне про Есенина, – подруга тяжело вздохнула. – Так что договорились встретиться завтра – решили, так сказать, продолжить наш поэтический диспут.

Глава 5

– Ты даже номер телефона ему не оставила? – сокрушалась Анюта. Мы лежали на полотенцах на пляже, и я только что рассказала подруге подробности, как провела ночь.

– Кому? Тому пьяному мужику? – съязвила я. – Как-то не располагал наш диалог к плотному знакомству.

Анька тяжело вздохнула и хитро на меня посмотрела:

– Зато ты доказала, что можешь снять любого.

– О да! – я расхохоталась, прикрывая глаза от солнца ладонью. – Насчет любого в самую точку.

Анька промолчала, но чувствовалось, что зреет в ней какая-то мысль. Как показывает практика, Анькины мысли имеют свойства неприятные и для меня несут негативные последствия, а потому я напряглась. Помогать подруге и спрашивать, в чем же дело, не собиралась, но поглядывала на нее искоса и нервно кусала губы.

А вокруг суетились люди, даже не подозревая о наших метаниях. Периодически слышно было, как местные жители зазывают прокатиться на банане и таблетке – специальных аттракционах для самоубийц, мимо регулярно курсировали продавцы кукурузы и пирожков – по жаре в +32 самое то для перекуса. Да и вообще пляж Анапы словно создан для тех, кто не очень хочет жить и ищет способ самоубиться. Приезжаешь на пляж и вот тебе полное раздолье: хочешь – с таблетки вылетаешь, хочешь – травишься беляшами, вот только утопиться тяжело – до глубины далеко. Пока дойдешь, передумаешь.

– В чем ты сегодня в клуб пойдешь? – максимально равнодушно уточнила Анюта. Такое равнодушие ее буйному характеру не было свойственно, и я понимающе хмыкнула.

– Хорошая попытка, Аня. Я туда не собираюсь.

– Сегодня?

– Ни сегодня, ни когда-либо еще. Вчерашний эксперимент не удался.

– В смысле: не удался! – Анька закричала так громко, что несколько людей неподалеку оглянулись на нас. Истеричка – это призвание. Надо же, даже шум волн перекричала. – Ты зажималась с классным парнем и считаешь это неудачей? Что с тобой не так?

– Дай-ка подумать, – я перевернулась на живот. – Может быть, возраст этого самого парня? Даже курортный роман должен быть комфортным, не находишь?

– Что ты станешь вспоминать в старости, Лилька? Какой вкусный чай умеешь заваривать? Так при деменции будет не до чая. Я ж не говорю тебе переспать с ротой солдат для полноты ощущений, но ты же действительно понравилась этому Тимуру. Давай сходим в клуб, может быть, он и сегодня будет там.

– Конечно, будет. В его возрасте это нормально – каждый вечер проводить в клубе. Но в моем возрасте уже нормально ложиться в 11 вечера и не есть после шести. Как видишь, наши нормальности не сходятся.

– Ты зациклена на своем возрасте! Можно же просто пообщаться.

– Можно. Вот пусть кто-то другой и общается, – отрезала я и поднялась с полотенца. – Ты даже позагорать нормально не даешь! Думай о своих малолетках, а я пойду домой.

– Ну конечно, – Аня села и обхватила колени руками. – Когда Лилечка не знает, что ответить, она всегда убегает, ведь так?

Я раздраженно схватила полотенце. Самое обидное, что она ведь права. Мне действительно ее слова не нравятся, и из-за этого не хватает сил остаться, но зачем об этом напоминать? В клуб я не пойду – решение окончательное и обжалованию не подлежит!

– Я замужняя женщина, – прошипела я, на каждое слово встряхивая полотенце. Анюту обдало облаком песка. – Мне эти разовые отношения не нужны.

И уже сказав, я спохватилась, что вспоминать об этом нужно было вчера. Не зажиматься с парнем, не лезть к нему под рубашку, а открыть паспорт и внимательнее вглядеться в штамп. Он-то у меня, в отличие от Вовки, имеется.

По-честному, я боялась, что Анюта скажет это. Подтвердит мои самые плохие мысли и закопает меня полностью. И подруга не подвела.

– Сколько ты с мужем просто не спала в одной постели? Я уже молчу о чем-то большем. Полгода? Год? Я тебе давно говорила: разводись. Сейчас бы не было этих упаднических мыслей. Встретилась бы тогда с мужиком – свободная баба, общайся как хочешь и на любые темы. Хотя это же ты – все равно бы нашла из-за чего себя есть.

Я хлестнула Аньку полотенцем – так, для профилактики, и, закинув средство вразумления на плечо, направилась в сторону нашего пионерлагеря. Подруга осталась на пляже, а когда я, взобравшись на холм, обернулась, увидела, как она сидит, все так же обхватив колени, и смотрит на море. Несмотря на то, что вокруг толпами стелились, ходили, лежали люди, на всем этом пляже не заметить Анюту было нельзя: статная, фигуристая, но без единой жиринки да еще и с развевающимися от ветра волосами, выбившимися из хвоста – она походила на какую-то идеальную скульптуру.

Захотелось обнять ее, расшевелить, но я спешила – подруга подала одну немаловажную идею, которая не могла уже ничего исправить, но зато могла частично избавить меня от мук совести.

В нашу комнату я прошла прямо в обуви. Пометалась немного между кроватями, с одной стороны, понимая, что нужно сделать задуманное как можно быстрее, а с другой, теша себя желанием переодеться/поесть/попить кофе и так далее до бесконечности. Именно занимая время такими делами, я всегда откладывала на потом наиболее важные вещи.

Наконец, взяв себя в руки, я нашла в телефонной книге мужа и глубоко вздохнула перед тем, как нажать кнопку «вызов». В первый момент малодушно пожелала, чтобы Вовка не взял трубку, но, как всегда, он сделал все наоборот. Хотелось бы хоть мысленно назвать его подлецом, но в сложившейся ситуации мы с ним находились на одном уровне.

– Да, Лилечка, – судя по всему, Вовку я разбудила. Бросила взгляд на часы: половина двенадцатого – хорош работяга. – Что-то случилось?

– Ничего, – я чувствовала, как от страха сводит живот. – Ты занят?

– На дежурстве, – быстро ответил Вовка. Слышно было, как скрипнула кровать. – Ты просто так не звонишь обычно.

Ну да, только в случаях… Да не звоню я ему последние полтора года – нет у нас повода поболтать, а когда приходится встречаться дома, все общение ограничивается «что поесть» и «я уезжаю». И пока я судорожно подбирала слова, на заднем фоне кто-то явно сказал: «дорогой, кто это».

Я аж поперхнулась от неожиданности. Вовка гулял уже давно: и слухи доходили, и сама понимала и чувствовала, но впервые вот так вот явно. Всегда думала, что когда это откроется, то раскричусь, буду плакать и психовать. Даже воздуха набрала побольше, чтобы был его запас в легких и не пришлось прерываться, но на деле я ничего не почувствовала. Вот совершенно. Даже облегчения от своеобразного возмездия в мою сторону не появилось.

– Вов, давай разведемся, – ничего, кроме усталости, в моем голосе нельзя было услышать.

– Зайка, ты чего? – засуетился мой муж. Надеюсь, что совсем скоро смогу называть его «бывший». – Что случилось?