– Ваш куратор, мэтр Зотис, очень переживал, когда получил черепаху. Он мечтал о пуме или о ком-то другом, столько же устрашающем и сильном.

Я вспомнила черепаху в руках куратора и фыркнула. Да уж, везунчик. Преподаватель не обратил внимания на мой смешок, зато Чим встрепенулся:

– Ага! Ага! Это же дерзкая студентка! Смотрите-ка, все же пришла на занятие!

– Тихо, Чим! – урезонил его магистр. – Мэтр Зотис переживал, а зря. Ведь черепаха – символ упорства в достижении цели. Ворон – мудрости. Жаба – уверенности в себе.

Все, чую, ходить мне с жабой до конца моих дней!

– А ваш обтрепанный воробей что означает? – спросила я.

– Быстроту ума, – не моргнул и глазом преподаватель. – А теперь скажите мне, зачем, как вы думаете, нужны фамильяры?

– Всегда есть с кем поболтать? – предположила Клара.

Ага, тебе-то это необходимо.

– Тоже правильно. Еще мнения? Да, Верт, говори.

– Они могут становиться невидимыми и шпионят для своего хозяина. Пролезут в любую щелочку, все запомнят и расскажут.

– «Шпионят» не самое подходящее слово… Но да, в целом ты прав.

– Они обладают отличной памятью. Могут запоминать массу важной информации. Даже на экзамене знания фамильяра не будут считаться подсказкой.

Да-а? Удобненько! Годится! Хоть какая-то польза от этих блохастых.

– Фамильяры – аккумуляторы энергии. Благодаря им маги-чаровники всегда могут пополнить запас, – сказал Ди.

– Они защищают своего хозяина, – робко пробасила Мальвина. – Будут сражаться до конца. С помощью когтей, зубов, клювов…

– Мягких жабьих лапок, – не выдержала я.

Все захохотали. Я приосанилась, но ненадолго. Тот самый патлатый вредный тип, что возмущался по поводу сковородок, – его, как выяснилось, звали Верт – оглядел меня с ног до головы и выдал:

– Придется тебе самой защищать свою жабу!

Я показала ему неприличный знак, принятый у магов: перекрещенные указательные пальцы, мол, прокляну!

– Никто не назвал ясновидение, – добавил магистр, дождавшись, пока в кабинете снова установится тишина. – Некоторые фамильяры умеют заглядывать в будущее и предупреждать своих хозяев о грядущих событиях. А теперь вставайте, подходите ближе. Вас ждет первое практическое занятие!

Мы высыпали на песок. Правильнее, конечно, будет сказать: они высыпали на песок, а я степенно взошла. Я что же, курица с отрубленной головой, чтобы бегать?

– Мы уже сегодня получим фамильяра? – затараторила Морковь. – Сегодня, сегодня? Волнуюсь! Очень волнуюсь!

– Вряд ли. Ваша магия пока в зачаточном состоянии.

Увы, да. Магами нас всех можно назвать с большой натяжкой. Отпрысков аристократических семей строго-настрого запрещено обучать дома, чтобы не испортить дар. Раньше некоторые молодые люди так сильно хотели стать ведунами, что лишались и дара чаровников. Он перегорал в них из-за неправильных упражнений. Поэтому нашу магию станут развивать только сейчас.

– Вставайте в круг и соедините ладони.

Клара и Бруно взялись за руки. Магистр Рауф вздохнул.

– Свои ладони. Свои.

Клара залилась краской, Бруно побледнел и снова стал выглядеть так, будто свалится в обморок прямо на пол. Я профилактически ткнула его в бок, чтобы привести в чувство.

Ну что за жалкие существа. Пропадут ведь без меня.

*** 17 ***

В первый учебный день нас не стали напрягать слишком сильно: вводная лекция, практикум по призыву, а после обеда – свободное время. Относительно свободное, потому что уже в пять вечера студентов ждали дополнительные занятия.

В столовой я нет-нет да разыскивала взглядом Роя. Он сидел за одним столом с Мериндой, Зеей и тем самым драчуном – Теренсом. На меня, понятное дело, и внимания не обращал. А я впервые в жизни не знала, как себя вести.

Останься со мной мое очарование, мне бы и палец о палец не пришлось ударить, чтобы обворожить Роя, достаточно было многообещающе улыбнуться – и он упал бы к моим ногам. А теперь… Как толстушке-простушке влюбить в себя красавца-ведуна? Непростая задача. Не могу сказать, что моя обычная решительность мне изменила, но я определенно начинала сомневаться в своих силах.

– Не переживай, Пеппи, – услышала я голос Клары. – Ни у кого толком ничего не получилось: призыв фамильяров непростое дело.

Фамильяров? Вот уж о чем я меньше всего переживала. Как-нибудь проживу без своей жабы! Было лишь немного досадно, что «легкое дрожание воздуха, будто над травой в жаркий день», как объяснил препод, так и не появилось между моих ладоней. Они вспотели и тряслись от напряжения – это все, чего я добилась на практикуме.

– А вот у Ди между ладонями сгущался туман, – сказала Мальвина. – И будто даже что-то стало вырисовываться. Зачем ты так быстро соединил ладони, Ди?

Тот небрежно пожал плечами:

– Тебе показалось. Ты ведь не думаешь, что я сегодня же обзавелся фамильяром, Маль?

Маль? Это что же, он дал ей дружеское имя? Плохой знак! Они, похоже, думают, что мы тут все станем друзьями? Нет уж, увольте меня из этого кружка чудаков!

Я зачем-то вспомнила, как они рванули за мной следом после лекции мэтрисс Звонк, решив, что я расстроена. А я потом вписала их всех в театральную студию. Не иначе со мной случился короткий приступ размягчения мозга!

А впрочем… Да! Я составлю из них свою новую свиту! Свита, конечно, неказистая, но на первое время сойдет. Я сразу поднимусь в глазах Роя и этих задавак – бывших подруг.

Надо потихоньку приучать своих чудаков прислуживать мне.

– Клара, принеси-ка графин с морсом.

– Зачем? – удивилась Морковь. – У нас еще сок не закончился.

– Да, сок не закончился, а я хочу морс!

Мне самой понравилось, как повелительно прозвучал мой голос. Клара и Мальвина переглянулись, и Клара стала выбираться из-за стола. Однако Ди ее опередил – поднялся первым. Но перед этим внимательно и серьезно поглядел мне в глаза, будто надеялся отыскать в них какой-то ответ.

Через некоторое время передо мной на стол опустился графин с морсом.

Мы продолжили обедать в полной тишине, которую вскоре нарушил голос Моркови:

– Спасибо, Ди. Утром Пеппи выручила тебя, принесла салфетки.

Прозвучало так, будто Морковь старается меня оправдать.

– Я помню, – сдержанно произнес Ди. – И ты вовсе не должна благодарить меня, Клара.

На что он намекает? Что это я должна его поблагодарить? Мечтай-мечтай, цыпленок.

Все происходило не так, как я представляла. Будто они вовсе не собирались мне прислуживать, а… Что? Платили добром за добро? Фу, мерзость.

– Пойду прогуляюсь! – сообщила я. – Встречаемся в пять у театрального павильона.

Мне нужно побыть одной. Подумать обо всем. Столько всего свалилось на голову за последний день, что разум просто не успевал разложить новости по полочкам.

Я наворачивала круги по аллеям, посыпанным песком, кружила вокруг корпусов, хозяйственных построек, стараясь держатся подальше от других студентов.

Как бы я ни хорохорилась и ни подбадривала себя, привычный мир продолжал рушиться. Рассказ о маме выбил меня из колеи, так выбил, что я не могла как следует обдумать все, что услышала.

Проще поразмыслить о насущных проблемах.

Итак, я чаровница, застрявшая в теле корпулентной, как сказала бы Мальвина, особы. Рой на меня и не посмотрит. Да еще эти странные задания от мэтрисс Звонк. Что они означают? Ума не приложу. Было бы намного проще, появись у меня план. Но плана пока не было… Вернее, очень зыбкий и ненадежный – получить роль в одной постановке с Роем, и желательно главную. Тогда нам придется общаться. Приглядится, привыкнет, а там, глядишь, и…

Я со вздохом опустилась на скамейку и спрятала лицо в ладонях. Я обманываю себя: никогда он не разглядит во мне нечто большее, чем простушку-толстушку, потому что без своего очарования, унаследованного от прабабки нимфы, без своего титула – я и есть толстушка-простушка. И придется приложить невероятные усилия, чтобы Рой заинтересовался Пеппилоттой…

– Ладно! – сказала я вслух. – Ничего! Сегодня только первый день. Все получится. Я никогда не сдавалась и сейчас не сдамся!

Над крышами и макушками деревьев прозвучали пять гулких ударов – будто великан бил огромной колотушкой по медному гонгу.

Пять вечера! Я со всех ног поспешила к театральному павильону, где рядом с входом толпились студенты. Их было гораздо больше двадцати. Пусть только попробуют пролезть вперед и занять мое место!

– Пеппи! – воскликнула Клара. – Мы здесь!

Я издалека заприметила ее рыжие волосы и пошла, словно на свет маяка. Рядом стояли мои чудилы в полном составе. Глядя на них, я испытала непривычное чувство. Мне нравилось гулять одной, приводя в порядок мысли, но вовсе не хотелось бы стоять в одиночестве у стены, ловя на себе презрительные взгляды Ринды и Зеи: эти две голубушки тут как тут – стоят рядом с Роем. Я, пожалуй, обрадовалась своим чудилам, вот! До чего странное ощущение!

К павильону решительным шагом приблизилась высокая молодая женщина с прической, состоящей из множества косичек. Бахрома на длинной юбке подметала землю, а на груди незнакомки сияла вычурная брошь. За ней следом шествовал гибкий хорек, поблескивал глазами-бусинами. Женщина сняла с пальца перстень, приложила к двери, отпирая магический замок.

– Заходите, ребята, будем знакомиться! Я стану вести у вас театральную студию, и зовут меня мэтрисс Нинон. Как вас много! Придется устроить прослушивание.

Проклятие, именно этого я и боялась! Никогда не задумывалась, есть ли у меня актерские способности. Да и из стихов я знала наизусть лишь детское «Маленькой березке жарко на лугу».

Но какие у меня варианты? Только вперед!

*** 18 ***

– Вот! Это она! – Студентка-ведунья уставила на меня указательный палец, не успела я протиснуться в дверной проем.

Я узнала писклю – девицу, что больше всех возмущалась у расписания. Успела наябедничать мэтрисс Нинон и теперь победоносно поглядывала на меня.

– Ничего, Раиса, желающих все равно больше, чем может вместить группа, – успокоила писклю руководительница.

Она обвела нас заинтересованным взглядом.

– Присаживайтесь. Мне очень приятно, что у нынешних первокурсников лидирует театральная студия. В прошлом году открыли было Клуб поединков…

Парни встрепенулись и переглянулись: Клуб поединков? Где? Как мы пропустили?

– Но его закрыли очень быстро из-за несчастного случая.

Парни понурились. Мы побрели рассаживаться на кресла, стоящие полукругом у невысокой сцены. Задник был задрапирован плотной тканью, с потолка свисали веревки и лесенки.

На настоящей театральной постановке я побывала раз в жизни. Мне едва исполнилось шесть, когда папа поехал по делам в столицу и взял меня с собой. Несколько дней мы провели в гостинице – в Освинге у нас пустует небольшой особняк, но он долгое время стоял запертым. Ради нескольких дней не стоило везти слуг, расчехлять мебель, прогревать комнаты.

От той зимней поездки воспоминаний почти не сохранилось, но навсегда осталось теплое ощущение моей ладошки в большой папиной руке. В театре давали детский спектакль, и мы сидели на первом ряду. Был канун праздника Пробуждения Солнцеликой, когда темные холодные дни переставали идти на убыль и начинали потихоньку удлиняться: год поворачивал к весне.

Я позабыла сюжет сказки, помню только, как в темноте зала над головой проносился сверкающий дракон, как крошечная фея присела мне на колено и смешно чихнула. На сцене танцевали и пели, и весь мир заполнился волшебством.

– Папа, папа, а ты можешь мне наколдовать феечку? – умоляла я позже отца.

Он с грустной улыбкой качал головой:

– Нет, это умеют только чаровники. Твоя мама смогла бы…

Мама смогла бы… Почему я вспомнила этот разговор только сейчас?