– Наверное, ты права, Эм, – вздохнула я. – Ну, у нас иначе не выходило. Папа во всем был прав, папе не перечили. Я думала, он обрадуется, когда узнает, что мы с Райаном любим друг друга. Райан ведь работал у него. Ну а потом он, прихватив крупную сумму, сбежал. Отец узнал о нас, мне тогда крепко влетело. Райана искали наши юристы, но, увы, он как сквозь землю провалился.

– И ты обнаружила, что беременна, – догадалась Эм.

Она уже работала здесь, когда я приехала. Я нечасто пила в барах, но, бывало, заходила на завтрак или насладиться отличным яблочным сидром. Черноволосая Эм, неизменно одетая в, пожалуй, чересчур откровенные платья, была мне всегда рада. И развлекала разговорами.

С чужими людьми проще общаться. И я откровенничала, вывалив сначала все, что случилось со мной этим вечером, а потом и рассказав предысторию наших с Райаном отношений.

– Да, папа был жутко зол. Он меня чуть не убил. – Я усмехнулась. – В прямом смысле. Мачеха чудом спасла. И уговорила его дать мне родить. Я уехала якобы на учебу в Даркфелл, но родила девочку. Ее отдали приемным родителям, я подписала контракт. Отец специально отдал ее в семью, живущую рядом с нами. Чтобы я видела. Он меня так наказывал. Иногда мне кажется, что он до сих пор жив. И видит меня, и злится. И вот-вот вернется.

– Не вернется, – отрезала Эм. – Сволочь уже не поднимется из могилы. А тебе надо начать жить без оглядки на прошлое.

– Думаешь? А я рассказывала, что моя младшая сестра – убийца? Что это она отравила отца, мачеху и пыталась убить нас с сестрой? Что она убила мою лучшую подругу? И собственную мать? И еще неизвестно сколько человек?

– Ну у вас и семейка, – присвистнула Эм.

– Не то слово. – Сидр был настолько холодный, что я зажмурилась.

В бар вошли несколько запоздалых любителей выпить. Прежде чем принять у них заказ, Эм бросила:

– Знаешь, иди-ка ты домой. И как следует выспись. А утром все обдумаешь. И встречу вашу, и эту… иллюзию. Быть может, все проще, чем кажется.

– Возможно… – с сомнением пробормотала я.

И впрямь надо было возвращаться. Хотя домом то место я назвать все же не могла.

* * *

И все же сидр был лишний. Не говоря уже о том, что лишний был первый бокал сидра, а уж последовавшие за ним два дополнительных и вовсе не хотели задерживаться в моем желудке. Я шла медленно, стараясь не выдавать опьянения. Но как же вращалось все вокруг! Под конец, преодолевая последние ступени, я уже держалась за стену. А ключ вошел в замок далеко не сразу. Я с нетерпением ждала момента, когда смогу лечь в постель, закрыть глаза и забыться до утра. А там мне станет жутко плохо. Не забыть поставить у кровати воды…

В доме было темно, а сил заставить светильники или хотя бы свечи загореться не было. За год я изучила все три комнаты так, что могла двигаться с закрытыми глазами. И не стала утруждать себя светом.

Когда я вошла в спальню, вздрогнула, увидев мужской силуэт у окна. Его освещал слабый лунный свет. Я вскрикнула, и с руки сорвался голубоватый огонь, готовый полоснуть по непрошеному гостю.

– Разлагаешься? – низкий бархатистый голос оказался знакомым, и я с трудом уняла магию.

– Развлекаюсь, – холодно ответила я.

От испуга хмель сошел на нет, и теперь я хмуро рассматривала мужчину.

– Что ты здесь делаешь, Герберт?

– Приехал посмотреть, как у тебя дела. На письма ты ведь не отвечаешь.

Ах да… их было несколько. Я даже не вскрывала, бросая в камин. Так красиво горели…

Вспыхнул свет, и я зажмурилась, мысленно прокляв и мужчину, и цель его приезда, и вообще весь мир.

– Кортни хочет, чтобы ты вернулась.

– А что, тебя она больше не хочет? – язвительно поинтересовалась я.

– Кайла, прекрати. У тебя был год, мы тебя не трогали. Достаточно, чтобы оправиться и понять, чего ты хочешь от жизни. Но ты, судя по всему, ничего кроме вечеринок за этот год не видела. Как часто ты напиваешься до такого состояния?

– Я трезвая! – возмутилась я и тут же пошатнулась.

– Разумеется, – холодно хмыкнул Герберт. – Но тем не менее твое время вышло. Ты нужна семье, а значит, должна вернуться.

– Зачем? У вас все в порядке, разве нет?

– Три недели назад в Хейзенвилле неизвестные напали на небольшой дом. В доме находились родители и двое детей, убили мать и маленького годовалого ребенка, старший ребенок выжил, отец… в критическом состоянии.

– Оу. – Желание язвить как-то пропало.

В Хейзенвилле редко такое случалось. Кто и зачем вообще смог поднять руку на маленького ребенка? Взрослые частенько становились жертвами своих ошибок, а за некоторые платили смертью. Но малыш?

– Но ведь ты не хочешь сказать…

– Нет, – поспешно ответил Герберт. – Ким в лечебнице, она оттуда не выйдет. Кто бы это ни сделал, он неадекватен. Стража и детективы ищут, но у нас встает одна проблема. И решать ее, Кайла, тебе.

– Какая проблема?

– Эта семья – Белами. Твоя дочь – единственная выжившая в той резне, и в скором времени лекари ее отпустят.

– Мне жаль, – медленно и осторожно проговорила я, – но как я могу помочь им? Делом должны заниматься детективы. Что даст мое возвращение?

– Делом – детективы. А ребенком должна заниматься его мать.

Честно сказать, такого ответа я ожидала меньше всего. Давным-давно, когда мне было семнадцать, мы подписали контракт, что я никогда не подойду к Стелле, а Белами никогда ей не расскажут, чья она дочь. Я никак не могла подумать, что договор разорвет чья-то смерть.

– Я не могу, Герберт! Ей одиннадцать! Я не могу быть для нее матерью! И… не хочу.

– У тебя нет выбора. Родственников у Стеллы нет, после того как Ким обнародовала ваше соглашение, весь Хейзенвилль знает, что ты ее мать. Если мы не заберем девочку, жизнь каждого из нас существенно осложнится. Я не хочу, чтобы Кортни боролась со всем городом. Мы планируем ребенка, и…

– И мне плевать, – закончила за него я. – Планируйте. Рожайте. Я здесь ни при чем, ясно? Мне не нужен ребенок. И я не обязана переступать через себя ради мифического блага семьи. Отец делал все ради семьи. Все ради фамилии. Посмотри, что из этого вышло! Посмотри, что стало с Ким!

Герберт отошел к окну, совершенно спокойно выслушав мою тираду. Чем спокойнее он выглядел, тем больше меня бесил. И я находилась в шаге от того, чтобы начать кидаться вещами.

По лицу Герберта пробежала тень, глаза недобро блеснули.

– Кайла, я – муж твоей сестры. Я хочу от нее детей – это нормально. Я не хочу воспитывать твоих детей – это тоже нормально. Честно сказать, я считаю тебя избалованной эгоистичной дурочкой и жалею только об одном – что не могу перекрыть тебе потоки папочкиных денег. И – да, я не собираюсь расхлебывать твои проблемы. Все решено. Глава семьи – Кортни, она сказала свой вердикт, а я лишь сообщил тебе.

– Убирайся! – не выдержала я. – Вы не можете меня заставить. Я сказала, что ноги моей не будет в Кордеро-холле и Стелла мне не нужна. Это была не ошибка. Я не хочу видеть эту девчонку. И тем более не хочу вспоминать ее отца. Выметайся вон из моего дома, Уолдер, пока я не вызвала стражу!

– Утром будь готова, – бросил Герберт, проходя мимо. – Мы уезжаем.

Он не увидел мою вскинутую руку со средним пальцем и проигнорировал короткое, но емкое ругательство. Когда шаги мужчины стихли, я несколько раз досчитала до десяти, чтобы успокоиться, а потом заперла все двери и окна. Раньше я такими привычками не отличалась. Но чему только не научишься, когда тебя пытается убить собственная сестра.

Не имею ни малейшего желания возвращаться в Хейзенвилль, и уж тем более воспитывать ребенка.

Я смирилась с тем, что у меня не будет детей. После тяжелых родов шансов на второго ребенка у меня уже не было, и я научилась с этим жить!

Но не я виновна в том, что Стелла осталась одна. Я отдала ее в достойную семью, я сделала все, чтобы она никогда не узнала о нашем родстве. И, если бы не Ким, никто бы не связал нас вместе. А теперь… не понимаю, зачем надо было убивать семью владельца книжного магазинчика. И не хочу знать. Невозможно быть доброй настолько, чтобы брать на воспитание чужих детей. Я даже на дни помощи в больницы не хожу.

И Кордеро-холл… с тех пор как туда переехал муж сестры, я чувствовала, что мне там места нет. Есть Кортни, младшая сестричка, умница-разумница, волевая девочка со склонностями к управлению всем этим огромным состоянием. Есть Герберт Уолдер, ее муж, обучающий Кортни налогообложению, документообороту и учету, а параллельно трахающийся с ней в подвале. Есть Диналия, его сестра, девчонка милая и самая обычная, но бывшая подруга Ким, о которой я даже думать не хочу. Есть Ким, да… любимая младшая сестренка, лежащая в психушке, убившая отца и мачеху, мою подругу и собственную мать, чуть не убившая жалкие остатки моей семьи. Не те родственники, к которым хочется ездить на семейные обеды.

Я мечтала покончить с Хейзенвиллем и думала, что раз Кортни практически гарантированно станет первой наследницей, я смогу жить на скромные отчисления, не вспоминая ни о чем случившемся. Но, похоже, я ошибалась. И удастся ли мне выиграть эту битву за свободу, даже предугадать не возьмусь.

Я ложилась спать с тяжелой головой, предвкушая утро, полное «приятных» ощущений. И, конечно, забыла поставить рядом с кроватью воду. Будьте прокляты вечеринки. Будь проклят Герберт Уолдер.

* * *

– Подъем, леди Кордеро! – ворвался в сознание ненавистный голос.

Я только пробурчала что-то сквозь сон и завернулась в одеяло с головой.

Но потом одеяло забрали, я почувствовала холод и заорала, а Герберт одним движением сдернул меня с кровати.

– Ты не смеешь со мной так обращаться! Я все еще член семьи!

– Надо же! – притворно удивился Герберт. – Вспомнила! Сама оденешься или мне тут еще с твоими корсетами возиться?

– Я! Никуда! Не! Поеду! – проорала я так, что, наверное, было слышно в соседнем доме. – Ты что, настолько туп, что не можешь этого понять?!

Мужчина тяжело вздохнул и, кажется, тоже считал до десяти. А потом просто подошел, поднял меня и, закинув на плечо, направился к дверям.

– Ты с ума сошел?! Отпусти меня немедленно! Герберт! Ты не уйдешь дальше порога, в Даркфелле…

Фраза оборвалась на полуслове, когда я увидела карету, остановленную аккурат у моего дома. Мужчина легким движением закинул меня внутрь и залез сам.

– Трогаемся, – крикнул он кучеру.

Мы медленно двинулись вдоль улочки с одинаковыми недорогими домами. Этот район Даркфелла был самый отдаленный, а потому неудивительно, что в такое время на улице не было ни души.

– Выпусти! – потребовала я.

Герберт смерил меня тяжелым взглядом и проигнорировал требование.

– Я в сорочке!

– Под твоей скамьей сумка, в ней брюки и рубашка. Можешь одеться. Я даже отвернусь, если тебе так хочется.

– Мне хочется, чтобы ты сдох.

– Тут ничем не могу помочь.

– Ты не можешь привезти меня в Кордеро-холл и запереть! Я все равно там не останусь, ясно?!

– Кто сказал, что я везу тебя в Кордеро-холл? – с тяжелым вздохом спросил мужчина. – Мы прокатимся, кое с кем встретимся, а потом пойдешь домой. Дальше пить, развлекаться и заводить беспорядочные романы.

– Я не завожу беспорядочные романы! Отвернись!

Герберт подчинился, и я оделась быстро, за пару минут. Одежда была новая. Готовился, сволочь. Интересно, за похищение ему хоть что-то будет? Хотя какое похищение? Он мой родственник. Ладно, будем мстить по-другому.

– Ай! – улучив момент, я запустила в него электрическим шаром.

Герберта даже передернуло.

– Выпусти меня! – снова твердо потребовала я.

И, к моему удивлению, он подчинился. Карета резко остановилась по его сигналу, дверь открылась, и я полетела вон от несильного, но обидного толчка. Приземлилась прямо на попу и даже немного ушиблась, а когда поднялась, карета уже неспешно катилась вперед.