– Я же говорил! – торжествующе воскликнул следопыт и закрыл лицо руками, запричитав: – Нам конец, теперь точно конец. Тьена-то уже и нету… Утащили его, утащили. Может, его душа к нам плывет? Предупредить хочет…

– Да заткнись ты, болтун! – зло рявкнул Альтор. Он спешился следом за риором и негромко произнес: – Лошади спокойны. Будь тут нечистая сила, уже понесли бы.

– А Тьен где? – голос Гирена задребезжал. – Отсюда его крики слышались, а теперь нет, затих!

Филис, сидевший за следопытом, прижался к нему, зажмурился и зашептал молитву, прислушиваясь к охающему мужику.

– Убираться отсюда надо, о-ох… Пока не поздно. Ох, Боги…

Остальные застыли в седлах. Они не сводили взгляда с огонька, подплывшего ближе. Мужчины опасались шевелиться, еще больше нагнетая тягостную тишину болота.

– Х… хозяин, – неуверенно позвал Альтор, остановившись за спиной риора.

Дин-Брайс едва заметно вздрогнул, но не обернулся. Взгляд его не отрывался от зеленоватого огонька. Он гулко сглотнул и сделал шаг навстречу, ратник за хозяином не пошел. Высокородный протер глаза, вновь посмотрел на болото и прерывисто вздохнул. За первым огоньком показались еще два, затем третий.

– Охотники, – прошептал риор. – Идут за своей госпожой.

Разум его бунтовал, твердил, что этого не может быть, потому что его прадед был верен жене, которую любил без памяти. За их сравнительно короткий союз – неполных семь лет, в семействе Брайсов народилось трое детей. И погиб прадед из-за предательства человека, которого он считал другом. Никакой простой девки в жизни предка не было! А если и была, то точно не так, как болтают глупые смерды. А значит, не может лежать в болоте та, кого не существовало! «Но может быть кто-то другой», – откликнулся внутренний голос. Быть может, и вправду была девка, которая утонула в болоте, но народная молва раздула ее историю после смерти хозяина, соединив их воедино…

– Чушь, – нетвердо произнес риор, пытаясь не замечать холодка, скользнувшего по спине и поднявшего дыбом волоски на шее.

– А-ах, – хорошо различимый вздох достиг слуха высокородного.

– Кто здесь? – нервно спросил он и обернулся.

За спиной стоял Альтор, и его облик в неверном сумраке ночи показался Брайсу призрачным.

– Вы с… слыш… слышали, хоз-зяин? – заикаясь, спросил ратник.

– Что? – хрипло спросил риор.

– Баба будто вздохнула. Тяжко так…

– Нет, – солгал высокородный. – Тебе почудилось.

И в то же мгновение над болотом разнесся новый протяжный вздох. Казалось, что и вправду вздыхает женщина.

– Опять! – в восклицании ратника послышались первые нотки паники. – Уйд-дем, хозяин. Уйдем отсюда!

– Боги Великие, Вседержители земные и небесные, – несся к ним бубнеж паренька: – Спасите и защитите от сил черных, сил недобрых, сил пакостных. Охраните детей своих от лиха неправого, от беды неминучей. Помогите, Боги Великие, к вам взываю. Боги Великие, Вседержители земные и небесные, спасите и защитите от сил черных, от сил недобрых, от сил пакостных. Охраните детей своих от лиха…

– … неправого, от беды неминучей. Помогите, Боги Великие, взываю к вам… – едва различимым шепотом подхватил Альтор.

Дин-Брайс поджал губы и сделал еще один шаг. Он не боялся открытой схватки, не боялся угроз и наветов. Он не страшился зверей и людей. Так почему он должен бояться каких-то болотных духов?! Риор остановился перед черной водой, едва заметной под слоем ряски. Втянул носом затхлую вонь и ожесточенно мотнул головой, не желая поддаваться страху, пробиравшемуся в душу.

– Вайриг…

Он ощутимо вздрогнул. Показалось? Или…

– Ах…

Риор тяжело сглотнул и отступил назад, заметив пузырь воздуха, поднявшийся на поверхность болота. Затем поднялся еще один, и вновь послышался вздох. Дин-Брайс снова впился взглядом в огонек, но тот остановился и мерцал ровным светом, словно зажженная свеча. Снова булькнуло, уже под самым огоньком, и темнота, искаженная небольшим зеленоватым пламенем, соткала грезу…

Дин-Брайс увидел тонкую женскую руку, поднявшуюся из воды, и на ее раскрытой ладони продолжал мерцать проклятый огонек.

– Вайриг…

Риор отшатнулся, нога его поехала на склизкой земле, и Брайс упал, не сумев удержаться. И видение изменилось. Теперь он видел женский силуэт. Он то расплывался, то вновь собирался воедино, слегка меняя очертания. Неизменным оставалось одно: на раскрытой ладони опущенной вниз руки горел зеленый огонек.

– Вайриг…

Ему показалось, что тень манит его свободной рукой.

– Нет, – сипло выдохнул риор.

– Ох… – еще один вздох разлился в воздухе, и в этот раз он принадлежал мужчине.

Затем лопнул еще один пузырь. А еще через мгновение послышался треск. Затем повторился вздох, и в этот раз он был протяжней и жалобней. Снова зашуршало, что-то треснуло, и из зарослей кто-то выполз. Он поднялся на ноги и, пошатываясь, шагнул к онемевшим людям.

– Хозяин, – простонал нелюдь.

– А-а-а! – заголосил следопыт. Он вытянул руку в сторону зарослей: – Мертвец! Мертвец ожил! Мертвец!

Лошади шарахнулись в сторону, и всадники не стали их удерживать. Кто-то схватился за меч, кто-то за обережный символ, висевший на шее. Риор с трудом отвел взгляд от огонька и обернулся.

– Хозяин, – жалобно позвал «мертвец». – Я здесь.

– Тьен? – всё еще сипло спросил Дин-Брайс.

– Я, – ответил тот. – Это я, Тьенер.

– Не верьте ему, высокородный риор! – воскликнул Гирен. – Это девка его обратила! Он вас пожрет, хозяин! Он нас всех пожрет!

– Прочь!!! – надрывный вопль совпал с пением спущенной тетивы.

Стрела вонзилась в прислужника, и тот, вскрикнув, повалился на одно колено.

– Давай, Фил, еще давай! – заорал следопыт. – В башку ему, прямо в башку!

– Стоять! – гаркнул риор.

Рука Филиса дрогнула, и стрела прошла выше головы прислужника.

– Не сметь стрелять! – снова рявкнул Дин-Брайс, хватаясь за эту неожиданную помощь своему разуму.

Он поднялся на ноги, стараясь не глядеть на огонек, развернулся и, оскальзываясь, поспешил к стонущему Тьенеру, из плеча которого торчало древко стрелы.

– Почему не зажгли новые факелы? – с отчаянной злостью рычал риор, избавляясь от своей оторопи и страха. – Немедленно зажечь!

Гирен слетел с лошади и бросился к хозяину. Заступил ему дорогу и взмолился:

– Не ходите, не ходите к нему. Если он вкусит крови, его уже ничего не остановит. Хозяин, прошу вас…

– Пошел вон! – заорал на него высокородный, отталкивая с пути. – Трясешься, как шелудивая шавка! Факелы! Мне нужен свет!

– А и верно, огнем-то верней будет, – часто закивал Гирен.

– Хозяин, я живой, – едва не плача, воскликнул Тьенер. – Клянусь Богами, я живой!

* * *

– Конечно, живой, – раздраженно отмахнулся Дин-Брайс. – Дурачье! Уже друг друга готовы поубивать от страха.

Он приблизился к прислужнику, без всякой осторожности коснулся раны, мало заботясь о том, что Тьен вскрикнул от боли.

– Огня!

– Х-х-хозяин! – запинаясь, взмолился прислужник.

Лагер подбежал с уже зажженным факелом, и риор взглянул на пальцы, которыми коснулся раны.

– Это кровь, – с мрачным удовлетворением произнес высокородный. – Самая обычная кровь. – После обернулся к следопыту и ткнул ему под нос окровавленные пальцы: – Разве у покойников бывает горячая кровь?

Гирен отшатнулся, но нашел, что возразить:

– Так он же еще не остыл.

– Молчи, собака! – Дин-Брайс замахнулся на смерда. – Он чувствует боль, и из раны идет кровь!

– П-п-притворяется, – неуверенно отозвался Филис.

– Точно, – горячо кивнул Гирен. – Его надо сжечь, тогда точно будем знать, что вреда уже не будет.

– Я тебе нос отгрызу! – взвыл Тьенер.

– А я гово… – начал следопыт, но рот ему заткнул кулак Альтора.

– Надоел, – буркнул ратник. – Его бы самого сжечь, верещит, как тварь из Архона.

Риор кивнул Альтору. После забрал факел у Лагера и поднес его к прислужнику. Тьен дернулся, но Дин-Брайс перехватил его.

– Не сжигайте меня, хозяин, – взмолился прислужник. – Я живой. Просто упал, когда к вам бежал, головой ударился, вот и потерял сознание…

– Или со страху в обморок свалился, когда болото увидел? – криво усмехнулся риор, скрывая за издевкой собственную слабость. – Сиди спокойно, я не собираюсь тебя сжигать. Надо стрелу вытащить и перевязать рану.

– Правда? – глаза Тьена доверчиво распахнулись.

Дин-Брайс тут же скривился, его раздражение было всё еще сильно, и эта детская надежда во взгляде, почти обожание и признание в любви, взбесили высокородного. Он сунул обратно Лагеру факел и велел Альтору:

– Займись им, или я удавлю слюнтяя из жалости. – Уже отойдя от ратников и раненого прислужника, риор перевел взгляд на Филиса, виновато склонившего голову: – Будешь слушать бабьи причитания, надену платье и отправлю в услужение к лейре Брайс. Понял меня?

– Простите, – шмыгнул носом паренек. – Я просто… испугался.

Риор усмехнулся и бросил быстрый взгляд на болото, но сознаваться кому-то, что ему тоже было страшно, высокородный не собирался. Он посмотрел на кусок очистившегося звездного неба, после в черноту ночного леса и решил, что на привал они остановятся, только покинув распадок. Затем подумал о беглецах, которые, наверное, смотрят сладкие сны, и всё, что скопилось в душе за эту проклятую ночь, вскипело желчью. Если бы сейчас Дин-Брайса спросили, как он относится к врагам лиора, он бы ответил, что готов перегрызть им глотки. Кто-то должен быть виноват в гибели его людей и в собственном кратком малодушии, и виноватые нашлись без всяких сомнений…

Глава V

Утро выдалось солнечным. Первые лучи позолотили горные пики, скользнули по Рыжему гребню и пощекотали нос сладко спавшему мужчине.

– А-апчхи, – чихнул он и сел.

После протер глаза и от души потянулся, впервые за долгое время ощущая себя отдохнувшим. Савер поднял голову, прищурился и кивнул солнцу, желая ему доброго утра. Он поднялся на ноги, чувствуя бодрость и готовность к продолжению путешествия, хотел уже разбудить высокородных, но повернулся в их сторону и замер. На губах прислужника появилась улыбка, граничившая с умилением, и будить хозяина и лиори расхотелось.

Райверн вытянулся в своей излюбленной позе на спине, закинув одну руку за голову. На его плече спала Альвия, уткнувшись носом в шею риора. Ее ладонь покоилась на мужской груди, ногу Перворожденная закинула Кейру на бедро, и ладонь второй руки изгнанника лежала на женском колене. И если бы Савер не был уверен в том, что хозяин спит, он бы подумал, что тот наслаждается минутами близости с любимой женщиной, до того довольная улыбка застыла на нагловатой физиономии высокородного.

– Хоть вовсе не буди, – тихо хмыкнул прислужник. – Чисто лебедь с лебедушкой.

Савер еще немного полюбовался умиротворяющей картиной, даже не вспомнив, что еще вчера, с трудом забравшись сюда, он думал лишь о том, как бы столкнуть лиори с вершины гребня и остаться вне подозрений. Хотел даже ночью ударить камнем по голове, чтобы поскорей прекратить свои мучения и освободить хозяина от власти проклятой женщины. И в то мгновение прислужнику уже было всё равно, что скажет риор, потому что он был уверен, что высокородный должен оценить заботу своего слуги и понять, что тот прав. Но прошедшие дни и размышления подернулись дымкой забвения, словно кто-то стер их из памяти верного прислужника. А глядя на Перворожденную, Савер ощущал и вовсе непонятную благодарность и восторг, словно видел перед собой богиню, спустившуюся с неба и одарившую его благодатью. Объяснить себе подобное восхищение мужчина не мог, но чувствовал его очень ярко.