– Молчать! Вы не в силах дать мне толкового ответа, тогда ни к чему засорять воздух невразумительным блеянием, – она оттолкнула голову риора и отошла к окну. – Как посланник Эли-Харта мог спокойно передвигаться по моему замку и остаться незамеченным?! Как он смог выбраться из своих покоев, и не был остановлен стражей? За каким Архоном вы ставите на этот ответственный пост пустоголовых баранов? Впрочем, я даже благодарна горцу, теперь я вижу в своей охране огромные бреши. Если бы ему вздумалось, посол мог бы добраться и до моих покоев.

– Мою госпожу охраняют литы, – ляпнул Дин-Лориг, и Альвия стремительно развернулась, испепелив его взглядом.

Она нарочито медленно приблизилась к главе замковой стражи, склонилась к его лицу и угрожающе тихо спросила:

– Так в Борге можно положиться только на литов?

– Нет…

– Да-а, – протянула лиори. – Только на моих телохранителей, риор. И знаете почему? – Дин-Лориг снова сглотнул. – Потому что я занимаюсь своими людьми!

– Я всё исправлю, госпожа, – дрогнувшим голосом ответил глава стражи. – Я займусь…

– Очень на это надеюсь, риор, иначе я займусь вами, – отчеканила Альвия и вернулась к креслу. Усевшись, бросила взгляд на Дин-Лорига и закончила: – Тех, кто проспал посланника Эли-Харта, выпороть, чтобы разогнать их кровь. Слишком застоялась, раз засыпают там, где должно смотреть за десятерых. И прочь из Борга. Отправьте их в Харигар, в Черную крепость, пусть поспят на болотах.

– Заключенными?

– Заключенным туда отправитесь вы, если еще раз вызовите мое недовольство, – холодно ответила Перворожденная. – Стражники теперь будут там нести свою службу. – После поморщилась: – А теперь встаньте с колен и проваливайте прочь с моих глаз.

Дин-Лориг вскочил на ноги. Он в очередной раз попытался в поклоне лишиться своей головы, но она опять удержалась на плечах высокородного риора. Мужчина поспешил покинуть лиори, стирая с лица пот и вознося благодарственную молитву Богам. Впрочем, слова Альвии запомнил, она ими впустую никогда не сорила. И раз пообещала заточение на болотах Харигара, значит, туда и отправит, если вновь будет недовольна главой замковой стражи. Риор Дин-Лориг еще никогда так истово не желал угодить своей госпоже…

Перворожденная откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и сжала подлокотники. Нужно было поскорей заканчивать с этим посольством. Присутствие в замке предателя и невозможность дотянуться до него выматывали душу лиори. Она устало вздохнула и медленно подняла веки. Взгляд уперся в портрет отца, который повесили в кабинете по приказу госпожи еще восемь лет назад. Лиор смотрел на дочь спокойным, чуть надменным взглядом, таких же серых глаз, как у нее. Его губы были плотно сжаты, и Альвии почудились неудовольствие и укор покойного родителя.

– Он умрет, – сказала женщина, глядя в глаза лиору. – Я поклялась в этом, отец, стоя перед твоим гробом, и клятвы не нарушу. Рано или поздно кровь предателя прольется во имя твое. И когда ты будешь отомщен, я, наконец, вздохну полной грудью.

В дверь постучали. Лиори порывисто обернулась, гневно сверкнув глазами.

– Кто?

В дверях появился лит.

– Моя госпожа, высокородный риор Тиен Дин-Таль привел чародея Ферима и просит позволения войти.

– Позволяю, – кивнула Перворожденная.

Бросив еще один взгляд на портрет, лиори выпрямилась в кресле, отбрасывая прочь всякие переживания. Она вновь была собрана, и даже в обычном рабочем кресле казалась сидящей на троне. Взор Перворожденной остановился на двух мужчинах перешагнувших порог ее кабинета. Лицо Дин-Таля было непроницаемым. Нет, это была не обида, просто высокородный риор решил больше не соваться туда, где выставлен заслон из щитов. В кабинет лиори вернулся ее верноподданный и адер.

– Благодеяния Богов, Перворожденная, – склонился чародей.

– Проходи, Ферим, – скупо улыбнулась Альвия. – Тебе есть чем меня порадовать? Огорчений мне сегодня уже хватит. – Затем снова посмотрела на Дин-Таля: – Адер, присаживайтесь.

Риор занял тот же стул, на котором недавно сидел. Он лишь на мгновение задержал взгляд на лице лиори, но Альвия казалась совершенно спокойной. Она теперь глядела только на Ферима, ожидая, что он скажет.

– Моя госпожа, – заговорил чародей, возвращая Перворожденной послание Тайрада. – Я сделал, что вы велели. Писавший много думал, когда составлял послание, но его мысли… они непристойны…

– Хм, – недоумение и ирония смешались в глазах Альвии. – И что же думал писавший?

– Неловко такое произнести, еще и перед своей госпожой… – замялся чародей, и лиори уже открыто усмехнулась:

– Говори, Ферим, я выдержу.

Чародей бросил взгляд на адера, но тот сидел, скрестив на груди руки, и с интересом смотрел на Ферима.

– Ох, право слово… Ну, хорошо, – решился чародей. – Сей… писавший рассуждал о том, что недурно бы позвать некую даму, которая… – он вновь запнулся.

– Ну же, Ферим, – подбодрила чародея лиори. – Я хочу знать всё.

– Ох, госпожа, безжалостны вы в своем стремлении к знаниям, – удрученно покачал головой Ферим. – Неловко мне, но деваться ведь некуда?

– Некуда, – улыбнулась лиори.

– Стало быть, – вдруг монотонно заговорил чародей, подняв взгляд к потолку, – лиор Эли-Харт, едва начав писать свое послание, думал так: «Надо бы позвать Чармити, она недурно скрасит время своим ртом…», – Ферим все-таки бросил взгляд на Перворожденную, но та лишь кивнула, предлагая продолжить. Чародей вздохнул: – Сладкий рот у Чарми, умеет она порадовать своего господина. Перворожденная, – вновь прервался Ферим, – позвольте мне этот срам не повторять, он половину письма думал про рот этой Чармити. Про бедра ее еще, и как потом можно будет ее животом на стол кинуть, да… – чародей несколько раз свел ладони, будто хотел похлопать, но невидимая преграда так и не дала мужчине соединить руки.

– Среди этой лихорадки сластолюбца были здравые мысли? Он ведь писал, – заметила Альвия. – Не мог же он писать о благах двух риоратов, а думать, как его будет ублажать шлюха.

– Возможно, послание уже было составлено, – произнес Дин-Таль. – Если Эли-Харт переписывал, мог и допустить посторонние мысли.

– Или же скрыл свои помыслы намеренно, – согласно кивнул чародей.

– Думаю, мы оба правы, – отозвался адер. – В конце концов, Тайраду известно, что при дворе Эли-Борга имеется сильный чародей.

– Но о возможностях Ферима ему неизвестно, – возразила Альвия. – И все-таки, – взор ее снова устремился к чародею. – Неужели нет даже отголоска тех размышлений, которые могут быть нам полезны?

– В самом конце, лиори. Там он думает, что Эли-Харт получит немалую выгоду, если сватовство будет иметь успех. «Надеюсь, всё выйдет, как задумано и гадюка…».

– Продолжай, – усмехнулась лиори.

– Вы не станете чинить препятствий, – поправился чародей. – Потом он опять подумал об этой Чарми.

Альвия потерла переносицу и покачала головой. Может и вправду она слишком подозрительна, и видит заговор там, где его нет? Искать выгоду во всем – это тоже черта характера Эли-Харта. К тому же Ирэйн – единственная возможность наладить отношения с Эли-Боргом… Может быть, может быть…

– Ферим, – лиори отвлеклась от своих размышлений, – напиши мне всё, что сумел вытащить из послания. Не можешь рассказать сам, пусть за тебя это сделает пергамент. Возможно, я смогу увидеть что-то еще, чему ты не придал значения. Сейчас можешь быть свободен. Да, – она подтолкнула свиток с посланием Эли-Харта к чародею, – возьми, возможно, пригодится. Вернешь вместе с тем, что напишешь сам. Иди, Ферим.

Чародей забрал свиток, поклонился и покинул кабинет госпожи. Альвия поднялась на ноги, вышла из-за стола и посмотрела на Тиена:

– Риор Дин-Таль сопроводите меня в трапезную, думаю, придворные уже собрались на завтрак, – произнесла она, кажется, и не думая менять линию поведения.

Адер склонил голову, подал руку госпоже, но как только она накрыла пальцами тыльную сторону его ладони, развернулся и прижал к себе Альвию свободной рукой. Лиори изломила бровь, но мужчина качнул головой:

– Не-а, Али, не страшно.

– Я сейчас не готова к любовным играм, Тиен, – чуть поморщившись, ответила Перворожденная.

– Я уже знаю, что Кейра провожали до покоев литы. Вы встретились на арене, это я тоже знаю, и даже представляю, каким путем он попал туда. Но я не знаю, что произошло между вами, – так и не отпустив Альвию, сказал Дин-Таль, глядя на нее. – Расскажешь?

Лиори нахмурилась. Рассказывать риору она по-прежнему ничего не собиралась, как не хотела делиться своими переживаниями.

– Распорядись после завтрака, чтобы Ферим зашел к Дин-Оделу, – нехотя произнесла Альвия. – Кажется, ему недурно досталось. Не хочу, чтобы он выехал из Борга с разбитым лицом.

– Вы подрались?

Перворожденная усмехнулась и выпуталась из объятий адера.

– Нас ждут придворные, высокородный риор, – лиори первой направилась к выходу. – А вот я вас ждать не собираюсь.

Тиен понял намек. Он опередил госпожу, открыл ей дверь, и когда вышел следом, вновь подал руку. До трапезной залы, они почти не разговаривали. Порой Альвия ловила задумчивый взгляд своего адера, но никак на него не реагировала. И в трапезную вошла с обычным приветствием, не обнаружив ни раздражения, ни досады. Лиори была совершенно спокойна, и напряженность, ясно чувствовавшаяся при ее появлении, постепенно отступила, придворные начали тихо переговариваться.

– Как твое самочувствие, Ирэйн? – с улыбкой спросила Альвия, благожелательно глядя на свою кузину.

– Благодарю, госпожа, – ответила та, – я прекрасно себя чувствую.

– Ты подумала над нашим вчерашним разговором?

– Да, лиори, – лейра Борг склонила голову. – Вы ожидаете ответа прямо сейчас?

– Нет, я навещу тебя позже.

– Как угодно моей госпоже, – ответила девушка.

Больше Альвия ни с кем не разговаривала, безмолвствовал и Тиен, продолжавший о чем-то размышлять. Перворожденная сейчас думала только о Совете, который должен был состояться ближе к полудню. Там она собиралась обсудить выгоды Эли-Борга от союза с Эли-Хартом, и выслушать мнения советников по поводу сватовства, что они думали о затее Тайрада. Ни на что больше она не отвлекалась, окончательно изгнав из головы воспоминания.

Глава V

День перевалил за вторую половину. Солнце и не думало покидать небосвод, кажется, погодка была недурна. В такую погоду стоило бы прогуляться, а не сидеть в сумрачных покоях, только вот выбора у узника не было. Он полуразвалился в кресле, широко расставив ноги, и покручивал на пальце шнурок с обережным символом.

– Болван, – усмехнулся мужчина, – какой же все-таки болван. Сам виноват. – Констатировал высокородный риор и надел обратно на шею шнурок. После накрыл ладонями подлокотники кресла и закрыл глаза.

Неплохо было бы вздремнуть, говорят, сон врачует не хуже умелого чародея. Только что мог исцелить его сон? Следы ударов, оставленных лиори, или же вновь стянет края раны, разбередившей душу? На заплывший глаз и разбитые губы Райверну было плевать, его лицо знавало раны и пострашней, но зарубцевались даже они, хоть и оставили по себе вечную память из шрамов. А вот душа… С этим не справился бы и самый искусный чародей, не то что простой сон. Впрочем, несмотря на бессонную ночь, спать совсем не хотелось. Хотелось… Чего?

– Твари Архона, – проворчал риор, он и сам не знал, что ему сейчас нужно.

Наверное, хотелось просто забыться и вернуть покой, который он утратил с того мгновения, когда увидел Борг, укутанный пеленой черных туч. Хотя с тем волнением он еще справлялся, но то, что пробудило проклятое зелье, с этим справиться никак не получалось. Слишком много всего разом навалилось на беглеца. И каждая новая минута, проведенная под крышей этого замка, уничтожала тщательно возведенную стену, отсекшую прошлое от настоящего, возрождая из небытия прежнего Райверна Дин-Кейра. Того, кто почти умер под яростными ударами меча ослепленной горем и болью дочери, потерявшей отца. Того, кто окончательно издох в муках в горном замке нового господина.