И что всё это может означать? Хотят ослабить инквизицию? Но зачем? Новое восстание магов… Глупо. Неодаренным с ними ловить нечего. Да и самим магам не добиться прежнего величия. Нет уже ни прежней мощи, ни численности. Только новая кровавая бойня и провал. Даже если к ним присоединятся «ограниченные», то не все. Да и за сто пятьдесят лет учли прежние ошибки и неплохо продумали способы отражения магической атаки, не только в Антаре, но и во всем мире. Никому не нужен тот ужас, что прокатился по землям трех королевств. Плюс, инквизиторы неплохо проредили ряды отступников. Затея с переворотом заранее провальная. К тому же маги не могут не понимать, что после такого всплеска Силы, их ждет новая волна детей без дара, что еще больше сократить численность и возможности магов.

Месть инквизиторам инквизиторами? Бред. Если кто-то на кого-то и обиделся, то он не будет ради этого затевать нечто глобальное… Виллор вдруг остановился. А почему, собственно, глобальное? Почему он сразу думает о попытке восстания и переворота? Возможно, тут чей-то личный интерес. Может быть, Гурннис не разобрался, сделал не до конца верные выводы? То, что кто-то очень не хотел, чтобы он делился своими знаниями с въедливым старшим инквизитором Виллором, это точно. Но это не означает, что заговор затрагивает интересы Ордена, только чьи-то личные. А за свою жизнь каждый будет драться. Тем более, группа людей, замешанная в одном деле. И тогда это не заговор, а преступные намерения. Предательство, возможно, но не государства, а только своих собратьев, которые могут стать вольной или невольной помехой.

– Любопытно…

Горт снова остановился и рыкнул. Эйдан оторвался от своих размышлений и осмотрелся. Из-за деревьев слышался лай собаки. Потянуло дымком. Деревня была близко. Горт снова рыкнул, и шейд опустил взгляд. Он увидел пень, на нем засохли потеки крови, кровь была и на торчавших древесных корнях.

– Похоже, мы нашли настоящее место, где Шейм распрощался с жизнью, – произнес старший инквизитор. – Даже отойти далеко не успел. Ну-ка, сделай вот что…

Воин послушно кивнул, выслушав распоряжение. Виллор отошел к деревьям, охранник чуть дальше. Затем быстро подошел к пню, остановился, и Эйдан подкрался к нему, задрал воину голову и провел пальцем по горлу, свою палку он успел выкинуть.

– Слышал шаги?

– Нет, – покачал головой охранник. – Ветер листвой шуршит, земля мягкая, совсем не слышал шагов.

– Вот и объяснение того, что Шейм был невредим, если не считать перерезанной глотки, конечно. Он попросту не ожидал нападения, потому не оказал никакого сопротивления. Скорей всего прислушивался, пытался определить, куда убежал Никс, и в это время его убили. Возможно, останься он в доме знахаря, мы бы с ним все-таки встретились. Но Шеймос спешил на помощь Руту. Результат, Шейм мертв, Никс верит в то, что он убийца, а я под подозрением в организации… Совершенно идиотская ситуация. Продолжим. Идем в деревню.

Горт исчез, не дожидаясь, когда это велит хозяин, значит, здесь искать было уже нечего. Эйдан шел за зверем, покусывая губы. Сейчас он вновь вернулся к рассказу Никса. В его голове вертелось то, что цепляло его еще с ночи. По словам знахаря выходило, что драка под крышей произошла вскоре после того, как все улеглись. Показания самого Никса это подтверждали. Но… «Уже светало». Во сколько ложатся в деревне? Ложатся относительно рано, и встают рано. Однако выходит, что Никс гонялся по лесу до утра, хотя у Виллора дорога неспешным шагом заняла не больше получаса.

Хорошо, пусть темнота. Ночь, лес, ни беса не видно. Бегут наугад, напролом. По дороге попадались поломанные ветки, в одном месте даже куст, сквозь который, похоже, ломились. Тот, кто догоняет, ориентируется на звук. Если светила луна, то бежать было проще, и тогда преследовать было проще, но не настолько, чтобы бежать в полную силу. Все-таки лунная дымка обманчива, и ясности зрению не дает. В любом случае промедление, но не всю же ночь! Если бы Никс и тот, кого он преследовал, бегали по всему лесу, то и выскочить могли, бесы знает где, но очухался Рут невдалеке от деревни, почти рядом с дорогой. Да и по его словам, он нагнал преследуемого и начал задавать вопросы… И вот с этого момента сразу скачок к рассвету и убитому Шейму. Слепая вера в собственную виновность и в то, что он должен немедленно сознаться в убийстве.

– А еще ступор при вопросе, что делал Шейм во время побега несостоявшегося убийцы… – задумчиво произнес Виллор.

Так что же происходило в ту проклятую ночь? И почему таскали тело Шеймоса? Достоверней было бы привести Никса к месту преступления и усадить рядом с покойником, но, похоже, убитого несли к «убийце». Почему? Инквизитор посмотрел на дома, к которым они вышли… Убийцы могли бежать только в одном случае, если их спугнули. Почему не бросили труп? Можно было бы разыграть раскаяние Никса даже в такой ситуации, но они ушли, прихватив тело, и мистифицировали преступление в получасе ходьбы от настоящего места убийства.

– Нелогично… Все действия нелогичны.

– Ага, – кивнул рядом воин. Похоже, он тоже начал осмысливать всё, что им удалось установить.

Инквизитор обернулся к тому месту, где они обнаружили кровь, затем снова посмотрел на дома. Совсем рядом. Собаки не могли не чуять чужаков, запах крови, наверное, тоже. Должны были устроить настоящий гвалт, поднять жителей деревни. То, что люди проверяют причину, которая встревожила их лохматых сторожей, шейд успел убедиться лично. А тут ночь, перелай. Наверняка, вышли на улицу. Вооруженные. Если еще и начали осматривать окрестности, это вполне могло спугнуть убийц Шейма.

– Нужно удостовериться, – кивнул сам себе Виллор и обернулся к воину. – Магистр опрашивал только знахаря, или крестьян тоже?

– Опросил нескольких, – кивнул тот.

– Что рассказывали?

– Говорили, что собаки взбесились, с привязей рвались, перебудили всех.

– Угу, – промычал инквизитор. – Я так и думал. И что люди?

– Говорят, проверяли, но никого не видели.

– Ясно.

Этого Эйдану было мало. Где проверяли? Как? Сколько их было? Шейд хотел представить картину в целом, а значит, допросом знахаря и осмотром его дома он не ограничится. Но сначала все-таки Сэти. Мужчины вошли в деревню, встреченные лаем верных псов.

– Умели бы вы говорить, – усмехнулся шейд и кивнул женщине, подошедшей к забору у дома, который проходили инквизитор и охранник. – Добрый день.

– Здрасти, – простецки кивнула женщина.

Сегодня деревня была полна жизни. Во дворах крутились хозяйки, старики грелись на солнышке. То тут, то там мелькали шумные дети. Посреди дороги развалился толстый черный кот с белым брюхом. Он приподнял голову, посмотрел на чужаков и поднялся на лапы. Затем потянулся и горделиво удалился, задрав хвост.

– Ишь, какой. Чистый шейд, – усмехнулся воин и опомнился. – Простите, ваше благородие.

– Всё в порядке, – отмахнулся Виллор.

Мужчины, которые попадались им на пути, пристально разглядывали пришлых, но, заметив перстень на руке инквизитора и мундир его сопровождающего, кланялись и спешили продолжить путь. Никто не лез с вопросами, как это было ночью. До дома знахаря Сэти они дошли, так никем и не остановленные. Могли бы войти и без предупреждения, но шейд остановился и позвал:

– Господин Сэти!

В открытое окно выглянул знахарь и махнул рукой:

– Заходите, шейд Виллор. Я ждал вас.

– Доброго дня, – кивнул ему Эйдан и вошел в калитку. Воин остался стоять снаружи, как предписывал устав.

Если инквизитор не собирался произвести арест или обыск, и помощь воинов не требовалась, они оставались на охране, не получив иных распоряжений. Распоряжений от Виллора не поступало, ходить за ним хвостом, никто не приказывал, и охранник действовал сообразно выучке.

– Надеюсь, я не заставил вас терять время? – учтиво спросил шейд, войдя в дом.

– Так я никуда и не спешил, – пожал плечами знахарь. – Отобедаете?

– Нет, благодарю, – Виллор поглядел в сторону лестницы, но не спешил подниматься. – Господин Сэти, у меня к вам имеется несколько вопросов.

– Спрашивайте, – кивнул тот.

– Повторите еще раз ваш рассказ. Только в этот раз попытайтесь вспомнить все нюансы, включая время. Я буду прерывать вас вопросами, если что-то мне покажется важным. Итак, приступим. Тот самый день. Что предшествовало трагическим событиям?

Знахарь возвел глаза к потолку, чуть нахмурился, вспоминая. Затем снова посмотрел на инквизитора.

– Вы что-то обнаружили, да?

Эйдан вопросительно приподнял брови, и Сэти кивнул:

– Хорошо. Если честно, сам каждый день думаю над этим убийством. Жили они вместе, хоть и не долго, но споров и ругани промеж них не было ни разу. Иногда я даже смех слышал. Со мной оба держались запросто. Господин Никс поначалу всё больше молчал, присматривался, иногда задавал вопросы, потом расслабился. Так вот не было у них повода для ругани. Ладно бы еще пьяные, так ведь за все время только пару раз к ужину мою наливочку пригубили, и всё. Было еще на четвертый день, когда Шейм привел господина инквизитора… У старосты нашего внук первый народился, так он тут праздник на всю деревню закатил, ну и меня с моими постояльцами позвали. Так выпивали они вроде вместе со всеми, и слова хорошие говорили – желали всего доброго новорожденному. Плясали даже, наши девки вытащили в круг. Все в тот день перепились, а Шеймос и господин Никс на своих двоих вернулись, даже не покачивались. Я еще подумал – вот что значит такая служба серьезная. Это тебе не стражи и не солдатня. Меру знают, лишнего не выпили и никого не обидели. Даже меня вести пришлось, хоть я и не выпиваю особо, а они, будто и не пили.

И вдруг такое… Ну, не было причин для этого зверства! И тот день я сам много раз вспоминал. Встали сразу после рассвета, как обычно. У нас же не город, свой устав, свои порядки, свои развлечения. А им свой срок, как известно. Я как раз у очага возился, завтрак готовил, когда они спустились. Спросили, нужна ли помощь. Нет, говорю, пока ничего не надо. Садитесь, мол, завтракать. Поели, потом Шеймос со стола прибрал, господин Никс за водой пошел, я в окно видел, как он подошел к колодцу…

– К нему кто-нибудь подходил?

– Да, соседка наша тоже с ведром подошла, потом невестка старосты. Господин Никс с ними разговаривал, улыбался. Потом я от окна отошел, но он вскоре вернулся.

– Выглядел также? Ничего не изменилось?

– Да нет, – Сэт пожал плечами. – Шутил, мол, женщины у нас бойкие. Посмеялись. Потом они с Шеймом забор мне поправлять пошли, скособочило его. Молотками стучали, я слышал. Еще какой-то мелочью занимались. Всё рядом с домом. Затем Шейм за обед взялся, я-то со своими травками возился. Болтали с ним… ни о чем, так, между делом.

– А Никс?

– А он на крыльце сидел, фигурку вырезал. Он их частенько вырезал, – Виллор кивнул. У Никса это хорошо выходило. – Ребятне потом раздавал. Ну, вот и тогда всадника на коне вроде выстругивал. Мальчишки еще рядом с ним сидели, смотрели. Потом Шеймос к столу нас позвал. После обеда господин Никс взялся посуду мыть, Шеймос на крыльцо вышел, посидел немного, затем наверх поднялся вздремнуть. Меня позвали к кузнецу, его подмастерье себе руку сильно обжег, а когда вернулся, господин Никс опять вырезал, ну и ребятня рядом с ним. Знали, что фигурка еще не доделана, вот и ждали, когда выйдет. Шеймос еще спал. Потом спустился. Я ужином занимался, господин Никс со мной уже сидел, разговаривали. Тоже ничего важного. Шейм к нам подсел. После мы на улице сидели, погода-то хорошая была, вечер теплый. Ну, вышли за ворота, сели на бревно, к нам сосед подошел. Поговорили, там уж сумерки начались. Соседа жена крикнула, он ушел. Мы еще немного посидели и тоже в дом ушли. Чаю еще попили, ну и разошлись. Они быстро затихли, а я еще настой варил. Потом лег.

– Примерное время, когда вы легли?

– Ну, часов десять может было… Да, четверть одиннадцатого, я как раз время засекал.

– И за это время ни голосов, ни движения сверху?