– Как невозможно выносить и на всеобщее суждение, пока не будет ясности, – осторожно заметил Виллор. Магистр кивнул. Шейд покусал губы, отыскивая подвох, но не нашел и все-таки решился: – В Ордене неспокойно, и я намекал вам, когда привез тело Гурнниса. Именно об этом и хотел поговорить со мной покойный, ради этого выбрался из-под защиты крепких стен замка и сразу же погиб. Он что-то узнал, поэтому и засел в обители. Как вы говорили – бродил по коридорам. Он расследовал. Похоже, узнал что-то важное. И когда я приехал, старик обрадовался, попросил дождаться его в Ракле. Сказал, что в замке разговаривать опасается. И когда израненный ввалился в ресторацию, он твердил о том, чтобы я не доверял. Просил найти. Что – не уточнил, это был обрывочный бред, но, поразмыслив, я нашел в нем логику. Гурннис сумел раскрыть заговор, и за это он поплатился. Шеймосу удалось уйти в момент нападения, и он скрылся у случайного знакомого. Знахарь его выходил, и Шейм начал рыскать вокруг обители. Он тоже надеялся поговорить со мной. Как мне передал Моли, слуга Гурнниса говорил, что мне доверял его хозяин, поэтому и он доверяет только мне. Шейм напрямую говорил только одно: «В Ордене творятся страшные дела». Однако и он не успел мне рассказать того, что удалось установить Гурннису, его убили руками Никса, а Никса отправили с повинной. И теперь я притянут к этому делу, как зачинщик убийства.

– Именно эту версию озвучили на Совете и решили по ней работать, – задумчиво кивнул Линис. – Кто-то очень не хочет подпускать тебя к этому расследованию. Ты не Армист, ты можешь докопаться до истины.

– Кто озвучил? – в глазах шейда сверкнул хищный огонек, и он подался вперед, став похожим на зверя, который готов встать на след.

– В том-то и дело, что первым сказал я, – Линис взглянул на Эйдана и невесело усмехнулся. – Просто хмыкнул и заметил, что-то вроде: «Куда не взгляни, везде Виллор». С этого и пошло, я даже сам опешил. Магистры так ухватились за эту версию.

– Им хочется раскрыть дело, а я и мой зверь уже намозолили глаза, – с пониманием кивнул Виллор. – Удобный обвиняемый.

– Угу, – промычал Линис. – Но доказательств вины нет, только домыслы. Армиста кинули рыть землю, и он будет это делать. Как я уже говорил, Теб – отличный исполнитель. В общем-то, не все приняли эту версию. Бирте откровенно высмеял, я воздержался от каких-либо утверждений. Сказал, что сначала нужно разобраться. Но, – магистр снова посмотрел на Виллора, – Дан, я считаю, что мы должны оставить им эту версию. Понимаешь?

Эйдан откинулся на спинку кресла и, чуть помедлив, кивнул. Отвлечь внимание было необходимо, иначе наружу выйдет то, чего опасаются заговорщики, и тогда их действия предсказать будет уже невозможно.

– Мне нужна свобода передвижений. Если меня обвинят, я уже не покину замок, или это будет побег и прямое доказательство вины, – ответил шейд.

– Об этом не волнуйся, мы растянем расследование, я сам прослежу за этим. Ты назвал столько народа, что опрос свидетелей займет у Армиста значительное время. Пока вина не подтверждена, ты не будешь обвинен. Никсу придется остаться в камере, он признался в убийстве. В остальном, работай. Я тоже займусь делом, теперь я хотя бы понимаю, что искать. До этого, как слепой котенок. У Гурнниса не было ни врагов, ни недоброжелателей. Если что, придумаем для тебя ложное задание, это даст возможность покинуть Орден на время.

Старший инквизитор вновь кивнул. Он некоторое время задумчиво смотрел в пространство, о чем-то раздумывая. Наконец распрямился и задал свой вопрос:

– Магистр, помните, в замок приезжал какой-то шейд. Он уехал в день убийства Гурнниса. Кто это был, и зачем приезжал?

Линис удивленно приподнял брови, но быстро сообразил, о ком спрашивает Виллор, и улыбнулся:

– Шейд Холвар, да, был такой. Его младший сын надумал выбрать службу инквизитора, и он приезжал, чтобы узнать о нас побольше. Выбор сына ему, по-моему, не особо пришелся по вкусу. Всё расхаживал тут, расспрашивал, совал нос к послушникам, чтобы узнать, что ждет его чадо. – Он вдруг напрягся. – Думаешь…

– Не знаю, – пожал плечами Эйдан. – Я пытаюсь учитывать все факты.

– Это верно, – согласился магистр. Потянувшись, он скрыл зевок в ладони. – Можешь отдыхать, Эйдан. Думаю, на сегодня мы обговорили всё. – Линис покачал головой: – Однако новые сведения… невероятны. Это стоит хорошенько обдумать.

Виллор поднялся на ноги.

– Добрых снов, магистр.

– И тебе добрых снов, Эйдан, – улыбнулся Линис.

Эйдан поклонился и направился к двери. Его усталость была велика. Хотелось упасть на кровать и проспать пару суток, и чтобы никто не трогал его, не лез с бредовыми обвинениями. Однако на утро дел было немало, и разлеживаться шейд не собирался. Так что задерживаться он уже нигде не собирался, желая поскорее лечь и вздремнуть несколько часов.

– Да, хотел спросить, – донесся до него голос Линиса. – Что за дела у тебя в Риче?

Виллор споткнулся. Он осторожно выдохнул и обернулся, на лице шейда уже не было следов досады и волнения. Эйдан удивленно посмотрел на магистра, ожидая пояснения к этому вопросу.

– Когда Никс сказал, что ты отправился в Рич, вспомнил, что Рет занимался каким-то твоим делом. Он, когда отпрашивался, говорил, что ты дал ему поручение. Обычно я не лезу с вопросами, но тут сложилась такая ситуация, что мне пришлось подойти к Рету. Он сказал, что собирал сведения об одном семействе. Что тебя насторожило в них?

На лице шейда появилась улыбка. Он усмехнулся и покачал головой.

– Это личное, магистр. Некоторое время назад, возвращаясь в Орден, я попал под сильнейший ливень. Карета сломалась, и меня приютила та самая женщина, о которой узнавал Рет. Признаться, она мне понравилась. Только и всего. Вы же знаете, я никого не подпускаю себе близко, пока ничего не знаю о человеке. Вот и хотелось собрать о ней немного сведений.

– О, – магистр изумленно округлил глаза. После коротко рассмеялся. – Стало быть, наш самый неприступный инквизитор влюбился?

– Не скажу, что влюбился, но дамочка показалась мне… аппетитной.

– Я слышал, что у женщин ты находишь живой отклик. А раз ты даже решил собрать о ней сведения, значит, дама тебя зацепила, – подмигнул Линис, впрочем, без всякой пошлости.

– Она выпроводила меня, – усмехнулся Эйдан. – Как только я попытался ухаживать за ней. Сопротивление вызывает интерес. Но ничего серьезного, можете мне поверить. Она всего лишь щелкнула меня по носу, я уже успокоился. Теперь позвольте мне удалиться, валюсь с ног.

– Да, разумеется, – кивнул магистр, и Виллор покинул его комнаты.

Вышел в коридор и привалился к стене. Поверил ему Линис? Хорошо бы, чтобы поверил… Нужно будет поговорить с Тенью и узнать, что именно он рассказал магистру. Возможно, паниковать рано. Эйдан отлепился от стены и направился к себе, решив утро начать с Рета. Он вошел к себе, закрыл дверь и слепо взглянул в окно. Шейду вдруг показалось, что он уверенно приближается к краю пропасти:

– Как бы не сорваться…

Глава 3

Проснулся Эйдан позже, чем хотелось. Даже на нем сказалось переутомление, несмотря на то, как быстро восстанавливалось его тело. Виллор открыл глаза, когда солнце уже поднялось, полежал еще пару мгновений, глядя в потолок, после сел и бросил взгляд в окно. Рядом с кроватью зашевелился Горт, уловив пробуждение хозяина. Он поднялся на лапы, потянулся, издав низкий звук, похожий на скрип, встряхнулся и взглянул на шейда.

– Доброго утра, дружок, – хрипловато произнес Эйдан, потянулся и потрепал большую умную голову зверя. – Сегодня хороший денек, не находишь?

Горт уселся перед кроватью, почавкал и переступил с лапы на лапу.

– Ты всё больше перенимаешь повадки собак, – усмехнулся Виллор. Зверь склонил голову набок. – И тебе это нравится, не так ли? – закончил шейд, и Горт вывалил язык из пасти, подтверждая слова мужчины.

Эйдан спустил ноги на пол, обхватил голову зверя ладонями и звонко поцеловал в нос. Горт зафыркал, затряс головой, и инквизитор негромко рассмеялся.

– Дурень, – с улыбкой сказал он и направился в ванную комнату. – У нас с тобой сегодня много дел.

Горт зашлепал следом, постукивая когтями по полу, но в ванную не вошел, остановился возле двери, уже зная по опыту, что получит по ушам, если полезет к шейду, пока он приводит себя в порядок. Зверь растянулся на полу, уместил голову на лапах и тихо заворчал.

– Я всё слышу, – донесся до него голос хозяина. – Нечего ругаться, ты забавный, когда возмущаешься.

Горт поднял голову, оскалился и угрожающе зарычал. Дверь открылась, и оттуда выглянул старший инквизитор, его щеки и подбородок покрывала мыльная пена.

– Не страшный, – усмехнулся Эйдан. – Смешной.

Зверь осмотрел хозяина, задержал взгляд на его лице и вдруг перекатился на спину, задергал лапами, зафыркал, и шейд сурово свел брови:

– Глумишься?

Горт перевалился на бок, затем поднялся на лапы и ушел вглубь комнаты.

– Ну-ну, – хмыкнул старший инквизитор, и дверь за ним снова закрылась.

Зеркало отразило улыбку шейда, но уже через мгновение он стал серьезным. Такие утренние перепалки с Гортом поднимали настроение, и они часто развлекались, когда их никто не видел. Правда, в ту пору, когда шейда терзала печать, всякая легкость исчезла, и зверь не лез под руку хозяину, пока лицо того кривилось от ярости. Но сейчас инквизитор стал спокойней, и между магическим созданием и человеком начала восстанавливаться легкость их общения.

Впрочем, Виллору было далеко до веселья. Оставшись наедине с собой, он вернулся мыслями к рассказу Никса, к обвинениям Армиста и беседе с Линисом. Эйдан поискал лукавство в словах магистра и пока не нашел его. Однако радоваться тому, что у него нашелся союзник, шейд не спешил. Ночью он открылся, и теперь оставалось ждать последствий. Что до Армиста, его Виллор пока не опасался. Доказательств у Тебета не было, только версия, которую ему указали, да его собственное рвение. Слова остаются словами, и самое большое, что сейчас может произойти – это за подозреваемым инквизитором усилят надзор.

– Лишь бы под руку не лезли, – сказал своему отражению Виллор, откладывая в сторону бритву.

Он смыл остатки мыла с лица и снова посмотрел в зеркало, пока промакивал полотенцем щеки. Впрочем, своего отражения шейд не видел, он продолжал размышлять. И мысли его остановились на древнем артефакте. Зачем он его скрывает? Есть ли вообще в этом смысл? Самой ценной была книга, но ее сожгли, а без трудов Валбора чаша теряет свое предназначение. Да и что это за предназначение? Что вообще обещал Валбор тому, что разгадает его загадки и дойдет до источника?

Инквизитор тряхнул головой, не позволяя себе углубиться в эти размышления. Насущных дел было по горло, и думать о древнем маге было пустым занятием. Но вот чаша… Если вскроется, что он добыл артефакт, но не отдал его – это станет обвинением посерьезней, чем то, что несет Армист. Тут уже никакая поддержка не поможет. Он – инквизитор, скрыл артефакт…

– Смертная казнь, не меньше, – задумчиво произнес Виллор. – Отличный выход для тех, кто хочет от меня избавиться.

Нет, такой подарок предателям делать было нельзя. Если обвинят в утаивании артефакта, начнут раскручивать все его дела, чтобы обнаружить другие возможные преступления, и тогда… тогда может всплыть история с «проклятьем». Интерес шейда к Ричу и к вдове Ассель приобретет другой оттенок, Линис быстро сложит одно с другим, а это повлечет и вовсе дурные последствия. Этого старший инквизитор допустить не мог. Чашу он отдаст Бирте, и сделает это прямо сейчас. Закрыв себе тыл, можно будет двигаться дальше.

– Да, так и сделаю, – кивнул Эйдан своему отражению.

По крайне мере, местонахождения артефактов известно, и отследить их местонахождение будет несложно, достаточно отправить Горта с проверкой, он пролезет сквозь любую защиту и покажет хозяину. И все-таки… Все-таки даже без книги стилет и чаша остаются мощной парой, и как их можно использовать, сложно понять, не изучив возможности работы Валбора. Виллор досадливо покачал головой. Однако подумал, что это не первые колдовские вещицы, которые попадали в Орден, и пока ни одна из них не была использована.

Найденные артефакты обычно отправляли в столицу под усиленной охраной. Там сдавали в королевское хранилище, где опасные вещицы охранялись так, как вряд ли сторожили королевскую казну. Да и здесь, в обители, артефакты были надежно скрыты до тех пор, пока их не отправят в хранилище. Возможно, Виллор зря опасался передавать чашу в тот момент, когда было непонятно, что затевается, и кто к этому причастен. Но сейчас, когда он чувствовал ответственность не только за себя, Эйдан уже не колебался.