– Никогда мне не забыть этот его взгляд, – сказала Ламия. – Он глядел на меня, на детей с такой злобой, будто мы были чудовищами. Сказал, что мы демоны. Криком кричал. Видно было, что он сам в это верит. Выстрелил в меня три раза, в ногу, в грудь и сюда. – Она вновь притронулась к шраму. – А потом взялся за мальчиков.

По щеке у нее скатилась слеза.

– Ламия, – сказала Триш. – Пожалуйста, хватит.

– Он убил их… Застрелил… А потом сжег. – Она закрыла лицо руками и заплакала. Триш обняла ее.

Глава 4

Чет сидел на краешке кровати, ждал Триш и глядел в окно, в ночь. Он опасался, что все это – бабушка, дом со всеми его странностями – будет для нее немного чересчур.

Вошла Триш.

Он осторожно ей улыбнулся.

– Как там Ламия?

Триш притворила за собой дверь.

– А, все в порядке. Она немного расстроена и чуток подвыпивши. – Триш улыбнулась. – Уложила ее в кровать. Думаю, это пошло ей на пользу. Ну, облегчить душу. Рассказать о том, что ей довелось пережить.

Чет кивнул.

– Бедняжка. Она ведь так и жила тут одна, с той самой ужасной ночи. Даже представить не могу, до чего ей было одиноко. Ты знал, что твою мать у нее забрали?

– Да. Тетя Абигайль, дедушкина сестра. Она и остальные родственники со стороны дедушки. Подробностей не знаю, но, как я понимаю, история была некрасивая. Тетя Абигайль обратилась в суд, доказывая, что бабушка неспособна воспитывать ребенка, дошло до того, что тетя пыталась ее засудить.

– Чет, хочу тебе кое-что показать, – Триш раскрыла ладонь: от раны остался только тоненький шрам.

Чет распахнул глаза:

– Ничего себе… Совсем зажило.

– Да. Удивительно, правда? Может, у нее и не все дома, но она уж точно не сумасшедшая. В этих ее старых умениях что-то и вправду есть.

Они помолчали.

– Мне нравится твоя бабушка, Чет.

– Даже если она – злая ведьма? – улыбнулся Чет.

– Она просто удивительная. Правда. И вся эта ее магия тоже. То есть, конечно, все эти заклинания и ворожба – это просто ритуал… По крайней мере, я так думаю. Но есть еще целый мир целебных трав и кореньев, о котором я ровно ничего не знаю. Она показала мне этот ее солярий. И там не только растения; там у нее саламандры, лягушки, жуки. Она – просто ходячая энциклопедия грибов, кореньев, разных видов плесени и даже по грязи – черт, да она специалист по всему, что встречается в природе. И, Чет, лучше всего то, что ей хочется передать эти знания, научить кого-то всему, и этот кто-то – я, представляешь? Она сама спросила, не хочу ли я попробовать.

– А ты хочешь?

– Ты что, смеешься? Я думала, мне придется ее упрашивать, и… и… – Триш осеклась. – Ты чего смеешься?

– Значит, ты не против остаться? Попробуем?

Триш закрыла глаза, сделала глубокий вдох, а потом открыла их опять.

– Думаю, да. По крайней мере, на время. Пока ребенок не появится.

– Да?

– Да.

Чет встал, выключил свет. Они разделись и легли в кровать. Он положил руку ей на живот. Триш накрыла его руку своей.

– Думаешь, они нас найдут?

– Нет, – сказал Чет, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. – Тетя постаралась на славу, пытаясь похоронить прошлое.

– Ламия так радуется ребенку, – сказала Триш. – Знаешь, она хочет, чтобы я рожала здесь, у нее.

– А ты что об этом думаешь?

– Мне кажется, я буду в хороших руках. Она стольким детишкам помогла появиться на свет. А еще, если я буду дома рожать, это значит, что нам не придется обращаться в больницу.

Ребенок брыкнулся. Чет ахнул, потом рассмеялся:

– Похоже, наша дочь тоже согласна.

Триш примолкла; ясно было, что она о чем-то думает.

– Чет, милый, у нас все может быть так хорошо.

– Да, – согласился Чет, и замолчал, ожидая, что она скажет дальше.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Для меня.

– Хорошо.

– То, что мы делали – сбежали из дома, все бросили, – чтобы этот ребенок остался с нами. Ну… мне страшно от этого. Твоя бабушка, она просто чудо, и, я думаю, тут у нас все будет хорошо. Но мне нужно знать, нужно услышать это от тебя еще раз… Что ты не вернешься больше в тюрьму. Что ты покончил с наркотиками, что не будешь больше ими торговать, перевозить их, – все это.

Чет с самого начала знал, что будет непросто, что ему немало придется поработать, чтобы вернуть ее доверие. Они начали встречаться еще в старших классах. В то время он еще только начал приторговывать травкой, и то только с друзьями. Триш, казалось, не возражала. Иногда она даже могла раскурить косяк с ним вместе. Но каким-то образом снабжение друзей травкой переросло в снабжение всего города, а потом и в транспортировку наркотиков через границу штата. Когда Триш прознала об этом в первый раз, она пригрозила, что уйдет от него, если он не перестанет. Сказала, что не может быть с человеком, который рано или поздно попадет в тюрьму, она просто не готова такое пережить. Он обещал ей: никогда больше, и честно думал сдержать слово. Но то, что он собирался сделать, и то, что делал на самом деле, – совпадало далеко не всегда, и вскоре она опять его застукала. Он развел ее на второй шанс, но, когда все то же самое произошло вновь, Триш предъявила ультиматум: если это повторится еще раз, отговорки не помогут. Между ними все будет кончено, навсегда. Он понимал, что она за него боится, и поклялся – еще раз, что он и вправду завязал. Вот только под «завязал» он имел в виду «после крайней ходки». Две недели спустя Чета арестовали за транспортировку наркотиков, а вскоре после этого, уже сидя в тюрьме, он получил ее письмо.

– Дело, короче, в том, – сказала Триш, – что я не хочу, чтобы наш ребенок рос без отца, потому что тот сидит в тюрьме. Поэтому не нужно мне клясться. В этот раз – нет. – Она крепче прижала его руку к своему животу. – Поклянись ей, нашей маленькой девочке. Поклянись, что ее папа всегда будет рядом.

И Чет поклялся, искренне, как никогда. Откуда ему было знать, что к утру он будет уже мертв.

Глава 5

Чет проснулся где-то после полуночи. Никаких снов в этот раз он не видел, но страх гирей давил на грудь. Он сел в кровати; кожа была влажной от пота, и он тяжело дышал, будто в комнате недоставало воздуха. Он встал, натянул штаны, ботинки и рубашку и ощупью спустился вниз, в темноту. Зашел на кухню, налил себе стакан лимонада и вышел на крыльцо, постаравшись не хлопнуть дверью с противомоскитной сеткой.

Прислонившись к столбу, он смотрел, как соленый туман медленно оседает в лощинах; огромная, круглая луна превращала туман в светящееся марево. Где-то на грани слышимости шумел прибой. В тенях танцевали светлячки. Никогда ему не приходилось видеть столько светлячков. На него снизошел покой; он прикрыл глаза. И увидел картинку, яркую, будто настоящее воспоминание. Он увидел себя, Триш, Ламию и маленькую девочку с темными кудрями, – счастливыми, смеющимися на берегу. Поймал себя на том, что улыбается.

Чет открыл глаза. На дорожке стоял мальчик.

Чет чуть не уронил стакан.

На вид мальчику было лет пять или шесть, очень светлые волосы, темные глаза, джинсы, но ни рубашки, ни башмаков. Под мышкой у него была стеклянная банка, полная светлячков.

– Бууу! – сказал мальчик.

Чет уставился на него, пытаясь найти внятное объяснение тому факту, что мальчик был здесь, в глуши, совершенно один. Особенно глубокой ночью.

– Эй… А твои родители знают, где ты и что ты делаешь?

Мальчишка улыбнулся, поднял банку повыше.

– Иди сюда, посмотри, что я поймал.

– Где ты живешь?

– У Горящего Человека. Он хочет с тобой познакомиться.

– Горящий Человек? – Чет начал спускаться по лестнице; он задел рукой за нитку, и колокольчики мелодично зазвенели. Лицо мальчика исказилось, будто от боли. Он отступил на шаг, сердито косясь на Чета.

– Эй, – сказал Чет. – Не бойся. Тебя как зовут?

– Колокольчики, ненавижу их, – сказал мальчишка, перепрыгнул через изгородь и был таков.

– Погоди, – крикнул Чет и двинулся вслед за ним. Дойдя до конца дорожки, он оглядел подъездной круг, потом посмотрел в сторону уходившего вниз проселка. Прищурившись, вроде бы разглядел фигурку, метнувшуюся в сторону кладбища, но туман внизу был слишком густым.

– Эй, мистер, – услышал он. Вздрогнув, Чет обернулся и увидел еще одного мальчишку. Этот тоже был светловолосый и темноглазый, но немного постарше. На нем была висевшая мешком рубашка на пуговицах и штаны на помочах.

– Ты моего братика не видел? – Голос у мальчишки был встревоженный.

– Э-э, да. Мне кажется, да.

– Понимаете, он вообще-то не должен бы тут шляться.

– Ну, я практически уверен, что он побежал вон туда, – и Чет указал в сторону проселка.

– Мистер… А вы не могли бы… Если вам не сложно… Пойти со мной, помочь его найти? – Парнишка опустил глаза, будто застеснявшись. – Пожалуйста. Не по себе мне тут одному ночью. Не знаю, слышали вы или нет, но тут на острове вроде как привидения водятся. Не могут отсюда уйти.

– Конечно… Ладно. Только надо бы фонарик откопать. – Чет повернул было к дому.

– Давайте лучше пойдем поскорее, – сказал мальчик и двинулся вниз по дороге. – Он в ручей мог свалиться или с дамбы упасть. Он, Дэйви, плавает так себе.

– Да, хорошо, – сказал Чет и последовал за мальчиком. До него вдруг дошло, что фонарик и не нужен – при такой-то луне.

– Как тебя зовут?

– Билли.

– Что ж, Билли, а я – Чет.

– Я знаю, – сказал мальчик.

– Знаешь?

– Вы же внук Ламии, да?

– Да, – сказал Чет, гадая, откуда мальчишка мог про это узнать.

Когда они миновали кладбище, туман стал гуще и луна будто потускнела. Они вошли в лес; здесь тени и вовсе сливались, сгущаясь в полумрак.

– Черт, – сказал Чет, – видал когда-нибудь столько светляков?

Насекомые, казалось, следовали за ними.

– А это не светляки.

Голос прозвучал как-то хрипло, утробно, не так, как раньше. Чет глянул в сторону мальчишки и заметил, что кожа у него на лице и на шее местами выглядит как-то не так, будто старые, давно зажившие ожоги. Чет не мог понять, каким образом он не заметил этого раньше. Приглядевшись, он был поражен, каким худым, даже истощенным выглядит мальчик, какие у него запавшие глаза. «Что же за жизнь у него дома, – подумал Чет. – Может, родители первым делом тратят деньги на выпивку, а уж потом на еду для детей».

– Не светляки? А что же это?

– Души. Души всех этих детей, которые не могут отсюда уйти.

У Чета по позвоночнику пробежал холодок. Этому ребенку кто-то явно вешал на уши лапшу, и паренек всему верил. Чет попытался рассмеяться.

– Души, да? Кто это тебе сказал?

– Я сам знаю, потому что я их видел.

– А-а…

– Хочешь, покажу, где кто из них умер?

Чет решил, что мальчик ведет речь об убийствах, совершенных его дедом, – среди местных уже, наверное, ходят легенды.

– Могу даже показать, где умерли мы с братом.

Откуда-то из глубины леса раздался стон. Что-то двигалось по направлению к ним. Чет почувствовал, как волосы у него становятся дыбом, отступил на шаг, но остановился. Происходящее начало его раздражать.

– Ладно, Дэйви, можешь выходить, – крикнул он.

Из-за дерева, соткавшись из теней, выступила фигура. Это был мальчишка, тот, что помладше. На лице у него была сконфуженная улыбка.

Чет покачал головой и громко выдохнул напоказ.

– Ну, ребят, ладно, вы меня напугали.

Оба захихикали.

– Хочешь, сыграем в одну игру? – спросил Дэйви.

– Нет. Уже наигрался, – сказал Чет, стараясь убрать раздражение из голоса. – Устал. Пойду посплю.