Ей было очень жаль их всех, попавших в ловушку глупого поступка Салавара, но вся эта история внезапно заставила её задуматься о том, что может быть и она стоит на пороге самой большой ошибки в своей жизни? И, может быть, её ждёт такая же судьба, какая постигла её мать? Только Регина хотя бы сама сделал свой выбор, а Иррис к этому выбору толкнули обстоятельства. Ведь она совершенно не понимает своих чувств, она не понимает, чего она хочет, и пытается решать умом, что ей делать, а ум, как показала история её матери, не самый лучший советчик.

Между самой последней страницей и коркой дневника, Иррис нашла письмо. Дорогая бумага даже не пожелтела от времени, просто истёрлась на сгибах, и она осторожно его развернула. Письмо было адресовано Регине – аккуратный бисерный почерк, тёмно-синие чернила. Оно было коротким, но полным страсти, отчаяния и мольбы.

То самое письмо, послужившее причиной расставания Салавара и Регины. Женщина по имени Адриана просила не оставлять без отца её будущего ребёнка.

Слёзы высохли.

Иррис долго сидела, обняв колени и положив голову на скрещенные руки, думала, вспоминая разговор с Гасьярдом о том, что кто-то мешает завершить ритуал. Она пришла к выводу, что каким-то странным образом связана с Альбертом. Всё это не случайно, и не может быть случайностью. Почему из всех возможных людей на той дороге в тот день и час ей встретился именно он? И если для того, чтобы соединиться с Потоком, нужен специальный ритуал, то почему эта связь существует между ними без всякого ритуала?

Мысли теснились в голове, и прошлое смешалось с настоящим.

Почему Гасьярд отдал Регине это письмо? Почему Салавар в итоге всё равно не женился на этой Адриане, если помолвка была расторгнута? Ведь позже он взял в жёны Клариссу – мать Себастьяна. И, может быть, тогда история с проклятьем – правда? Ведь если Салавар и в самом деле бросил ту женщину, что могла она сделать, доведённая до отчаянья?

Иррис аккуратно сложила в сундук дневники, книги, и письма. Тщательно умылась, чтобы скрыть следы слёз, взяла дзуну и вышла на террасу. Она сидела в кресле, наигрывая грустную мелодию, но ум её работал напряжённо, перебирая всё то, что она сегодня узнала.

Ей нужно поговорить с Альбертом. Она должна понять, что он знает об этой связи, возникшей между ними. Откуда она? И почему они её чувствуют? Можно ли её разорвать? Ведь, может быть, это именно он создал её специально? Хотел подчинить её волю? А он мог так поступить, в этом она не сомневалась.

Или, может, всё дело в этом проклятье? Теперь она понимала, что, скорее всего, оно реально. А значит, она должна рассказать Альберту и об этом, и, может быть, тогда ей удастся распутать этот странный узел, в который их всех связала судьба.

А ещё ей нужно понять, что она на самом деле к нему чувствует. Ведь отец хотел, чтобы она была счастлива, разве она сама не хочет того же?

Тёплый ветерок коснулся её щеки. Она вздрогнула и обернулась. Слишком осязаемым казалось это ощущение. Она посмотрела на кусты гибискусов и роз, но там никого не было.

* * *

– Гас? – Эверинн удивлённо подняла бровь. – Что ты забыл у моей двери?

– Я ждал тебя, – Гасьярд оттолкнулся от перил и вышел из тени арки, увитой розами.

– Что случилось?

– Мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь? – удивилась Эверинн. – И какого рода помощь?

– Может, войдём? – Гасьярд указал на дверь в её покои. – Я не хочу разговаривать здесь.

Эверинн кивком пригласила его внутрь.

В большой комнате, обставленной изящной светлой мебелью, было тихо. Лишь часы на большом мраморном постаменте тикали чуть слышно, и сквозь приоткрытое окно ветерок шевелил голубой шёлк портьер. Гасьярд тщательно притворил дверь.

– Так что тебе нужно?

– Ты у нас большой мастер по части всяких мероприятий, и я хотел попросить тебя организовать какое-нибудь семейное сборище, обед или ужин, или что-то ещё, достаточно официальное, где соберутся все Драго, – произнёс Гасьярд, усаживаясь в кресло, предложенное Эверинн.

– И зачем это? – удивилась она. – Последнее время все семейные торжества заканчиваются либо скандалом, либо дракой. Я бы воздержалась пока от подобных сборищ.

– Мне нужно проверить кое-что, а для этого надо собрать всю семью вместе.

– «Кое-что»? Можно ли подробнее, Гас? Я не хочу снова впутаться в какую-нибудь грязную историю со скандалом, дракой и взаимными обвинениями всех во всём.

– Мне нужно понаблюдать за семьёй.

– Я обещала тебя поддержать, Гас. И либо ты расскажешь мне всё, либо иди и сам занимайся семейными обедами! – отмахнулась Эверинн. – Меня тошнит уже от ваших интриг.

– Хорошо. Не кипятись, – Гасьярд смягчился, – тебе, я, конечно, всё расскажу. Но ты должна пообещать, что сохранишь это втайне.

– Гас, ты знаешь, что я никогда не болтаю лишнего. Говори уже.

Гасьярд сплёл пальцы, лицо его стало озабоченным и задумчивым.

– Я говорил с Иррис. И она сказала, что кто-то пытался на балу воздействовать на неё – соединиться с Потоком. Она не поняла кто, она ведь неопытна, сама понимаешь. Но теперь, мне нужно это выяснить, – он посмотрел на сестру, – Иррис была очень напугана, и попросила помочь. Я подозреваю, что это может быть попытка Драгояра и Милены, но нужно быть уверенным. Поэтому я прошу тебя собрать всех вместе под благовидным предлогом. И если случится какой-нибудь скандал или драка, может даже и лучше – труднее контролировать силу. А я буду наблюдать и пойму, кто или что мешает мне завершить ритуал Себастьяна.

– Попытка Милены? Сильно сомневаюсь! – покачала головой Эверинн. – Как может кто-то неподготовленный пытаться соединиться с Потоком?

– Я не знаю! Так что тем более нужно понять, кто это был.

– Ну, хорошо, – Эверинн смягчилась. – Обед или ужин в честь старшего аладира Ирдиона устроит?

– И кто к нам пожаловал?

– Ребекка.

– Ребекка? Она что, в Эддаре?

– Ещё нет, но она на днях будет здесь. Сегодня пришло письмо. Я, правда, собиралась ограничиться ужином на четыре персоны, но раз уж ты хочешь развлечений…

– А цель приезда? Она же встречалась с Салаваром летом, чего это Орден зачастил сюда? – удивился Гасьярд.

– Магистр очень плох, и, похоже, скоро предстоит выбор на его место, так что все аладиры ищут союзников. У них те же проблемы, что и у нас, – усмехнулась Эверинн.

– Обед или ужин под таким предлогом прекрасно подойдёт. Учитывая, что у нас нет верховного джарта, и все в равной степени должны оказать ей уважение – ты умница, Эв! Ну чтобы я без тебя делал?

– Только без глупостей, Гас! Давай обойдёмся, всё-таки, без скандалов и драк?

– Это стоит сказать Альберту, он у нас считает, что праздник без драки – не праздник, – развёл руками Гасьярд.

– Я с ним поговорю.

– Спасибо, Эв.

Гасьярд улыбнулся ей и не стал задерживаться. Он прошёл через патио и остановился у западного крыла, в тени пальм, как раз там, где находились покои Себастьяна и Иррис. Посмотрел задумчиво на её окна.

Иррис соврала ему сегодня. И он это почувствовал. Она точно знает, что или кто будит в ней Поток, но скрывает это. Зачем?

Зачем она соврала? И как так получилось, что кто-то способен, минуя ритуал, прикоснуться к Потоку? Неужели Таисса права, и это Драгояр? Он танцевал с ней больше всех и, может быть, Милена, эта белокурая змея, что-то придумала?

Гасьярд был расстроен, а такого с ним не было уже давно. Но даже не столько этой ложью и тем, что сам не смог заметить в чём дело, а тем, как Иррис отшатнулась сегодня от его руки и как поспешно вернула ему платок. Это почему-то задело его больше всего. Он всё ещё ощущал ноздрями нежный аромат её духов, а пальцы помнили вчерашний танец, прикосновения её руки, и тело невольно отзывалось на эти воспоминания. И из головы никак не выходил тот момент, когда губы её были совсем рядом…

Кого же ты прячешь, Иррис?

Ничего! Он найдёт, в чём причина. И устранит её.

Глава 20. Хороший совет

– И ещё вопрос, всё-таки, с чего вдруг, Альберт? – спросила Милена, с треском распахивая веер. – Ты внезапно понял, что не хочешь быть двадцать пятым в очереди за куском пирога?

– Оставь свой сарказм Таиссе с Хейдой, – ответил Альберт, усаживаясь в кресло, – я бы хотел обсудить детали.

– Нет, ты должен ответить. Почему ты решил принять моё предложение? – спросила она прищуриваясь.

– Это важно?

– Важно. Потому что с тебя станется и попытаться меня обмануть, договорившись за спиной ещё и с дядей Гасом, – голубые глаза Милены холодно блеснули.

– Я поразмыслил над твоими словами и… не думал, что скажу такое, но ты была права насчёт количества желающих. Я и правда, не хочу быть двадцать пятым в очереди, – пожал Альберт плечами.

– И чего же ты хочешь?

– Патенты на торговлю, о которых ты говорила, меня бы вполне устроили. И к тому же я не горю желанием торчать при твоём дворе, как и ты едва ли жаждешь меня видеть здесь ежедневно. Так что управление портом и торговля будет лучшим выходом для нас обоих. Вдали друг от друга мы можем сосуществовать вполне счастливо.

– Ты что-то понимаешь в торговле? – хмыкнул Драгояр.

– Не стоить судить всех по себе, – ответил Альберт, не глядя, – или ты не допускаешь мысли, что кто-то может разбираться в том, в чём не разбираешься ты?

– Ты снова хочешь отведать моего кулака? – Драгояр оттолкнулся от стены.

Милена с треском сложила веер и шикнула на брата. Альберт встал и подошёл к окну, разглядывая сад.

Сегодня он не будет с ним драться.

Он что, и в самом деле хочет, чтобы они управляли прайдом? Положа руку на сердце, Себастьян был бы, всё-таки, лучшим верховным джартом. Пожалуй, ему стоит превратить патенты в деньги и уехать отсюда, как только такое станет возможным.

– Хорошо, я согласна, – ответила Милена. – Бумаги будут готовы до конца недели.

– А теперь, пожалуй, стоит обсудить, что я получу, если твой брат умудрится проиграть, – произнёс Альберт негромко, разглядывая две фигуры, гуляющие по парку.

Иррис и Гасьярд.

Они шли под руку, не торопясь, и очень мило беседовали. Гас что-то объяснял, указывая рукой то в одну сторону, то в другую, и выглядели они очень мило, совсем как старые друзья.

Что понадобилось этому лису от Иррис? Проклятье!

Ему было неприятно видеть их вместе, и, хотя он понимал, что ничего такого в их прогулке нет, но будь его воля, он бы как следует придушил дядю Гаса, потому что знал – Гасьярд ни с кем не гуляет просто так. Либо что-то вынюхивает, либо плетёт свои сети.

– Проигрыш мы не будем обсуждать, – ответила Милена.

– Так не пойдёт, сестрица, ведь противная сторона оплачивает моё участие независимо от исхода поединка.

Фигуры остановились, и Альберт увидел, как Гасьярд достал платок и коснулся им лица Иррис. И этот жест, в чём-то вполне невинный, ударил его в самое сердце.

Она гуляет с ним под руку, позволяет касаться своего лица, она танцует со всеми и только ему она отказывает во всём…

И умом он понимал, что эта ревность глупа, и что у него нет на неё права, что его злость не рациональна, и что поведение Иррис вполне логично, и ничего такого в их прогулке с Гасьярдом нет, но сердце не хотело подчиняться уму. Сердце гнало кровь по венам, заставляя биться пульс в висках, и хотеть только одного – сломать руку дядюшке Гасу, ту самую, в которой он держал треклятый платок.

Альберт отвернулся, ощущая ноздрями огонь, который подобрался уже к самому горлу.

Забыть её. Забыть. Забыть! Он ведь себе поклялся! Прочь из этого дворца…

– Если ты будешь со мной торговаться, то я, пожалуй, отдам себя в добрые руки братишки Себастьяна, – зло бросил Альберт, – Дуарх с ним с портом, если Драгояр проиграет, его мне и так не видать, как своих ушей. Но патенты должны быть моими до поединка и независимо от его исхода. Так ты согласна?

Он смотрел на неё внимательно, и, наверное, что-то было в его лице, от чего Милена прищурилась и ответила коротко:

– Хорошо. Договорились. Но ты дай слово.

– И ты ему поверишь? – усмехнулся Альберт.

– Насколько я помню наше детство, слово своё ты не нарушал ни разу, – произнесла Милена с вызовом. – Или что-то изменилось?