– А вот и тот тиран, которого я помню, – слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить. Брови Ксавье взлетают вверх от моего ответа. Полагаю, он не думал, что я что-то отвечу, поскольку раньше никогда этого не делала.

Что ж, нам больше не восемь.

Его глаза не отрываются от меня, в его взгляде читается миллион вопросов. Только тогда я осознаю, что все неправильно поняла. Он удивлен не потому, что я заговорила в ответ. Он в замешательстве.

Он меня не помнит.

– Пошел ты, Ксавье! – рявкает Диа. – Она остается.

– Знаете, ребята, если теперь мы собираемся тусоваться с неудачниками, то хотя бы предупреждайте меня, чтобы я мог добавить это дерьмо в резюме, – Ксавье издает саркастический смешок и возвращается в дом Тео.

Я потрясена.

– Извини за это. Дело не в тебе, – Финн нарушает молчание, как только его приятель оказывается вне зоны слышимости. – В последнее время он со всеми дерьмово обращается. У него просто не лучшие времена.

Я киваю, прекрасно осознавая, что он лжет. Дело во мне. Ксавье всегда был таким в моем присутствии, но, наверное, я обманывала себя, думая, что он изменился за последние десять лет.

Ученики школы по крайней мере правы в одном.

Ксавье Эмери не такой, как его друзья.

Он хуже.

– Ранее ты не ответила на мой вопрос. Твое имя… откуда оно? Шампунь или крем для рук? – Тео наклоняется над бильярдным столом, чтобы сделать первый удар и разбить шары. Услышав его вопрос, я закатываю глаза. На моих губах появляется намек на улыбку. Мы играем уже четвертую партию.

Оказывается, Теодор Кокс не худший собеседник, когда не отпускает тупых шуток по поводу моего имени. Он болтает со мной с тех пор, как мы все переместились в гостиную.

Аксель ушел двадцать минут назад. Скатертью дорожка. Я не могла наклониться, чтобы поиграть, потому что постоянно чувствовала на себе его взгляд. Что насчет Ксавье, то он так и не вернулся после того, как ушел. Финн пытался написать ему, но, похоже, я настолько ему противна, что бедняга больше ни секунды не мог находиться в моем присутствии.

– Подожди, разве твоя сестра не знаменитость или что-то в этом роде? – спрашивает Тео, когда я не отвечаю на его поддразнивания.

– Возможно. А что? Хочешь автограф? – поддразниваю я, сбивая сразу три мяча.

Тео расплывается в улыбке:

– Прости. Должно быть, отстойно, когда тебя все время спрашивают о ней.

Меня так и подмывает сказать ему, что на самом деле он первый, кто спросил о ней за последнее время. Эшли была такой маленькой, когда выиграла Rising Voices, что обычно ее помнят люди постарше. В основном это родители, бабушки и дедушки. Я всегда немного удивляюсь, когда кто-то нашего возраста знает Эшли по ее телевизионным временам.

Не говоря уже о том, что моя сестра довольно скромная.

Она ходит в частную музыкальную школу в двух городках отсюда, держится подальше от вечеринок и молодежи Сильвер-Спрингс. Также она не зазнается. При встрече с ней вы никогда не узнаете, что число ее подписчиков на YouTube приближается к двум миллионам или она была состоятельна к шести годам.

– Моя мама помешана на этих чертовых шоу талантов, – уточняет Тео. – Сейчас она смотрит повторы своих любимых. Не проходит ни одного эпизода, чтобы она не прожужжала мне все уши о той победительнице, которая родилась и выросла здесь. Эшли, да?

Я киваю.

– Я навел о ней справки. Она хороша.

Поверь мне, она знает.

– А еще она горячая. Очень, – ухмыляется Тео.

Это она тоже знает.

Да, у Эшли есть все: ангельский голос, загорелое стройное тело со всеми изгибами в нужных местах, янтарные глаза, длинные медовые волосы. Люди называли ее «красавицей семьи», что, естественно, заставляло меня чувствовать себя гадким утенком. Но мой папа любил говорить, что мы одинаково красивы.

Только разными видами красоты.

Мне потребовались годы, чтобы понять, что он имел в виду.

Сейчас я знаю, что моя сестра не столько красивее меня, сколько ярче. В этом смысле она немного похожа на Диа. Эш – воплощение женственности. Она носит облегающие платья, делает макияж, чтобы подчеркнуть данную Богом красоту, тратит тысячи долларов на маски для волос, чтобы ее золотистые локоны были идеально блестящими.

Она хочет, чтобы люди смотрели на нее.

А я? Не очень.

В детстве я остро чувствовала, как высоко сестра превзошла меня, поэтому в конце концов приняла свой статус «призрака Каспера» и решила стать невидимкой. Чаще всего я носила огромные толстовки и мальчишеские джинсы. Я ношу их и по сей день. Мне плевать на прическу, не говоря уже о красивых платьях.

Какой смысл? Все равно никто не заметит.

– У нее никого нет? – спрашивает Тео.

Я сдерживаю улыбку.

– Я бы устроила тебе свидание с ней, но в это время года она не занимается благотворительностью.

Финн, Диа и Лейси хихикают над моим остроумным высказыванием, и я чувствую себя тем счастливым ребенком, который смог рассмешить весь класс. Должно быть, это впервые с того дня, как Диа сказала мне, что в дальнейшем мы будем есть со спортсменами, когда я почувствовала, что могу как-то вписаться.

Раньше я в основном стояла в стороне и держала рот на замке, но с уходом злюки Бри и в отсутствие тирана Ксавье я начинаю понимать, что не так уж ненавижу их компанию.

– Черт возьми, Ви. Не знал, что в тебе это есть. – Финн протягивает мне руку. – Сверху.

Я смеюсь, дав ему пять за несколько секунд до того, как Диа обхватывает меня правой рукой за шею и притягивает, чтобы обнять.

– Ты дерзкая, Харпер. Я уважаю это, – говорит Тео, убирая свои темные, почти черные волосы с изумрудно-зеленых глаз.

– Но?.. – предчувствую я.

– Я буду уважать тебя еще больше, если ты дашь мне номер своей сестры.

Я фыркаю.

– Неплохая попытка, донжуан.

Тео и Эшли вместе не продержались бы и дня. Тео слишком любит девушек, а Эшли слишком умна, чтобы соблазниться таким парнем, как он. Хотя, судя по ее нынешним и прошлым парням, я подозреваю, что подтянутый зеленоглазый красавчик Тео как раз в ее вкусе.

Мы играем еще тридцать минут, прежде чем я, извинившись, отхожу в ванную. Мой телефон звонит, пока я мою руки, поэтому я выхожу на кухню, чтобы посмотреть, кто это.

Мама.

У меня также есть три непрочитанных сообщения от нее.

Мама

Ты где?

Мама

Завтра Эшли должна быть в школе ровно в семь утра. Ранний урок. И ты ее отвезешь. Она не может опоздать.

Мама

Авина???

Сейчас только восемь.

Однажды я пришла позже обычного, и она вся извелась, боясь, что я нарушу ее идеальный график. Я перевожу звонок на голосовую почту, когда задняя дверь распахивается и Ксавье врывается на кухню Тео.

Я ни в коем случае не оправдываю его поведение ранее сегодня вечером, но Финн не лгал. Ксавье выглядит так, как будто он на самом деле наслаждается жизнью – обратите внимание на сарказм.

Интересно, почему он вернулся? Вычеркните это – интересно, почему он ушел, едва заметив меня. Насколько мне известно, это не я забрасывала шариками с краской его белое платье, когда мы были детьми, и не я зарубила топором всю его семью, так что я была бы признательна, если бы он сбавил градус враждебности.

– Все еще здесь? – протягивает он, заметив меня.

– Все еще самонадеянный засранец? – огрызаюсь я в ответ.

Я ожидаю, что он удвоит неприятные высказывания, раздавит меня злостью, так что вы можете представить мое удивление, когда он закрывает рот, а уголки его губ дергаются в легкой улыбке. Его светлые глаза задерживаются на моем лице на секунду дольше, чем нужно, и я съеживаюсь под его пристальным взглядом.

Почему, ну почему он должен так выглядеть?

Удар ниже пояса, Жизнь, это удар ниже пояса.

Странно, но у меня такое чувство, что он никогда раньше не обращал на меня внимания. Да, он видит меня каждый день в школе. Видит мое лицо в толпе. Видит меня за обеденным столом где-то в толпе своих поклонниц. Но смотрит ли он на меня?

Нет.

Не так, как сейчас.

Не так, будто он открывает для себя что-то новое.

Похоже, он размышляет о том, хороша эта «новая» вещь или нет. Когда его полуулыбка превращается в полноценную ухмылку, я понимаю, что он принял решение, но у меня нет возможности прочитать ответ в его глазах.

– Как, говоришь, тебя зовут? – он прищуривается, что свидетельствует о серьезной работе мозга.

Моя кровь начинает закипать.

Этот засранец получил мой первый поцелуй и даже не может меня узнать!

– Авина? – говорю я, надеясь, что это что-то ему скажет.

Он продолжает рассматривать меня, как будто не может до конца понять, о чем идет речь.

– Я тебя знаю, да?

Я издаю смешок.

Этот парень сейчас серьезно?

– Мы ходим в одну школу. Не говоря уже о том, что каждый день общаемся с одними и теми же людьми.

Он качает головой.

– Нет, дело не в этом. Я откуда-то знаю тебя. Это то, что ты имела в виду раньше, верно?

Я ругаю себя за то, что открыла свой болтливый рот. Мне следовало оставить все как есть.

– Ты сказала, что помнишь меня как тирана, – добавляет он. – Мы раньше общались или что-то в этом роде?

Я думаю о том, чтобы отрицать это из чувства самоуважения. Не могу лгать, мне немного обидно, что он не сложил два и два раньше. Я понимаю, что нам было восемь лет, но даже Финн однажды заговорил об этом. Если Финн Ричардс, самый большой болван, которого я знаю, не говоря уже о том, что, в отличие от Ксавье, не он украл мой первый поцелуй, помнит меня, почему он не может?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Ни хрена подобного. – У него в голове щелкает. – Малышка Ви?

Вот и он.

– Ты та девочка, которую Финн и я… – он не заканчивает предложение, но я точно знаю, что он собирался сказать.

– Раздражали? Дразнили? Мучили? Да, это я. Ты серьезно только сейчас это понял? Не слишком ли долго? – хмыкаю я.

Моя вспышка, кажется, только позабавила его.

– Слушай, в свою защиту скажу, что твоя мама всегда называла тебя только Ви. Я думал, это сокращение от Вики, Вивиан или чего-то в таком духе. И это было десять лет назад. Я даже не могу вспомнить, что у меня вчера вечером было на ужин.

– Неважно, – я пожимаю плечами.

– Черт, я должен сказать, Ви, – он окидывает меня взглядом. – Половое созревание пошло тебе на пользу.

Мои щеки пылают.

– Хотела бы я сказать то же самое о тебе, – лгу я сквозь зубы.

Ксавье улыбается моей неудачной попытке отрицать очевидное. Давайте не будем притворяться, что половое созревание пошло на пользу каждой женщине на земле, когда Ксавье Эмери за лето из «милого» превратился в «греховно горячего».

– Думаю, ты неправильно произнесла «спасибо», – при виде его самодовольной улыбки мне хочется коленкой ударить его в самое больное место.

И все же… мое сердце бьется немного быстрее, когда он приближается ко мне. Он пугает, причем самым раздражающим образом. «Непреднамеренным» образом. Он даже не пытается дотянуться до меня. Он так преподносит себя, обладает такой харизмой, что это невозможно игнорировать. Лучше бы я не замечала, какой он высокий и какие яркие у него глаза.

Лучше бы я не видела того парня, которого знала раньше.

– Удивлена, что ты помнишь, как я выглядела тогда. Ну, знаешь, Альцгеймер и все такое, – отвечаю я.

– О, ты обиделась, что я не вспомнил тебя, малышка Ви? – дразнит он, и это меня бесит.

Потому что он прав.

Это не должно меня волновать, но это так. Я никогда не позволяла себе признаваться, но думаю, что «малышка Ви», возможно, была немного влюблена в голубоглазого мальчика, который поцеловал ее под горкой в тот день. Как жаль, что этот мальчик вырос и превратился в самодовольного придурка.

Финн, Диа, Тео и Лейси вваливаются на кухню, прежде чем я успеваю ответить.

– Я же говорил тебе, что слышал его, – говорит Тео Финну.