Очнувшись, я первым делом решил, что провалялся в отключке до ночи и теперь смотрю на Луну. Но очень скоро пришло понимание, что нахожусь в какой-то пустой комнате без мебели, а из убранства – одна-единственная лампочка без абажура под низким потолком. Именно ее я вначале принял за Луну.

Покрутив головой и все еще не понимая, где нахожусь и что происходит, я вдруг осознал, что не один. В круг желтого света от лампы ступил незнакомый лысый мужик – лет сорок на вид, но одет в джинсы и футболку. Фигура спортивная, было видно, что ее обладатель явно не пренебрегает спортзалом.

– Вы кто? – я не чувствовал от него угрозы, но все равно держался начеку.

– Капитан Горин, – ответил мужик. – Борис Горин. Как я здесь оказался? Черт, нас же расстреляли из «Шмеля»! Почему я выжил? Я провалялся в коме? Сколько прошло времени? Отвечай!

Он говорил по-русски, но смысл слов был каким-то чужим. Если капитан, значит полицейский или военный. Возможно, это кто-то из оцепления. Но при чем тут шмель? Может, это кто-то из игигов? Но я не знаю такого – ни среди местных, ни в известных столичных командах.

– Спокойно, капитан, – я старался говорить уверенно, хотя из головы не выходило смутное ощущение какой-то неправильности происходящего. – Вы из какого полка?

– Я из районного отдела! – он раздраженно нахмурился. – Мы преследовали бандитов, загнали их, но потом оказалось, что они нас перехитрили… Ты, кстати, кто?

Кажется, он был в шоке и не сразу сообразил, что перед ним игиг. С меня же, надеюсь, никто не сорвал маску? Конечно же, нет, это невозможно.

– Спринтер, – представился я и выразительно показал на свою маску. – Торжокский филиал «Рускосмоса».

– «Рускосмос»? – капитан недоверчиво посмотрел на меня, а потом выругался и, шагнув назад, скрылся в тени.

Я вдруг снова почувствовал себя привалившимся к «скорой помощи». Точно, меня отбросило сюда взрывом. Остальные? Я огляделся. Чуть поодаль стоял Броненосец. Целый – что ему взрыв почти в сотне метров от него… Щит и девушки – Фортуна с Ехидной – тоже не пострадали, сидят, привалившись к потрепанному фургону полиции за спиной нашего громилы.

– Спринтер, вы как? – ко мне подошла одна из сотрудниц пожарной охраны.

Человек, а работает почти у самого периметра безопасности. Вот кто настоящий герой. Ее голос, фигура и волосы показались мне смутно знакомыми – наверное, виделись на одном из многочисленных инцидентов.

– Все в порядке, – кивнул я. – Спасибо за вашу работу. Лучше уделите внимание тем, кому действительно нужна помощь.

Медсестра, довольно молодая и симпатичная, улыбнулась и отошла в сторону. Забот медикам сегодня и вправду хватило. А мы с ребятами явно пойдем вечером в бар. «Дети дракона», осколок, взрыв… Потом еще эта галлюцинация с лысым капитаном – как его там? – Гориным.

Слишком много всего, надо расслабиться.

* * *

– За счет заведения, – чернявый короткостриженый бармен ловко расставил перед нами стаканы и откупорил внушительную бутыль ирландского виски.

В кафе «Оникс», где мы любили бывать, набилось много народу – уверен, так сейчас во всех заведениях города. Не каждый день в Торжок прилетает осколок, впрочем, сегодня все пили не за это. Главный тост, который звучал из-за каждого стола – «за то, что черный не вылез». И это правильно, потому что в противном случае счет жертв пошел бы на сотни и тысячи. Даже под прикрытием столичной команды.

Жителям требовалось выговориться, никто не хотел сидеть дома, и потому «Оникс» напоминал растревоженный улей. Обычно здесь крутили видеоклипы на спокойные композиции, но сегодня каждый экран транслировал новости. Момент начала, расстрел мирных, вступление в бой полиции и личной гвардии графа Львова, появление Громовержца и нас – все это шло в бесконечных повторах с комментариями местных и столичных дворян.

– Можно с вами сфотографироваться? – Броненосец едва разлил ароматную ирландскую жижу по стаканам, как к нашему столику подошла стайка девушек. Одна из них, посмелее, попросила сделать селфи на память.

Провинциальные игиги – не суперзвезды экрана, не знаменитая корейская группа и не особы царской фамилии, но, когда мы в масках, нас узнают и нам рады. Почему бы не ответить народу взаимностью? Особенно такому симпатичному, как эти девчонки. Мы с удовольствием попозировали все вместе и по отдельности. Вообще, нас старались особо не отвлекать, понимая, что игигам тоже требуется отдохнуть, и все же время от времени подходили – пожать руки или точно так же сфотографироваться.

– Как думаете, почему вдруг Торжок и почему «Дети дракона»? – Щит вернул разговор в изначальное русло.

– Далеко от Прибалтийского осколка, – пожала плечами Ехидна, дежурно улыбнувшись рассыпающемуся в комплиментах парню и позволив ему себя приобнять для совместного снимка.

Вспышка.

– Так вот, – девушка хлопнула парня по заднице, придавая ускорение, и вернулась к своей теории. – Далеко от осколка – раз. Далеко от Питера – два. И, наконец, не было бы «Детей», был бы кто-то другой – три.

– Ты хочешь сказать, что их использовали втемную? Неизвестный кукловод? – спросил я.

– Именно, – подтвердила девушка и махом опрокинула полстакана добротного крепкого виски. Никогда не понимал как, но Ехидна умудрялась делать это с аристократическим шиком. – Не «Дети дракона», так «Хищники». Или «Гады».

Я почувствовал, как в глазах потемнело, а кулаки сжались. Ехидна, как и другие мои коллеги, не знала, что я Стрижевский, что это на мою семью напала банда «Гадов», что это моя младшая сестра погибла под горящей рухнувшей балкой…

Бандитов тогда скрутили подоспевшие игиги из «Защиты». Мы хоть и были бедными аристократами, но право на привилегии у нас никто не отнял. Анаконда и Саламандра, спаливший наш дом и семейную радиостанцию, были мгновенно обезврежены и вот уже двадцать лет отбывали пожизненное в Шлиссельбургской крепости. Загадочную женщину в желто-буром костюме так и не нашли, и полиция с «Защитой» даже сомневались, что она вообще существовала. Иногда и мне так казалось, но потом я вспоминал эти блестящие коричневые сапоги на залихватски высоких каблуках и значок ящерицы – нет, все было по-настоящему. И я бы дорого отдал, чтобы убийца сестры оказалась в моих руках.

Выпитый алкоголь постепенно прилил к голове, но сознание оставалось ясным. Игигов вообще очень сложно напоить из-за особенностей организма, а скоростных, как я, и подавно. Слишком быстрый метаболизм, опасные вещества расщепляются быстрее, чем успевают причинить вред. А вот ярость и ненависть при мысли о «Гадах» – с этим было сложнее. Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, но получалось плохо… И дело явно было не в моем отношении к «Гадам». Перед глазами плыло, затем вдруг перекрыло дыхание. Отравление? С чего вдруг? Я мгновенно ускорился, чтобы организм смог быстрее справиться с неизвестным ядом. На месте это довольно сложно делать, когда ты никуда не бежишь, а тело работает на пределе. Трудятся почки, печень… Такому нужно учиться. Зато результат – шанс выжить и предупредить остальных…

Сознание неожиданно будто качнулось, и передо мной оказалась знакомая темная комната с одинокой лампой. В ее желтом свете стоял лысый капитан Горин, который пытался мне что-то сказать, но я его не слышал. Или не понимал. А потом меня словно выключили.

Рывок 1

Глава 1

Капитан Борис Горин

Где-то, когда-то

Капитан Горин очнулся в темной пустой комнате, где не было ничего кроме ряда железных кроватей вдоль стены и одинокой лампы под потолком. Он подошел к кругу света, не понимая пока, что происходит. Казалось, секунду назад его опергруппа попала в засаду возле Ильинской церкви. Может, он какое-то время пробыл в коме?

Осмотрев свои руки, Горин с удивлением обнаружил, что на них нет ни следа от ожогов. Хотя после двух ударов из реактивного огнемета «Шмель» и просто выжить довольно трудно, не то чтобы уцелеть. Капитан хорошо был знаком с этими машинками по одной из горячих точек, куда ездил в командировку еще в начале нулевых. Сколько же прошло времени?

Он обернулся, еще раз окинув взором металлические кровати. Их было плохо видно во тьме, они стояли на отдалении друг от друга, и в поле зрения капитана сейчас помещалась всего одна. Странная палата, подумал Горин. Как будто бы где-то на отшибе годах в девяностых. Или это сон?

Не успел капитан как следует обдумать эту мысль и едва повернулся обратно к свету, как перед ним появился какой-то человек. Скорее всего, вышел из темноты. Одет он был во что-то очень темное, даже черное, скрывающее его во мраке. И лишь скрытое маской лицо немного светилось, отражая неверное желтое сияние лампы.

– Вы кто? – спросил незнакомец.

Горин представился и сбивчиво пересказал последние события, которые помнил. А потом неизвестный, сделав шаг к нему, начал говорить что-то про спринтеров и «Рускосмос». По-прежнему не понимая, что с ним и где он очутился, капитан отступил назад. А потом словно бы почувствовал себя в чужом теле.

* * *

Ощущения были странные. Как будто кто-то вырвал его сознание и запихнул в чью-то оболочку. Капитан Горин видел и слышал все, что происходило вокруг, но не мог ничего поделать. Даже головой не сумел покрутить. Он быстро это понял и принялся наблюдать.

Человек, в теле которого Горин ощущал себя паразитом, явно имел отношение к происходящему на площади возле Ильинской церкви. Все было в дыму, пожарные заливали последние очаги пламени. Вокруг бегали врачи и медсестры, а еще парни в каких-то необычных мундирах. По поведению явно полиция – может, какой-то спецотдел? Особисты? Всмотреться внимательнее чужими глазами оказалось невозможно, взгляд носителя не задерживался на работниках оперативных служб. Зато капитану удалось разглядеть других «ряженых», как он решил их назвать про себя.

«Ряженые» были одеты в странные костюмы, а лица скрывали маски. Как на Хэллоуин, который любила его маленькая племянница. Только вместо вампиров и прочих чудовищ эти парни и девушки вырядились словно подтанцовка одного из современных поп-исполнителей. Облегающие комбинезоны с кармашками как на разгрузочном жилете, перчатки, похожие на мотоциклетные, и, самое главное, маски. Повторяющие каждую черту и в то же самое время размывающие весь образ.

Высокий мускулистый мужчина, затянутый в серебристо-синий костюм, что-то говорил в протянутые к нему микрофоны. Рядом стояло еще трое таких же «ряженых», но их было плохо видно за столпившимися журналистами.

К человеку, в которого как-то попал Горин, все называли Спринтером. Капитан вспомнил, как встретился с ним словно бы в своей голове, когда они разговаривали о «Рускосмосе», но легче не стало. Напротив, все казалось пугающим бредом, и лишь профессиональное самообладание, выработанное за двадцать с лишним лет в органах, не давало Горину паниковать. Все на свете можно объяснить, говорил он себе. Надо только узнать больше информации.

Спринтер в итоге тоже оказался «ряженым», только не из той группы, что беседовала с журналистами. Его отряд был поскромнее, но выглядел не менее странно. Девушка в розовом костюме и маске такой же расцветки. Еще одна, но уже затянутая словно бы в змеиную кожу. Сухощавый длинный парень в серебристом, чью грудь украшала перечеркнутая молния. И, наконец, здоровенный амбал, который был выше сухощавого как минимум на две головы.

Все пятеро несли какую-то чепуху про осколки, черного и ритуалы «Детей дракона». Это еще больше сбивало с толку, и капитан по-прежнему не мог составить четкой картины. В его голове даже мелькнула мысль о реинкарнации – сейчас он готов был поверить даже в такое, лишь бы оно объяснило происходящее. Но даже переселение душ не давало ответов, почему он по-прежнему в Торжке и кто такие все эти «игиги». Он запомнил новое слово.