Но пусть обломятся. Она была пулей в темноте, ножом, бесшумно перерезающим горло.

Она убивала, потому что могла. Потому что за это очень хорошо платили. А главное, потому что любила убивать. Она любила это больше туфель, больше, чем заниматься сексом, есть, пить и дышать.

Убьет ли она дохлячку-брюнетку и братца того болвана? Это зависело от того, как сложится пазл, но сама мысль представлялась ей здравой и приятной.

В сумке звякнул телефон – она достала его и удовлетворенно кивнула. Теперь у женщины с фотографии, которую она сделала, было имя и адрес.

Лайла Эмерсон. Только дом, в который она вошла, имеет другой адрес.

Странно. Но это не совпадение, что она вошла именно сюда. И раз она здесь, значит, не проживает по адресу, указанному в телефоне.

Возможно, по адресу этой Лайлы Эмерсон обнаружится что-то полезное и стоящее внимания.

* * *

Джули открыла дверь квартиры, когда шел десятый час, и сразу скинула туфли. Зря она поддалась на уговоры коллег пойти в клуб сальсы. Весело, да, но теперь ноги как чугунные – гудят и ноют.

Сейчас бы в теплую ароматную ванну, выпить побольше воды, чтобы избавиться от токсинов после всех «Маргарит», и завалиться спать.

«Это что – подкатывает старость? – думала она, запирая дверь. – Выдыхаюсь? Скисаю?»

Да нет. Это просто дает себя знать усталость. Она переживает за Лайлу, еще не оправилась от разрыва с Дэвидом, да и четырнадцать часов работы и последующего угара не прошли даром.

И тот факт, что ей тридцать два, она не замужем, без детей и спит одна, тут ни при чем.

У меня шикарная карьера, уверяла она себя, направляясь прямиком в кухню и хватаясь за бутыль воды «Фиджи». Я люблю свою работу, коллег и знакомых. Художников, ценителей искусства, выставки и поездки.

Да, она разведена. Ладно, дважды разведена, но в первый раз она была не в своем уме – ей было восемнадцать, и брак продлился меньше года. Так что это не считается.

Джули стояла посреди сверкающей навороченной кухни, где были солидные запасы воды и вина, а остальное – по мелочи, и спрашивала себя, почему ей так хреново.

Она любила работу, у нее был большой круг друзей, квартира, отвечавшая ее вкусу – именно ее, вот так-то – и шикарная гардеробная. Более того, она в основном была довольна своим внешним видом, особенно с тех пор, как год назад наняла Маркиза де Сада в качестве личного тренера.

Она подтянутая, привлекательная, интересная, независимая женщина, но все ее отношения длятся не более трех месяцев. А дальше – все, сказочке конец.

Может, не судьба? Она махнула рукой и направилась с водой в спальню, миновав гостиную, где мягкие нейтральные цвета перемежались электрическими вспышками модернистской живописи.

Может, кота завести? Коты – существа интересные и независимые. Ей бы такого милягу, как Томас, и тогда…

Она замерла, держа руку на выключателе. Пахло духами. Ее духами. Не «Риччи Риччи», которыми она пользовалась регулярно перед уходом на работу, а пряным интригующим «Будуаром», которыми душилась перед свиданиями, и то под настроение.

И хотя сейчас, благодаря сальсе от Джули пованивало потом, но этот запах она определила безошибочно.

Его просто не могло тут быть.

Зато изящный розовый флакон, увенчанный золотистой короной, должен был быть. А его не было.

Недоумевая, Джули подошла к туалетному столику. Антикварная шкатулка для безделушек, духи «Риччи Риччи» и высокая серебряная вазочка с одинокой красной лилией – все это стояло на своих местах.

А флакон «Будуара» исчез.

Может, она сама машинально переставила его? Но с какой стати? Да, утром она была с бодуна, чуть заторможенная и плохо отражала действительность, но она точно видела его здесь. Она пыталась надеть сережку и ругалась, уронив застежку – та упала на туалетный столик рядом с флаконом.

Тихо чертыхаясь, Джули отправилась в ванную и заглянула в бьюти-кейс, где хранила косметику – флакона не было. И помады «Ред Табу» от Ива Сен-Лорана тоже! И гелевой подводки «Бобби Браун»! Она положила их сюда, после того как на прошлой неделе совершила набег на магазин «Сефора».

Джули вернулась в спальню и на всякий случай проверила вечерние сумочки и дорожную косметичку, которую всегда держала наготове и брала с собой на Адскую свадебную неделю в Хэмптонсе.

Затем, уперев руки в бока, встала посреди гардеробной. И ахнула, когда увидела, точнее не увидела, новые, ни разу не ношенные «Маноло» – коралловые босоножки с ромбовидным узором на десятисантиметровой платформе.

Огорчение сменилось паникой. Джули рванула на кухню, достала из сумки телефон и позвонила в полицию.

Когда Лайла открыла дверь, было уже за полночь.

– Извини, – с порога сказала Джули. – После вчерашней ночи я совсем некстати.

– Не говори ерунды. Ты в порядке?

– Не знаю. Копы решили, что я не в своем уме. Может, так и есть.

– Брось. Давай-ка отвезем это в спальню.

Она взялась за ручку сумки и покатила ее в гостевую комнату.

– Да нет, я в своем уме. Вещи действительно пропали. Странный набор, скажу я тебе. Это кем надо быть, чтобы влезть в квартиру и украсть косметику, духи, босоножки и сумку с леопардовым принтом – очевидно, чтобы все это сложить? Это – взять, а картины, драгоценности, чудные часики от «Баум Мерсье» и бабушкин жемчуг – оставить?

– Может, это была девочка-подросток?

– Никуда я их не перекладывала. Пусть копы думают, что хотят, но я эти вещи не перекладывала.

– Джули, ты всегда все кладешь на место. Может, это клининговая служба?

Подруга опустилась на кровать:

– Копы и об этом спрашивали. Я пользуюсь этой службой шесть лет. Раз в две недели ко мне приходят одни и те же женщины. Они не станут рисковать работой ради косметики. Кроме них, ключ и код от сигнализации есть только у тебя.

Лайла уперла палец себе в грудь:

– На мне вины нет.

– Мои босоножки тебе будут велики, красной помадой ты не пользуешься, а зря. Так что ты вне подозрений. Спасибо, что приютила. Я просто не могла оставаться там одна. Завтра сменю замки, а код я уже поменяла. Подросток, значит, – задумчиво проговорила она. – В доме они живут. Возможно, это действительно чья-то дурацкая шалость. Типа магазинной кражи.

– Возможно, дурацкая, но отнюдь не безобидная. Она рылась в твоих вещах, что-то украла. Надеюсь, полиция ее найдет.

– Девчонку в босоножках от Маноло, с красной помадой и запахом «Будуара»? – фыркнула Джули. – Ну-ну, мечтать не вредно!

– Чудеса случаются. – Лайла наклонилась и обняла подругу. – Завтра утром мы все поменяем. А сейчас хочешь чего-нибудь?

– Только выспаться. Я могу лечь на диване.

– Кровать большая, места хватит всем – тебе, мне и Томасу.

– Спасибо. Я сгоняю в душ по-быстрому? После работы ходила на сальсу.

– Здорово. Конечно, давай. Я оставлю твой ночник включенным.

– Да, чуть не забыла. – Джули поднялась, чтобы достать пижаму из сумки. – Эш прошел проверку. Я кое с кем пошушукалась, и вывод такой: порой он с головой уходит в работу, раздражается, когда беспокоят в неурочное время и, к неудовольствию своего агента и некоторых дам, нередко сторонится общения. В нарушении общественного порядка и насильственных действиях замечен не был, хотя однажды на вернисаже заехал по морде одному пьянчужке.

– Заехал по морде пьянчужке?

– Так мне сказали. Какой-то подвыпивший чувак якобы приставал к натурщице, а той это не нравилось. По словам моего информатора, это было за дело и произошло в лондонской галерее. Так что если надумаешь впустить его, Джули дает добро.

– Тогда, пожалуй, впущу.

Она легла, думая об украденной помаде, дизайнерских туфлях, убийстве, самоубийстве и о красавцах-художниках, которые бьют в морду пьянчуг.

Мысли проносились в ее голове, плавно перетекая в сон. Она не слышала, как юркнула в постель Джули и как довольно заурчал Томас, свернувшийся клубочком между ними.

* * *

Проснувшись, она почувствовала запах кофе – это всегда так приятно – и отправилась на кухню. Джули подогревала в тостере бейглы, а Томас уплетал завтрак.

– Ты покормила кота, сварила кофе. Может, женишься на мне?

– Я подумывала взять кота, но вместо этого, пожалуй, женюсь на тебе.

– Можно и то и другое.

– Строго в порядке очереди.

Джули достала две прелестные креманки с ягодами.

– Ты и ягоды собрала.

– Ягоды у тебя были, а креманки хозяйские. Тут есть очаровательные штучки. Удивляюсь, как ты до сих пор не сунула нос во все эти шкафчики и ящики. Заметь, это говорит человек, в доме которого только что пошурудила малолетняя поганка.

Джули тряхнула огненно-рыжими волосами, глаза ее злобно блеснули.

– Пусть ее обсыплет прыщами.

– Кого – Мейси?

– Да нет, малолетнюю поганку.

– Понятно. Кофеин еще не добрался до мозга. Пусть у нее будут прыщи, брекеты и краш – звезда НФЛ, который даже не подозревает о ее существовании.

– Краш мне больше всего по душе, – заметила Джули. – Давай позавтракаем на террасе, как это, по моему разумению, делает знающая толк в жизни пара, которая тут живет. Потом я пойду одеваться – нужно возвращаться в реальность.

– У тебя отличная квартира.

– Тут поместятся две мои квартиры, а еще есть терраса – это большой плюс. Кроме того, в комплексе есть бассейн и тренажерный зал. А знаешь, я передумала, – сказала Джули, нагружая поднос, – как только на моем горизонте появится очередной богатый дядя, я тебя кину. Я выйду за него и перееду сюда.

– Да ты охотница за деньгами!

– Да, план такой. Через здешнюю охрану никакая прыщавая поганка не проберется.

– Пожалуй, нет. – Выйдя на террасу, Лайла посмотрела на закрытое ставнями окно. – Проскочить мимо охраны будет не так-то просто. Но… возможно, они сами кого-то впустили и оставили переночевать, или это сделал кто-то из жильцов, или тут действовал опытный грабитель. Только полиция ничего не говорила об ограблении.

– Он вытолкнул ее из окна, а затем застрелился. Лайла, мне жаль Эштона, но именно так все и произошло.

– Он убежден, что такого быть не могло. Он даже мысли об этом не допускает, – Лайла сделала взмах рукой. – Я позавтракаю с тобой, хотя ты и кинешь меня ради богатого ублюдка.

– Он будет красавчиком. Возможно, жгучих латиноамериканских кровей.

– Надо же! А мне он представляется тучным и лысым. – Она отправила в рот несколько ягод. – Ладно, пока об этом можно забыть. Сегодня я займусь работой, буду писать весь день, а потом позвоню богатому красавчику Эштону Арчеру. Если хочет посмотреть, пусть смотрит. И на этом моя роль закончится, верно?

– А что еще ты можешь сделать? Пусть этим занимается полиция, а Эштону придется смириться с тем, что случилось. Это трудно. В колледже у меня была подруга, точнее знакомая, которая покончила с собой.

– Ты никогда об этом не рассказывала.

– Мы с ней были не очень близки, но хорошо общались. Симпатизировали друг другу, но о том, что творилось у нее на душе, я не знала. Ее бросил парень, хотя дело было не только в нем, но это, я думаю, послужило триггером. Она напилась снотворного. Ей было всего девятнадцать.

– Какой кошмар. – Лайла вдруг почувствовала весь ужас отчаяния. – Отменяю краш поганке. Пусть будут только прыщи.

– Любовь, даже надуманная, бывает трагической. И хватит об этом. Если хочешь, я приеду, когда придет Эштон.

– Нет, ради этого не стоит. Но если ты не готова вернуться к себе, оставайся сколько нужно.

– Все в порядке. С малолетней поганкой я как-нибудь справлюсь. Думаю, она пошарилась у меня и теперь пойдет разбойничать в другое место. – Джули тяжело вздохнула. – Черт, мне так нравились эти туфли. Надеюсь, она споткнется и сломает себе лодыжку.

– Жестоко.

– А красть «Маноло», скажешь, нет?