– Конечно, говорил, – кивнула Ефанда, поглядывая на Уму с усмешкой. Ее забавляли неуклюжие попытки дочери Умилы подступиться к заветной теме. Ясно же, что Ума не просто так пришла сюда размышлять о племянниках да украшениях.

– Кто бы мог подумать, как быстро летит время…– размышляла Ума. – Скоро уже будем искать Рарогу невесту.

– Да, в этом вы мастера: Эйрику уже нашли невесту, – едко усмехнулась принцесса, глядя в окно, а не на собеседницу, смотреть на которую ей было неприятно.

– Вот как…Значит, ты знаешь об этой истории? – неподдельно удивилась Ума. Она не думала, что у Синеуса и Ефанды доверительные отношения.

– Конечно, знаю. У Синеуса нет от меня тайн, – заявила Ефанда. На самом же деле Синеус доверялся Ефанде только потому, что иногда по пьяни ему хотелось выговориться. А от принцессы можно было ничего не скрывать – она малоречива, подруг у нее нет, и к тому же она побоялась бы огласить его секреты. Частенько под вечер Синеус заваливался к ней с кувшином вина и своими бесконечными разглагольствованиями, которые она выслушивала молча, а после еще была вынуждена брезгливо принимать его омерзительные ласки. Ефанда привыкла к такому течению времени.

– Я рада, что мой брат, наконец, оценил сию жемчужину, как ты, по достоинству, – Ума старалась быть любезной. – Если бы Дива была такой же разумной, как ты…Матушка столько душевных страданий претерпела из-за нее, – памятуя о размолвке жен двух братьев, Ума решила воспользоваться этим обстоятельством. Наверняка, Ефанда захочет обсудить ненавистную ей особу. Подобные беседы иногда сближают.

– Что те «душевные страдания» твоей матушки в сравнении с той опасностью, которая грозит всем вам, послежде Рёрик узнает, как вы решили распорядиться его княжной…– злорадствовала Ефанда.

– Он не узнает, – уверила Ума, все еще будучи изумленной тому, что принцесса столь подробно осведомлена о том, что придумали Умила и Синеус. – Дива не осмелится на толико тяжкие обвинения. Она ему не расскажет, так как никто не подтвердит ее слов…

– Инда ты? Вы ведь добрые подруги, – напомнила Ефанда с издевкой.

– О нет, я просто старалась быть гостеприимной к жене Нега…– пояснила Ума, попутно раздумывая над тем, зачем брат разболтал все Ефанде. Такие вещи в большей безопасности, чем меньше людей о них извещены. Но есть и другая сторона вопроса. Если Ефанда и Синеус столь близки, как та утверждает, то он мог запросто насплетничать также и о чувствах Умы к принцу. – Любопытно…А как же Олег? – осторожно подошла Ума к волнующей теме.

– А что он? – уточнила принцесса, словно не зная о любовных томлениях гостьи.

– Даже Рарогу уже скоро подыщут невесту. А Олег…Он вернется к вам на родину, двинется в путешествия или останется при тебе? – кашлянула Ума для непринужденности.

– Он скоро уедет…– соврала Ефанда, переведя взгляд с зеленого луга на претворяющуюся равнодушной Уму.

– А как же тогда его невеста? – набравшись сил, выдавила из себя дочка Умилы, стараясь выглядеть как можно более безразличной, будто все эти вопросы – лишь случайность беседы.

– Невеста? – впервые бледные губы принцессы тронула улыбка. Ефанда умышленно бросила Синеусу эту выдуманную сплетню про неведомую невесту.

– Синеус сказал, что у Олега есть невеста, – Уме хотелось как-то выпытать из Ефанды сведения, но при этом, чтобы та не догадалась, к чему все эти разговоры.

– Там пока все не толико однозначно…– расплывчато ответила принцесса.

– Ежели Олег отбудет, то ты, вероятно, будешь огорчена. Я понимаю это, понеже сама всегда была под приглядом моих братьев. Расставания всегда так печальны…

На подстрекательскую речь княжны Ефанда никак не ответила: не опровергла и не подтвердила.

– Олег отменный воин и добрый друг…Мы все вместе с тобой огорчимся его отъезду…– мямлила Ума. Холодная принцесса смущала ее своим мерзлым взглядом. Смотрит так, словно все знает…А вдруг болван Синеус ей все рассказал?!

– И ты тоже огорчишься? – усмехнулась Ефанда. Эта мерзавка Ума пришла для того, чтоб выудить новости про Олега, так пусть жертвует своей гордостью, а не пытается хитрить с теми, кто умнее нее!

– А как же иначе, – ответила Ума осторожно.

Ефанда молча разглядывала порозовевшую от смущения дочку Умилы. Приятно видеть ту такой расклеенной. Какой позор для потомицы знатного рода! Разве у нее, вообще, может быть возлюбленный?! Она же не простолюдинка, чтоб выказывать какую-то заинтересованность в тех или иных мужах!

– После такого восхитительного подарка, который я получила от тебя сегодня, я сохраню твою тайну, – ответила Ефанда таинственно.

– Если б Олег женился на ком-то из нашей семьи, то, точно, остался бы вместе с тобой, – дочка Умилы в самом деле считала себя намного умнее окружающих. Разговаривая с Ефандой, она полагала, что та не видит ее уловок.

– Это верно…Но на ком? – ответила принцесса, глумливо изображая недоумение.

– Ну…Надо подумать, может быть, у нас есть какие-то родственницы…– вела Ума свою корявую мысль. Второй год она пыталась подобраться к сердцу принца, но безуспешно. Всегда подчеркнуто вежливый, часто даже игривый, он все-таки держал ее на постоянном удалении от себя и не позволял приблизиться к нему.

– Думаешь, он влюблен в тебя? – неожиданно спросила Ефанда, которой нравилось дразнить Уму.

– Не знаю даже…Я и не думала о таком…– изобразила удивление Ума. – Впрочем, может, тебе лучше спросить об этом у него самого…

– О, непременно…– заверила Ефанда все с той же издевательской усмешкой. В этот момент обе женщины вдруг увидели Олега и его помощника на дорожке, ведущей к конюшням. К ним подошел Синеус с Торваром и Льётом. Все вместе они что-то горячо обсуждали, не замечая наблюдающих за ними женских глаз. – Мы как раз собирались двинуться на конную прогулку вместе с Олегом сегодня…

– Может быть, в честь праздника мне присоединиться к вам? – предложила Ума.

– А как же тогда я поговорю с Олегом о тебе? – заволновалась Ефанда все с той же ехидной улыбкой.

– Ты права, мне лучше остаться, – согласилась Ума.

– Ты иди к себе. Пусть Олег не знает, что мы с тобой о чем-то говорили, – ради смеха посоветовала Ефанда нарочито заботливо. Ей было постоянно скучно, у нее не имелось занятий и интересов, которые смогли бы развлечь ее. Ее сундуки были полны тканей, но шить она не умела. Ей подарили нити, но ткать она не хотела. Вышивать, прясть, стряпать – она отвергала все, что могло бы придать смысла ее бесконечному досугу. И от этого все ее неистраченные силы выливались в злые мысли. Она уже ничего так не желала, как видеть униженными и несчастными своих новых родственников, особенно Диву и Уму.

Принцесса проводила дочь Умилы до дверей насмешливым взглядом. Ума обернулась, словно почувствовав на себе недобрый взор. Однако Ефанда тут же с притворной улыбкой кивнула на прощание.

После сей занимательной встречи Ефанде не терпелось рассказать Олегу эту новую потеху – Ума уже не знает, с какой стороны подбираться к нему, раз пожаловала к ненавистной невестке!

– Госпожа, есть кое-какие новости…– вошедшая служанка подоспела к Ефанде и шепотом стала что-то торопливо рассказывать ей. Очевидно, рассказ был о трех подругах, перебирающих зерна во дворе в окружении кур и мух, поскольку улыбка стерлась с лица Ефанды, вновь придав ему вид бесстрастного каменного изваяния.

– Введи ее…– внешне Ефанда оставалась невозмутимой. Но служанка заметила, как принцесса стиснула зубы.

Хильд вышагнула из комнаты. А Ефанда уже не могла оставаться на своем месте: такое славное настроение было еще каких-то несколько мгновений назад! Похождения Синеуса, быть может, не ранят ее сердца, но, тем не менее, неприятны ей. И, уж точно, ей тут не нужны толпы сопливой малышни.

Верная Хильд вернулась в комнату. За ее спиной с ноги на ногу переминалась бледнеющая Трюд, теребящая хвостик своей косицы.

– Госпожа, вот та самая девка, – Хильд указала на напуганную работницу поместья.

– Ты беременна? – спросила Ефанда, с отвращением оглядев дрожащую Трюд.

– Госпожа, я ничего дурного не делала, клянусь…– отпиралась Трюд.

– Немедля отвечай, – Ефанда не менялась в лице, оставаясь нерушимо спокойной. Лишь взгляд выдавал ее негодование и досаду.

– Клянусь, нет…– уже было не так важно, что изрекает дрожащая Трюд: было очевидно, что она обманывает. – Я говорю правду!

Ефанда встала со своего места и подошла к смущенной Трюд, оглядела девку внимательно. Кажется, Синеусу такие не по душе: она мелкая, бледная и худосочная, как недокормленная коза. Вон кости торчат. Он изменяет даже собственному вкусу.

– Надеюсь, ты сказала правду…– Ефанда подошла к сундуку, раскрыла его и извлекала ларец. В свою очередь из ларя она достала небольшую шкатулку. Трюд не сводила испуганных глаз с белых рук принцессы, быстро орудующих. А последняя тем временем вынула из ларца небольшой пузырек. В узких пальцах принцессы он смотрелся зловеще.

– Госпожа, умоляю, не надо…– взмолилась Трюд, предположив, что ее собираются отравить. – Я не хотела никого оскорбить. Это все они…– Трюд хотела объяснить, что сплетничали рыжая и кудрявая. – Я ни при чем…Я молчала…Мне нужно перебирать семена…Меня уже ждут на кухне…

– Выпей это, – Ефанда протянула Трюд подозрительный сосуд.

– Госпожа, заклинаю пощадить! – на глазах напуганной Трюд выступили слезы. Она отказывалась взять в руки предложенную жидкость. – Это яд? Я умру? Что со мной будет?..

– Если ты говоришь правду, и ребенка, истинно, у тебя нет, то ничего с тобой не сделается. Но если наврала – то это другое дело…– покачала головой Ефанда.

– Прошу…– шмыгала носом девушка, которая, конечно, обманывала. – Что это?

– Это спорынья. Ты не умрешь. Теперь пей, – подгоняла Хильд.

Трюд оглядела пузырек, потом Ефанду, а после ринулась к двери. Но Хильд преградила ей дорогу, не давая покинуть покои. В следующий же миг служанка Ефанды бросилась на Трюд, прижав ту к стене и придавив собственным весом. Перебирательница семян попыталась вырваться, но Хильд цепко удерживала ее некрепкие руки.

Ефанда подошла к дрожащей сопернице и поднесла пузырек к ее губам.

– Синеус все знает! Я не таила от него! – вдруг взвизгнула Трюд, отворачиваясь от Ефанды и ее снадобья. – Я все расскажу ему!

– Как ты смеешь грозить мне? – прервала Ефанда невозмутимо. – Благодари, что я не приказала утопить тебя в куче с навозом за курятником. А теперь пей…

– Госпожа, не надо…– смелость покинула Трюд, и она снова омылась ручьями слез. Надежды стать в будущем влиятельной персоной рушились. И все же Трюд попыталась уклониться от распития зелья, уткнувшись губами в свое плечо.

– Держи ее крепче, Хильд, – приказала Ефанда служанке. А после с брезгливым выражением лица зажала нос соперницы своими белыми перстами. – Будешь знать, как путаться с чужими мужьями, – последние слова Ефанда обратила к своей юной сопернице.

– Чужая шуба не одежа, чужой муж – не надежа! – поддакнула Хильд своей хозяйке.

Перебирательница семян пыталась высвободиться, вертела головой, но в итоге была вынуждена распахнуть уста, чтоб не задохнуться. И тут же ей в горло залилась противная горьковатая жидкость. Трюд подавилась и начала кашлять. А когда Хильд отпустила ее руки, выбежала прочь из покоев принцессы.

****

– Матушка, я принял все меры, как только слуга доложил мне, – Синеус скорым шагом проследовал в покои Умилы. Княгиня-мать стояла у окна с горячей кружкой заваренного кипятком корня цикория и наблюдала за двором, на котором царил переполох. – Не могу поверить, неужели викинги идут на нас?! Это какая-то шутка?!

– Можешь не сомневаться, сын, – Умила развернулась и оглядела запыхавшегося Синеуса. Она получила тревожное донесение лишь недавно, но уже успела постигнуть его смысл.

– У них нет ни осадных орудий, ни сноровки осаждать укрепленное поселение! Зачем им это нужно?! – возмутился Синеус.