– Нет, – коротко отказал Прохор. Чего-чего, а этого, точно, не нужно. По дороге они еще растреплют, что князь, мол, обещал помиловать, да обещания своего не сдержал. Не нужно таких разговоров. А посему надо их по скорому порешить и дело с концом. – Нет, – еще раз повторил Прохор твердо.

– Лживый облуд! Слова своего не держишь! – ринулся на Прохора курчавый. Но несколько рук сразу остановили возмущенного разбойника. – Ты обещал именем князя, что сохранишь нам жизни!

– Обещал, что есть, то есть…Но не получается, – сплюнул Прохор. – Ну, до встречи в чертогах подземных, – на сих словах помощник князя вышел, оставив за собой шум резни.

– Подлюга! Змий! Аспид! Будь ты проклят! – слышалось за спиной Прохора, но тот не стал вслушиваться и пошел на улицу. Он собирался направиться в соседний сарай, где, по его разумению, должен был находиться Есений, живой или мертвый.

Так и оказалось. Привязанный к несущему столбу княжич притулился у стенки. Завидев незнакомца, Есений отвернулся, непонятно почему. Может быть, устал оттого, что все приходящие в сарай его колотят.

– Поднимайся, братец Есений, – Прохор достал из-за пояса кинжал, перерезал веревки, что опутывали руки парня. Похлопав по плечу юного княжича, еще раз оглядел того и собрался уходить.

– Что же, отпускаете меня? Емельян смилостивился? – Есений потер запястья, не понимая, кто перед ним. Ему и в голову не пришло, что это дружинник княжеский.

– Князя своего благодари. Да сестрицу. Ей из-за тебя крепко досталось, – Прохор пошел обратно к двери, а за ним уже телепался воспаривший духом Есений.

****

Дива занесла ногу, дабы влезть в повозку, которая отвезет ее в храм Макоши. Но тут же расслышала голос тиуна в нескольких шагах от себя.

– Далеко ли собирается княгиня? – уточнил Арви.

– Не твоего ума дело, – огрызнулась Дива.

– Не совсем. Князь велел не спускать глаз с княгини, – пояснил тиун.

– Зачем это? – удивилась Дива.

– Затем, что княгиня тоже представляет некоторую ценность. И ее могут, скажем, похитить…

– А ты был бы рад! – вспыхнула Дива.

– Нет, я не был бы рад. Поскольку в этом случае наш князь выглядел бы простофилей, – Арви сказал правду. Несмотря на свои отрицательные чувства к Диве, он ставил во главу угла благо правителя. – Так куда собирается княгиня? Я должен знать, чтобы доложить князю при необходимости…

– На благодарственную молитву, – пробурчала Дива нехотя.

– Княгиня берет с собой только возницу и служанку? Ей надлежит взять и охрану, – произнес Арви тоном, не терпящим возражений. Что само по себе было для Дивы, разумеется, оскорбительно.

– Без тебя разберусь, пустозвон! Пошел, – скомандовала Дива вознице.

– Княгиня поедет с охраной. Или останется…– строго предупредил Арви. – Ворота не окажутся открыты в противном случае.

– Пусть твой рот уже окажется закрыт! – разозлилась Дива, которую задело, что Арви командует ею. Хотя она уже и сама понимала, что он прав. – Трогай! – приказала Дива мрачно.

– Перво-наперво, благодарить следует не Макошь, – перечислял Арви невозмутимо. А возница растерянно придержал лошадей, видя, что тиун до сих пор изволит вести речь. – Да и преждевременно сие. Есений еще не спасен. Вернее, спасен от разбойников, но не помилован. И не будет помилован. Ибо он теперь преступник, если разбираться…

– Это почему же? – нахмурилась Дива.

– Как простодушна юная княгиня…– тиун ощерился кошачьей улыбкой. – Зачем нашему князю нужен здесь наследник Гостомысла? Без потомка Словена в Новгороде будет спокойнее…– зловеще предрек Арви. После чего развернулся и пошел прочь, довольный тем, что растерзал душу Дивы новыми переживаниями.

****

В гриднице шли жаркие толки. Решалась участь пойманных разбойников, отсиживающихся пока в яме в ожидании ненастного будущего. Сей вопрос обсуждали почти постоянно все вокруг и не только на заседаниях. Однако помимо пространных размышлений следовало определить главное – степень вины пойманных преступников с назначением соответствующего наказания.

– Князь, как мы все же поступим с лиходеями? – мялся Надежа в сомнениях. Устроить казнь в обычаях Новгорода поручили именно ему.

– Поступим так, как принято в Новгороде, – Рёрик считал неправильным слишком сильно изменять обычаи на чужой земле, пусть и ставшей теперь его подопечной. И дело здесь не в щедрости. А так пока будет правильней – чем меньше перемен, тем спокойнее народ. Впрочем, во всем необходима разумная мера.

– Кажись, в последнее время к казни у нас прибегали нечасто, – пояснил Надежа, поглядывая на Арви, который стоял за спиной Рёрика, как тень.

– О да, только в самых исключительных случаях, – встрял старый дружинник Бойко.

– Я полагаю, это как раз тот самый случай. Или вы посоветуете мне их всех отпустить с миром?! – не понял Рёрик.

– Конечно, нет, – поспешил вмешаться Арви, подмигнув Надеже, чтоб тот не выступал с сомнительными предложениями. Князю они могут не прийтись по душе. Тем более после ночей без сна. А если испортить владыке настроение в первой половине дня, то во второй за все придется расплачиваться тиуну.

– Так в чем дело? От меня вам что опять нужно? – Рёрик очень устал за последнюю неделю, а они опять пристают к нему с ерундой.

– Лишь внимание своего князя, – шепнул Арви на ухо Рёрику. – Князь не должен отдавать столь важные вопросы в чужое ведение. Ведь карать и миловать может только верховный глава…

Арви сделал шаг назад, отступив от Рёрика. Да, именно этого опасалась Умила. Она боялась, что ее сын будет вести себя в государстве точно также, как на своем пиратском корабле. Для того она и отправила сюда своего советника, который был обязан напоминать ее сыну о том, что владение городом и кораблем – это несколько разные вещи.

– Ну что ж…Продолжай, – кивнул Рёрик Надеже.

– Коли разбойники должны быть казнены, то каким именно образом? – уточнил Надежа. – Обычно такое на усмотрение князя было…– пояснил Надежа.

– Тогда повесьте всех на главной площади! И не забудьте зачитать народу внушительный список их преступных деяний, – распорядился Рёрик, уже собирающийся встать со своего места и покинуть гридницу. Он слишком устал, чтобы медлить.

– Князь, помимо повешения, имеется несколько более подходящих возможностей на сей счет…– Арви извлек из кисы письмена, которые загодя подготовил к совещанию и где отразил все, что бытовало на этих землях. – Смертная казнь через повешение, как наиболее унизительная, применяется в основном к воинам, перебежавшим к неприятелю…То есть к изменникам и трусам…

– Тогда можно всех утопить! – вдруг предложил боярин Неулыба.

– Утопление применяют в случаях, когда казнь затрагивает огромное число людей, – уточнил Арви. – Скажем, каких то пленников…Но в подобной кончине нет назидания окружающим. Нужно что-то более суровое для тех, кто посягнул на интерес князя.

– Закуем их во льды! – не отступался Неулыба.

– Ахаха! – рассмеялся Рёрик, воображая себе такую казнь. – Мне нравится идея.

– Идея изрядная…– начал Арви, соглашаясь с князем для приличия. – Однако слишком накладно. Придется всех их кормить до зимы.

– Ах ты ж, проклятье. И правда. Давайте что-нибудь еще…– Рёрик уже по привычке обернулся на Неулыбу, талантливого на выдумки.

– Можно всех сжечь! – выдвинул новое предложение Неулыба. – Недорого и назидательно!

– И все же не столь мучительно. Обычно при сожжении преступник гибнет от того, что задыхается. А не от ран и боли, – подчеркнул Арви. – К тому же, сожжение заживо уже применялось к осужденным за преступления против веры. Так что наш выбор будет неясен для внимательного зрителя, – пояснил Арви. Он наперед предвидел, что с вопросом казни возникнут сложности, и потому должным образом подготовился к заседанию.

– Кстати, в соседнем княжестве во время язвенной болезни по обвинению в ее напущении были сожжены сразу шестеро женщин! – вспомнил Бойко.

– Наверное, в этом был какой-то иной прок, – предположил Арви. – Возможно, они были вероотступницами, коли напустили на людей хворь.

– А может, они сами были больны. И правильней было сжечь их, чтоб остановить дальнейшее распространение болезни! – предположил Неулыба.

– Если сжечь этих шестерых – то остальные зараженные выздоровеют? – Рёрик с сомнением оглядел Неулыбу.

– Без сомнения, государь. Не достаточно скосить сорняк – надобно вырвать его с корнем! – Неулыба верил в то, что говорил.

– Понятно, – Рёрик не стал спорить, поскольку не считал себя лекарем, хотя мнение Неулыбы он не разделял.

– Но, как бы там ни было, нам это, очевидно, тоже не подходит…– подытожил Арви.

– Можно залить горло расплавленным свинцом! – перебив Арви, предложил новую идею Неулыба. – Сие применяется в Царьграде! Я там был и лично видел эдакую кару! Весьма назидательно и зрелищно!

– Весьма…Но применяется исключительно к фальшивомонетчикам. – пояснил Арви. – А так как мы не чеканим собственную монету, то такое наказание будет непонятно народу…

– Закапывание заживо в землю? – неуверенно предложил кто-то из бояр.

– Назначается женам за убийство мужа…Или за прелюбодеяние…– сразу дополнил Арви, отринув и эту возможность.

– Хм, то-то я гляжу, здесь такой совет да любовь в семьях, – ухмыльнулся Рёрик. – Что ты хотел сказать, Мирен? – обратился князь к молодому боярину, тщетно пытающемуся взять слово.

– Я думаю, что следует наказать преступников, побив их палкой прилюдно, – заговорил молодой боярин, которого присутствующие наконец согласились выслушать.

– И все?! – поперхнулся Надежа.

– Нет, конечно, не все, – успокоил князь Надежу. – Удачная мысль. Сначала палкой им ввалить. А уж после казнить.

– По мне, так наиболее подходящий в данном случае выход – четвертование, – предложил Бойко.

– Арви, что ты нам расскажешь про четвертование? – Рёрик перевел взгляд на своего советника, у которого на все был готов ответ. – Мы хотим все сделать по правилам, согласно традиции и на благо народу.

– Возможно, четвертование сгодится…– согласился Арви, заглядывая в свои письмена. – Поскольку оно применяется за оскорбление государя, за покушение на его жизнь, а такожде за измену…– перечислил тиун. – Как видно из названия, четвертование – это когда осужденный делится на части. Отрубаются руки, ноги, а затем и голова. А после казни части тела казненного выставляются на народное обозрение в назидание…– Арви оторвал взор от текста и оглядел вече. – Но в последнее время все же чаще применяется «размыкание».

– Название заставляет насторожиться, – пошутил Рёрик, который уже был готов хоть на четвертование, хоть на что, лишь бы быстрее уйти в избу спать.

– Оно заключается в том…– кашлянул Арви, которому был неприятен сей предмет обсуждений. Но что делать, как тиун княжеский, он должен быть каждой бочке затычкой. – Оно заключается в том, что осужденного привязывают за ноги к двум склоненным молодым деревцам, а потом отпускают их.

– Какое зверство. Даже я до этого не додумался бы, – усмехнулся Рёрик. – Хотя, и правда, назидательно. Все у тебя?!

– Не совсем, – Арви снова кашлянул. – Еще можно прибегнуть к посажению на кол. Ибо оно, как и упомянутое четвертование, преимущественно применяется к бунтовщикам и воровским изменникам…

– Князь Рюрик, вероятно, лучше последовать обычаю и придать всех размыканию, – Неулыба отдал свой голос за наименее затратный и наиболее зрелищный способ.

– Мне все равно, каким именно образом умрут эти разбойники, – задумался Рёрик, которому, и правда, было что совой об сосну, что сосной об сову. – Важно одно. Казнь – шаг справедливости. Народ должен видеть, что случается с теми, кто идет против закона. Ну и, конечно, пусть люди возрадуются, ведь эти злоключатели третировали весь Изборск, пока мы не вмешались. А посему казнь должна проходить где-то в людном месте, на площади, к примеру, но не в лесу. Понятна моя мысль?!