– Незнакомца. Это был мужик лет, наверное, сорока. Он был в камуфляже и двигался умело, крадучись. Когда он замирал, то сразу сливался с местностью, я переставал его видеть. Прямо ниндзя какой-то! Мне как-то не захотелось его окликать, расспрашивать. Я подождал, пока он скроется, и тогда возобновил движение, пошел в усадьбу.

– Значит, ты пошел в усадьбу. А этот человек куда пошел?

– А он в сторону от усадьбы.

– Он шел в лесу, в стороне от тропы?

– Сначала, когда я его впервые заметил, он находился в стороне от тропы. А потом вышел на тропу и пошел по ней. Пошел довольно быстро.

– Может быть, он за кем-то следил?

– Да, он вел себя так, словно за кем-то следит. Но я никого не видел, за кем было следить.

– Он был вооружен?

– Нет. Во всяком случае, ружья у него не было. Но повадки у него были, как у десантника или спецназовца.

– А в ваших краях не проводят соревнования по пейнтболу или ролевые игры?

– Знаете, я тоже о чем-то таком сразу подумал. Но у нас ничего такого нет. Аркадий Семенович такими играми не интересуется, Ирина Васильевна тем более, а без их разрешения здесь ничего провести нельзя.

– Ты этого человека еще когда-нибудь видел?

– Нет, никогда.

– А если бы увидел, смог бы узнать?

– Думаю, смог бы. День был солнечный, я его видел довольно хорошо. Характерное такое лицо у мужика, морда кирпичом.

– А он тебя не мог видеть?

– Мне кажется, нет.

– Значит, ты видел его только один раз и больше не встречал?

– Нет, больше я его никогда не видел.

– Ты рассказал кому-нибудь об этой встрече?

– Конечно. В тот же день рассказал Борису Борисовичу. А он, в свою очередь, сообщил Аркадию Семеновичу. И на другой день Аркадий Семенович вызвал меня и подробно расспрашивал об этой встрече. Вот примерно как вы сейчас.

– Значит, Бурилкина появление незнакомца встревожило?

– Еще как встревожило! Он потом еще несколько раз меня спрашивал, не видел ли я этого человека в окрестностях усадьбы.

– Понятно… Скажи, Павел, вот это ружье, которое ты чистишь, – это твое личное охотничье оружие. А как охранникам вам положено какое-то оружие?

– Да, у нас с Юрой у каждого есть карабин «Сайга», а еще пистолеты. Но пистолеты не огнестрелы, а травматика.

– Ты свое табельное оружие пускал в ход?

– Нет, повода не было. Пока стрелял только на стрельбище.

– А у вас и стрельбище есть?

– Ну да. Упражняться ведь надо, форму поддерживать.

– Что ж, пока у меня вопросов больше нет, – сказал Гуров, поднимаясь.

Теперь из людей, находившихся в данный момент в усадьбе, сыщик не беседовал только с сыном хозяина, Олегом, и со старшей горничной Анжелой Поповой. К мальчику у него пока вопросов не было, и Гуров отправился искать Анжелу. Горничную он нашел в столовой: сидя за столом, она выписывала ряды цифр в какую-то таблицу – видимо, вела подсчеты по хозяйству. Сыщик сел рядом с ней и задал первый вопрос:

– Скажите, где вы были утром того дня, когда случилось несчастье?

Гуров знал ответ на этот вопрос – уже с утра знал. Но ему было нужно услышать, что скажет сама горничная и как именно она это скажет. И Анжела ответила:

– Меня в усадьбе не было. Мы с Русланом поехали в Сочи, продукты закупать.

– А во сколько вы вернулись?

– Вернулись, когда тут уже все случилось. Около часа, что ли.

– Значит, вы не видели, как хозяева собирались на прогулку, не видели, как они возвращались?

– Нет, не видела. Но я слышала, как утром, еще до завтрака, Ирина Васильевна уговаривала Аркадия Семеновича сходить по тропе.

– Долго уговаривала?

– В общем, порядочно. Аркадий Семенович не очень любит прогулки. Так, возле усадьбы пройдется по тропе взад-вперед, и все.

– Значит, он вообще не любит физические нагрузки?

– Нет, я бы так не сказала. Он в теннис с удовольствием играет, в бассейне купается…

– Я, кстати, еще не видел ваш бассейн. Он где находится?

– Вы, наверное, дом кругом не обходили. С правой стороны есть пристройка, там бассейн и расположен. Крыша в пристройке раздвижная, так что можно купаться в любую погоду. И Аркадий Семенович этим пользуется.

– А почему Ирине Васильевне было важно, чтобы муж отправился гулять? Она что-то об этом говорила?

– Ну я же их разговор не слушала, сидя рядом. Так, что-то до меня доносилось. Но я так поняла, что особых каких-то причин не было. Просто Ирина Васильевна пеняла мужу, что она всегда гуляет одна. И он сказал, что сегодня обязательно с ней пойдет.

– То есть рано утром, до этого разговора, никто в доме не знал, что муж и жена вместе отправятся на прогулку?

– Нет, никто этого не знал. Аркадий Семенович принял такое решение в последнюю минуту.

– Скажите, между мужем и женой часто случались ссоры, конфликты?

– Никогда ссор не было! Размолвки, конечно, случались, размолвки у всех бывают. А вот чтобы они ссорились – такого я никогда не видела.

– Кстати, а давно вы служите у Бурилкиных? Наверное, как и все здесь, последние три года?

– Нет, я не три года. Я в этой семье уже девять лет служу, еще с Москвы. Я еще Олежку маленького на прогулки водила, в ванне купала. А когда Аркадий Семенович построил эту усадьбу, тогда сюда переехала вместе с ним.

– Есть среди слуг еще такой же долгожитель, как вы?

– Да. Водитель Руслан тоже давно у Аркадия Семеновича служит. Хотя меньше, чем я.

– Значит, вы застали то время, когда в семье появилась приемная дочь Лена?

– Да, застала.

– И как это происходило? Тоже без ссор? Она сразу вошла в семью как родная?

– Нет, конечно, какие-то недоразумения случались. Все-таки она пришла из другой семьи, где были свои традиции, обычаи. Но, с другой стороны, Лена и до того, как ее мама умерла, часто у нас в гостях бывала. Так что эта семья ей не была совсем чужой. В последние месяцы, когда ее мать положили в больницу, Лена вообще к нам переехала. Так что можно сказать, что ее переход в новую семью произошел почти незаметно.

– Вы – самая опытная из слуг, почти член семьи. Но здесь вам приходится подчиняться управляющему Борису Косолапову. Как у вас складываются отношения с ним?

– Ну вот тут я не могу сказать, что вообще никаких конфликтов не бывает. Не хочется о человеке плохо говорить, но Косолапов – человек… как бы это сказать? Скрытный он, никогда не поймешь, что он о тебе думает, что у него на уме.

– Может быть, правильней сказать – двуличный?

– Можно и так сказать. В глаза тебе одно говорит, а за спиной совсем другое делает.

– Косолапов – единственный человек в усадьбе, о котором у вас плохое мнение?

– Да, наверное, единственный. Больше у меня ни с кем разногласий нет.

– А Сергей Воинов что за человек? С ним у вас разногласий нет?

– Сергей – славный парень. Очень много для семьи делает. И что мне в нем нравится – что он не корыстный. Нет такого, чтобы он за каждое свое действие деньги требовал. Он много чего делает, что не входит в его обязанности, и никогда не спросит: «А сколько мне за это заплатят?» Я таких людей уважаю.

– Ну, например, что он такого делает вне своих обязанностей?

– Да взять хотя бы его отношения с Олегом. Он ребенка научил в теннис играть, по горам лазать, костры разжигать. Мальчик от него не отлипает. По сути, он работает воспитателем, или гувернером. А ведь за это ему ничего не платят. И трассы лыжные он прокладывал, когда Аркадий Семенович еще не решил, что будет их строить. И за это прокладывание трасс, как я знаю, Сергей так ничего и не получил.

– Спасибо большое за ваши пояснения, – сказал Гуров. – И простите, что оторвал вас от работы. Больше у меня вопросов нет.

Теперь у него остался только один человек, с которым он еще не беседовал, – это сын Бурилкина, Олег. Но к разговору с мальчиком следовало подготовиться, и Гуров достал блокнот, сел на скамью возле входа в дом и стал составлять план беседы. Но тут ворота усадьбы открылись, и во двор въехал «Мерседес» Бурилкина. Прокатившись по двору, машина остановилась перед гаражом. Из нее вышли сам Аркадий Бурилкин и Стас Крячко. После чего водитель Руслан поставил машину в гараж.

Гуров направился навстречу приехавшим. У Крячко был его обычный невозмутимый вид – по нему никогда нельзя было узнать, как складываются дела. А вот у Бурилкина вид был довольный – как видно, бизнес развивался хорошо.

Владелец усадьбы первым подошел к Гурову.

– Мне очень хочется с вами поговорить, Лев Иванович, – сказал он. – Узнать ваши впечатления, услышать, что вы намечаете для расследования этой трагедии. Но сейчас я просто умираю от голода. Так что давайте поговорим сразу после ужина.

– Конечно, так будет удобней, – согласился Гуров.

Когда владелец усадьбы вошел в дом, сыщик спросил у Крячко:

– А с тобой когда поговорим? Может, прямо сейчас?

– Что же я, не человек, что ли? – отреагировал на это предложение Крячко. – Бурилкин просто голодный, а я вдвойне голодный. За весь день не было возможности хоть пирожок какой купить. Нет, говорить я смогу только после куска хорошего мяса.

– Ладно, тогда тебя я поставлю номером вторым в списке собеседников, – сказал Гуров. – Сначала побеседую с хозяином, потом с тобой. Можем хоть всю ночь беседовать.

Глава 9

Ужин прошел довольно оживленно – насколько это позволял траур, все еще соблюдавшийся в доме. Олег рассказывал отцу о своих успехах на теннисном корте, Бурилкин в общих чертах говорил об успешных деловых переговорах, касавшихся участия других компаний в строительстве поселка Красная Горка и горнолыжных трасс. Сказали свое слово и сыщики, поделившиеся забавными эпизодами из прошлых расследований.

Когда все встали из-за стола, Бурилкин первый подошел к Гурову и повел его в прогулку по парку. Солнце только что село, алый закат обещал назавтра ветреный день.

– Расскажите, Лев Иванович, что вам удалось узнать за день, – попросил хозяин усадьбы. – Я просто сгораю от нетерпения, хочу узнать, какое впечатление у вас сложилось. И самый главный вопрос: согласны ли вы с тем, что десять дней назад на тропе произошло убийство? Что это не был несчастный случай?

– Я еще не готов однозначно ответить положительно, – отвечал Гуров. – Но если вчера у меня не было определенного мнения, то теперь я готов скорее сказать «да», чем «нет». Есть признаки, указывающие на чью-то злую волю, чей-то преступный умысел.

– Ваше мнение очень важно! – с жаром воскликнул хозяин усадьбы. – А чей это умысел, я знал с самого начала. И я надеюсь, что ваш друг Крячко нашел сегодня зацепки, которые позволят привлечь к суду этого самого Суконцева и его подручных. Но скажите, какие это признаки, указывающие на чей-то преступный умысел?

– Самым важным является свидетельство вашего охранника Угрюмова, – отвечал Гуров. – Некоторое время назад, возвращаясь с охоты, он заметил недалеко от усадьбы незнакомца, у которого были повадки сотрудника спецназа. Было впечатление, что этот человек что-то выслеживал. Да, это самое важное свидетельство. Но есть и другие. Я переговорил сегодня со всеми слугами. И в их рассказах есть кое-какие мелочи, на которые я обратил внимание. Сейчас я не хотел бы о них говорить – все эти вещи нуждаются в проверке. И у меня есть одна просьба.

– Да, конечно, Лев Иванович, я весь внимание. Любая ваша просьба будет выполнена!

– Вы ведь завтра, наверное, снова поедете в Сочи?

– Да, мои переговоры еще не завершены.

– В таком случае я тоже хотел бы поехать с вами, как и мой друг Крячко. Но перед поездкой я хотел бы побеседовать с вашим водителем Русланом. Он единственный, с кем я еще не поговорил. А у меня имеется несколько вопросов к нему.

– Конечно, вы можете беседовать, сколько угодно! – заверил Бурилкин. – Мои дела подождут. Интересы расследования гораздо важнее!

На этом сыщик расстался с хозяином усадьбы и отправился искать Крячко. Он нашел друга в беседке, в которой накануне вечером разговаривал с управляющим.

– Ну что, обменяемся разведданными? – спросил Гуров, садясь рядом.