Собака?! На помойке?!

Дергаными движениями цепляю лежащий под столом у ног рюкзак, одним движением расстегиваю молнию и достаю из бокового кармана всю свою стипендию, вчера снятую с карты.

– Так… тыща… две… – бросаю купюры на стол, – вот еще пятьсот.

– Прекрати.

– Итого, две с половиной тысячи. Осталось семнадцать с половиной. Так?..

Греховцев, стиснув челюсти, смотрит на меня исподлобья потемневшим взглядом.

– На следующей неделе на работе обещали аванс, – говорю, поднимаясь на ноги, – отдам все до копейки.

– Сядь, Ра-я…

– Держись от меня подальше, ублюдок, – выплевываю, прежде чем уйти, – собаки умеют больно кусаться.

Случайно толкнув не вовремя оказавшегося на пути официанта, пулей вылетаю из ресторана. Бегу, глотая слезы, несколько кварталов до первой остановки общественного транспорта. Потом сижу на лавке под козырьком минут двадцать, жду, пока успокоится сердце и рассосется ком в горле.

Никого и никогда я не ненавидела больше, чем его. Никого и никогда. Даже детдомовских, которые, держа меня за ноги, ночью пытались изнасиловать. И сделали бы это, если бы на мои крики не прибежала дежурная.

Растираю руками горящие щеки и пешком возвращаюсь в общагу. Иду быстро, дворами, часто оглядываясь по сторонам. Боясь снова встретиться с Грехоцевым.

Сегодня не моя смена, поэтому, заставив съесть себя гречку, заваливаюсь спать. Залажу с головой под одеяло, как делала это в детдоме и почти сразу проваливаюсь в сон.

А просыпаюсь внезапно, поздним вечером, от звука входящего на телефон сообщения.

«Не думал, что ты такая обидчивая».

Иди к черту, урод. Надеюсь, ты траванулся этим песто и теперь не слазишь с унитаза.

Гашу экран и поворачиваюсь лицом к стене. Ковыряю пальцем отслаивавшуюся штукатурку и смотрю в одну точку.

Может, бросить к чертовой матери этот Вуз? Понятно же, что мне никогда не стать такой, как эти мажоры. От меня, наверное, за версту деревней несет.

Вернусь домой, найду работу. Можно, продавцом в магазин или уборщицей в поликлинику. Нет, лучше уборщицей в школу, чтобы летом, когда каникулы, можно было снова в теплицах подрабатывать.

Ну, а дед…

Судорожно вздыхаю и впиваюсь ногтями в кожу ладоней.

С дедом жить я не смогу. Как вспомню его пропитую рожу, вонь немытого тела, сальные жидкие волосенки, аж тошнота к горлу подкатывает. Он тоже меня не любит, уж не знаю, за что, но под горячую руку его я попадала часто. Синяки не успевали сходить.

Что же мне делать тогда?

Собрать всю свою волю в кулак и терпеть? Сцепить зубы и идти напролом к своей мечте? Другого выхода я не вижу.

Лежащий под подушкой телефон вновь подает признаки жизни.

«Не злись, Короткова, я пошутил».

Хреновый из тебя комик, Гера.

«Юмор – это не твое» – печатаю в ответ и тут же получаю еще одно сообщение.

«Согласен. Мир?»

Ага, щас!

Глава 10.

С трудом продрав глаза, несколько секунд пялюсь в потолок, на трещину в побелке, что как раз проходит над моей кроватью. Смотрю на нее не моргая, пока до меня не доходит, что разбудил меня звонящий под ухом телефон.

Взяв его слабой ото сна рукой, смотрю в экран.

Греховцев.

Кто бы сомневался, кроме него мне почти никто не звонит.

– Да?..

– Ты где? – спрашивает он без предисловий.

– В смысле?..

– В смысле, почему тебя нет на лекциях?

На лекциях?.. Отнимаю телефон от уха и смотрю на часы.

Твою мать! Десять утра!

– Короткова?.. – слышу в трубке.

– Проспала, – хриплю в ответ, вскакивая с постели.

– Отмазать тебя?

– Что?.. Нет, у меня третьей парой семинар. Я готовилась.

Отключившись, бегу умываться.

Черт. Как так-то? Я же будильник заводила!.. Или не заводила?.. Помню, что с работы вернулась ночью почти в четыре, помню, как разделась, а потом… провал.

Я вчера впервые за официантку работала. Соне муж фейс в порыве ревности подпортил, так что я ее минимум неделю подменять буду. Сложного ничего в этом нет, за исключением того, что мои обязанности посудомойки никто не отменял.

Отмывать посуду и кухню мне приходится теперь между заказами и после смены, когда все уже уходят домой.

Лара обещала добавку к зарплате. Терплю, потому что мечтаю поскорее расплатиться с губернаторским сыночком.

Наспех принимаю душ, на ходу выпиваю кружку сладкого чая и бегу на занятия.

– Я думала, ты заболела или умерла, – вместо приветствия говорит Инга.

– Проспала.

– Тебя Грех искал.

Произнеся это, смотрит на меня пытливо. Изнемогает от любопытства, наверное.

Я же поощрять его не собираюсь. Пожав плечами, иду по коридору дальше.

– Зачем он тебя искал? – не отстает готка.

– Понятия не имею.

Больше она не пристает, но до конца занятия бросает на меня загадочные взгляды.

После учебы у меня остается время посидеть в читалке и сходить в буфет, а после я вновь еду на работу. Сегодня смена обещает быть не менее жаркой, чем вчера.

Сняв в раздевалке верхнюю одежду, переодеваюсь в форму официантки, которая включает в себя короткую клетчатую юбку, белую блузку и зачем-то белые высокие гольфы.

– Ниче так… – оглядывает меня Даша.

Я кривлюсь и принимаюсь расчесывать волосы. Мне сей наряд вообще не по вкусу. Я платья и юбки никогда в жизни не носила, поэтому, чувствуя сейчас, как прохладный воздух касается моих оголенных бедер, ощущаю себя голой.

– А макияж где? – спрашивает она.

– Я не крашусь.

– Твои проблемы, здесь ты должна выглядеть соответствующе.

– И так нормально… – смотрюсь на себя в зеркало, даже не представляя свое лицо в косметике. Мне кажется, накрась меня, стану похожей на матрешку.

– Подкрась ее, – вклинивается в наш разговор голос Ларисы Константиновны, – а то всех клиентов нам распугает.

Я даже не заметила, как она вошла, и теперь суетливо собираю со стула свои джинсы и толстовку. Складываю стопкой и убираю в шкаф. После чего сажусь на этот самый стул и поднимаю лицо к Даше.

– Только не ярко, пожалуйста.

– Само собой, здесь же не бордель…

Спустя десять минут, девушка отходит в сторону и оглядывает меня оценивающим взглядом. Подходит, чтобы вытащить из хвоста один локон и снова смотрит на меня с улыбкой.

– Красотка!

Кто? Я?

Осторожно, стараясь не шевелить головой, словно от этого макияж может осыпаться на пол, поднимаюсь на ноги и подхожу к маленькому зеркалу.

Вау. Фигасе! Это я, что ли?

Двигаюсь ближе, чтобы, как следует рассмотреть глаза. Ровные стрелки и дымчатые тени сделали их похожими на кошачьи. Прикольно.

А вот с губами беда. Покрытые глянцевым персиковым блеском, они выглядят еще пухлее, чем были до этого.

– Ну, как? – с гордостью в голосе, интересуется Даша, – я курсы визажиста закончила.

– Спасибо, красиво…

– Охеренно, – подсказывает она, подняв палец к верху.

– Только я сама на себя не похожа.

– Привыкнешь.

К началу смены в зале уже полная посадка. Пятница. А это значит, что и посуды сегодня будет значительно больше, чем всегда. Именно поэтому для меня действует исключение – в отличие от других девочек – официанток, я могу носить обувь без каблука.

– Рая, четвертый столик! – говорит Лара, когда я возвращаю стопку папок меню на специальную подставку.

– Ага! Сейчас подойду.

Принимаю заказ у компании парней за четвертым столиком и уже собираюсь уйти, как до меня доносится:

– Раиса… Это че за имя такое?..

Я даже не реагирую. Дебилы. Нормальное имя. Мама назвала меня так в честь бабушки. Она учителем начальных классов в сельской школе работала. Ее все в селе любили и уважали.

– Да, ладно, – вступает другой голос, – видел, какие ножки? А глазки?..

Еще один дебил. Послал же Бог клиентов. Лара строго настрого запретила с ними спорить и ругаться. Оскорбленную мину делать тоже нельзя.

Поэтому, прежде чем нести им пиво, делаю, как научила меня Даша. Несколько раз вдыхаю полной грудью, повторяю про себя «Я вижу их первый и последний раз», натягиваю на лицо дежурную улыбку и уверенной походкой иду к их столику.

– Ваше пиво…

Выставляю бокалы на стол и замечаю взгляд одного из парней в своем декольте.

– Телефончик дашь, Раиса? – скалясь, спрашивает он.

– Нам нельзя, – ляпаю первое пришедшее на ум.

Хватая поднос подмышку, даю деру. Глядя только перед собой иду мимо столика, который обслуживает официантка Катя и слышу:

– Короткова! Ты ли это?

Или у меня глюки или голос действительно принадлежит Баталову Роме, другу Греховцева. Мне сегодня отчаянно везет.

Остановившись, поворачиваюсь к столику. За ним, кроме него самого, еще трое парней. Не из нашего Вуза.

– Здравствуй, Рома, – приветствую вежливо.

Баталов, сведя брови к переносице, внимательно осматривает меня с ног до головы, а затем возвращает взгляд к лицу.

– Грех знает, кем ты работаешь?

– Эмм… знает… – запинаюсь я.

Знает, где работаю, но не знает, что официанткой. Да и какое ему дело? Он мне никто.

– Ну-ну… – хмыкает он, снова проезжаясь по мне взглядом, – а ты ниче такая…

Проигнорировав его реплику, иду принять заказ еще у одного столика. После этого надеваю резиновый фартук, чтобы немного разгрузить мойку.

Возвращаюсь в зал, чтобы вынести четвертому столику закуски и все по-новой… Уже через час у меня гудят ноги и шумит в ушах, а впереди еще почти вся ночь.

– Четвертый стол, – кричит Леха из-за барной стойки.

– Иду! – мысленно чертыхаясь, откликаюсь я.

Скидываю фартук, вытираю руки и выплываю в зал. Приветливо здороваюсь с новыми посетителями и, зажав в руках блокнот, сворачиваю в проход между столами. Но, сделав всего два шага, резко останавливаюсь. Потому что на пути у меня стоит Греховцев.

Глава 11.

Заложив руки в карманы брюк, заслоняет собой весь проход. Я тяжело сглатываю и инстинктивно обхватываю себя руками. Потому что, он смотрит так, словно я перед ним голая.

Скользит взглядом по ногам в гольфам, минует юбку, на несколько секунд тормозит на натянутой на груди блузке и, наконец, останавливается на лице.

– Привет, – бормочу еле слышно.

Герман молчит. Не шевелясь, смотрит на меня сверху вниз нечитаемым взглядом. Я, уходя из-под него, отворачиваюсь в сторону и замечаю, с каким откровенным любопытством за нами наблюдает Рома.

Теперь ясно, как Греховцев здесь оказался.

– Нам долго ждать или нет? – кричат из-за четвертого столика, и Грех резко оборачивается в их сторону.

– Прости, мне работать надо… – скорее себе, чем ему шепчу я, и протискиваюсь между его телом и соседним столом.

Игнорируя сальные взгляды того, кто просил мой телефон, принимаю у компании еще один заказ и иду обратно. Герман стоит все там же и делает шаг навстречу, когда я приближаюсь.

– Когда заканчивается смена сегодня? – спрашивает, обхватывая пальцами мой локоть.

На меня нападает ступор. С трудом сглотнув, каменею. Так всегда случается, когда он нарушает мое личное пространство. Ненавижу, когда прикасаются ко мне без спроса.

– Не знаю…

– В два?

– Нет, позже…

– Я встречу тебя.

– Не надо, – дергаю головой, – я на такси поеду.

– Или я тебя отвезу или тот хрен, что прямо сейчас пялится на твои ноги, – проговаривает он тихо, кивая в сторону четвертого столика.

– Чем ты лучше него?

– Я, в отличие от него, не мечтаю залезть тебе под юбку.

Выдергиваю локоть из захвата и быстро ухожу на кухню.

Придурок. Хозяином моим себя возомнил? Беспокоится, как бы у его собачки внеплановой вязки не случилось?