Страшно упрямый (страница 38)
В мыслях повторялось лишь одно. Я поклялась дождаться Абдуллу. Поклялась не уходить.
А его больше нет. А ведь он на самом деле дорог мне. Я ведь мечтала о нас, о нас вместе. Он… Его нет. Навсегда. Из-за меня его нет. Я предала его. Он не взял пистолет. Ради меня. Я виновата в том, что он ушел безоружный.
Конечно, меня бы закопали там же, если б Мишка вернулся раньше, чем я убежала. Мишка с удовольствием убрал бы меня как свидетеля, ведь сдерживающий фактор погиб. Но мне не дали с ним попрощаться, меня прогнали оттуда, и это меня убивало. Я даже никогда не узнаю, где его похоронят. Никогда не принесу цветы на могилу.
Рассудком я понимала, что Абдулле никак нельзя было помочь. А сердцем – нет.
***
– Держи. Это твои.
Настя прям с порога всучила мне конверт с деньгами.
– Ровно сто там. Ни копейки не потратила. И это еще не все.
А потом вручила еще сорок, в руки.
Без конверта. Но с пояснением.
– Он дал полтинник за твой адрес. Десять я потратила. Нужно было. В общем бери, твое. Купишь себе телефон. А то без телефона как без рук. Сама знаешь…
А затем, после того, как я взяла деньги, Настя обняла меня. Крепко-крепко. Именно так, как было мне нужно.
– Дорогая. Я так рада, что тебе стало лучше.
– Я тоже. Рада. – просипела я вполголоса, зажмурившись с силой, чтобы не зареветь.
При Насте я заставляла себя терпеть, держалась стойко. Хоть и было больно. Очень было больно. Ничего больнее не испытывала. А хуже всего то, что боль моя была подправлена безысходностью и чувством вины.
Несколько дней после того, как вернулась в город, я вообще ни с кем не разговаривала и не виделась. Не хотелось. Хотелось побыть одной. Была острая нужда в этом.
На звонки не отвечала, кто бы обо мне не вспомнил. Даже маму игнорировала, которая засовестилась после той ссоры и перевела мне пять тысяч на жизнь.
Я ни с кем не общалась. Лишь читала приходящие смс-ки.
Чаще всего строчила мне Настя. Потому что Настя видела, что я сутками сижу в своем аккаунте и возбухала, почему не отвечаю, как я, что я и где я.
К слову, со своего аккаунта я не вылезала не потому, что меня интересовали сообщения или чья-то чужая личная жизнь. Все это перестало иметь смысл. Меня вообще не волновал никто и ничто. Я смотрела лишь на фотографии Бейрута, ставшие любимыми и самыми памятными. Смотрела и плакала, мысленно просила у Бейрута прощения за то, что клятву не сдержала, и злилась на себя, что так глупо вела себя раньше, что упустила свое счастье, которое уже не вернуть, как бы не старалась и сколько бы не вымаливала.
Все эти дни я сходила с ума от тоски и мук совести, грызущих меня. Могла несколько часов просидеть возле открытого ноутбука, не шевелясь. Я толком не ела, не пила, не спала. Все вспоминала наше с Бейрутом время. Пусть недолгое, но зато какое. Каждый наш день прокручивала в памяти по сто раз. Хотела навсегда запечатлеть все, что связано с ним. И хорошее, и не очень. Каждую секунду, проведенную вместе.
Не повернуть время вспять. Не вернётся он. Сколько не плачь. Понимала это и плакала. Щеки не просыхали от бесконечных потоков слез.
Но сегодня я приняла решение не держать Настю на дистанции, чтобы она больше не бросалась громкими словами в мой адрес. Решила не таить и не прятаться, а взять и рассказать все, что со мной приключилось.
Настя настояла прийти ко мне. Я не отказала. Она поможет отвлечься. И заодно выслушает. Мне было жизненно необходимо выговориться кому-то, а с мамой такие вопросы обсуждать не стоило.
– Разувайся, проходи. – закончив обниматься, я позвала Настю на кухню. – Чай, кофе будешь?
– А давай может винца красного? Или водки?
– Я бы не отказалась. Идти в магазин лень.
– Так я уже все купила! Вот!
Настя достала из дамской сумочки три бутылки на выбор и с гордым видом поставила на стол.
– И закусить тоже взяла. На всякий случай. Подумала, вдруг у тебя холодильник пустой.
– Предусмотрительно…
– А как же! – возгордилась собой предусмотрительная Настя. – Я тебе вот… колбаски еще взяла, сырка, хлебушка. Шоколадку твою любимую.
– Блин, Насть. Чтоб я без тебя делала…– приятно удивилась я и немного повеселела.
– Не благодари. Щас быстренько нарезочку сообразим, и сядем нахряпаемся. Давай наливай, поговорим… Будущий день покажется светлым, как сто балерин… Слушай, а нам мало жрачки будет, да? Роллов надо заказать. Срочно надо. Наш любимый сет?
Я и плечами пожать не успела, как Настя уже сама все решила.
– Щас им позвоню. Они мне кстати палочки не довезли с прошлого раза. Падлы такие… – причитала она, рыская по карманам в поисках телефона. – Щас-щас. Я все с них струшу. И палочки. И за моральный ущерб.
Глава 6
Пока Настя вела телефонные баталии, я нарезала колбасы и сыра, разложила все на тарелку. Параллельно налила себе стопку и собиралась выпить.
– Эй! Куда без меня! – суровая Настя махнула рукой, требуя подождать ее. – Эт я не вам. Так что? Через тридцать минут привезете? Ровно через тридцать? Смотрите, я засекла. И не забудьте палочки, как в прошлый раз. Да, на две персоны. До свидания. Дебил.
Довольная собой Настя опустилась на соседний стул и взяла налитую для нее рюмку.
– Давай-ка с тобой, Мань. Не чокаясь. Земля ему пухом.
Выдохнув, Настя осушила всю рюмку и эпично поморщилась.
– О-ох! Ядреная какая!
Заметив, что я пустила слезу, вместо того, чтобы настроиться на маломальское общение, Настя долила мне до краев и предложила нарезку.
Отказавшись молча, я забрала с подоконника пепельницу вместе с пачкой сигарет и переставила на обеденный стол. Закурила удрученно, медленно выпуская дым из приоткрытого рта.
– Ты ж не курила никогда. – удивилась Настя.
– И что? Не курила. А теперь курю. – сипло отозвалась я, пустым взглядом замеряя стену напротив.
Настя поднесла к носу пачку и скривилась.
– Они ж крепкие. Не боишься легкие выплюнуть?
– Он такие курил. И я буду.
– Маш. – Настя отобрала у меня сигарету и варварски затушила ее. – Толком не знала ты этого бразильца. Он принял тебя за «простигосподи», обращался как с собакой. Он тебя похитил и пытался вывезти за границу. В конце концов, ты знала, какой образ жизни он ведет, и чем это может закончиться. Зачем же убиваешься так? Зачем себя гробишь?
Поскольку я все ей рассказала еще по переписке, Настя имела представление о том, что случилось со мной за прошлую неделю. И потому посчитала, что вправе высказать все, что думает по этому поводу.
– Я люблю его. А его нет. Понимаешь, Насть? – заявила я, назло прикурив еще одну. Неудачно вздохнула, и едкий сигаретный дым вышел через ноздри, что заставило меня неистово закашляться.
– Вот-вот. Бросай ты это дело. Не глупи. Курить не в тренде. – настояла Настя, сверля меня укоризненным взором.
– Ты ж сама меня уговаривала с ним пойти. – продолжала я удручаться и утопать в печальных воспоминаниях. – Только я, дура набитая, упиралась. А ведь могло быть все иначе. Я так жалею, Насть. Из-за меня он погиб. Все это из-за меня.
– Сколько вы были знакомы? Ну сколько? Неделю? Ну не успела бы ты влюбиться за неделю, Маш. Понимаю, у тебя стресс, ты многое пережила. Да, ты видела, как он умирал, и это ужасно. Ты только начала к нему привыкать, а его вдруг не стало. Но это не любовь, а подмена понятий. Не любовь, а Стокгольмский синдром. Знаешь, что это? Когда жертва влюбляется в своего похитителя.
– Да знаю я, что такое этот синдром! Но у нас совсем все не так было! – накричала я на Настю. Ее слова взвинтили меня. – Я тебе говорю, что это любовь. Настоящая! Искренняя! Я поклялась дождаться его! А я его бросила! Умирающего!
Я закатилась истерикой. Настя обняла меня и попыталась успокоить.
– Не спорю, Маш. Возможно, ты права. – продолжала она на спокойной ноте выводить меня из себя. – Но вспомни, с чего у вас все завертелось. Все с самого начала вспомни. Он тебя купил, похитил. Врал, что отпустит, голову морочил. А на деле не отпустил бы никогда, ведь ты свидетель преступления, и знаешь всех из банды в лицо. Не надо реветь, Маш. Ты столько пережила. Бедняжка… А давай к психологу сходим?
– Не нужен мне никакой психолог! Считаешь меня чокнутой?
– Конечно нет. Ты совсем не чокнутая. Но тебе нужно помочь. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. И тебе как можно скорее нужно вернуться в свою жизнь.
Покивав, потому что и сама понимала, что дальше, как я существую, нельзя было существовать долго, я грубо вытерла слезы и запихнула в себя кусок сыра. Затем осушила очередную рюмку.
Выплеснула эмоции. Весь негатив наружу. То есть, на Настю. Все, что тяготило, выкричала, прооралась. Вроде полегчало.
– Ну что, Манюнь? Еще по одной хряпнем? Или ну ее, эту водку? Сразу винца?
– Винца. Только у меня штопора нет.
– Ничего. Ножичком откроем. Где наша не пропадала.
Не успела Настя нож взять, как раздался требовательный стук в дверь.
– Опа. А вот и роллы. – восклицала Настя, поднимаясь с места. – Что-то прям быстро. Вот видишь, как полезно пропиздона давать.
***
– Почтальон принес. Вот. – Настя положила передо мной конверт без марок и каких-либо опознавательных знаков. – За тебя расписалась, если что.
– Что за конверт такой странный? Без адресата…
Удивившись, как такое могли принять на нашей почте, я тут же распечатала конверт.
Внутри всего одна бумажка. Размером с обычную визитку.
– Что там? – полюбопытствовала Настя.
– Тут на нерусском. – хмурилась я, изучая визитку. – Даже не на английском. Не понимаю ни слова. Но похоже на приглашение.
– Скорее на похоронку. Черная она какая-то. – только потом поняв, что сморозила, Настя виновато пожала плечами.
Недолго думая, я притащила из спальни ноутбук, поставила на стол и принялась забивать незнакомые слова в переводчик.
– Давай я. У тебя руки трясутся. – спустя пару минут предложила Настя свою помощь, видя, что я волнуюсь, и это мешает мне напечатать слова правильно.
Я охотно уступила ей свою табуретку, а сама встала рядом и теперь с нетерпением ждала результат.
Вот-вот вскроется истина, что это за визитка такая.
– Напечатано на турецком. – сообщила Настя спустя несколько минут сосредоточенных поисков. – Но с ошибками. Местами непереводимо вообще.
– И о чем там сказано?
– Если в целом, это приглашение на свидание. – Настя сделала паузу. – Тебе. От Бейрута.
– От Бейрута? Свидание? Это шутка такая???
– Тут так и написано. Приходи в парк. Бейрут. Вот, гляди. Дословный перевод.
Не прекращая тревожиться и вдобавок ко всему прочему злиться на чью-то очень злую шутку, я отошла к раковине и налила себе стакан воды. В надежде, что это меня как-то успокоит.
– Кто ж так прикалывается? Чтоб ему пусто было, этому козлу… Или козе… Твари…
– Мань, тебе сообщение пришло. – оповестила Настя, нечаянно или нарочно открыв свернутую вкладку с моим аккаунтом в соцсетях. – От Абду Сха…Снал.. Что за слово, не пойму…
– Шальхуба??? – выпучила я глаза. – Абдуллы Шальхуба???
– Схалху… А-а-а, Шальху. «Абду Шальху» какой-то… – подтвердила Настя. – Пишет «срочно приходи в парк.»
Не веря услышанному, я уставилась в экран ноутбука.
Некто «Абду Шальху» действительно написал мне, правда с совершенно пустого аккаунта.
Ноль друзей у него. Ноль фотографий. Никакой информации. Буквы в фамилии не дописаны, и в имени отсутствовало окончание.
Но зато он в сети сейчас.
– Это он. – тихо, потому что не была уверена в том на сто процентов, сообщила я Насте. При этом расплылась в улыбке. Он живой!
– Кто?
– Бейрут! Кто ж еще…
– Восставший из мертвых? – Настя недоверчиво сдвинула брови.
– Да. Слава Богу восстал. Я иду в парк сейчас. Ты со мной?