Аля подняла взгляд на мать. В тот момент она ее почти ненавидела. И пусть та не скрывала своего беспокойства, непритворного беспокойства матери о ребенке, пусть искренне верила в то, что так будет для нее лучше, оно никак не оправдывало происходящего. И никак её не прощало.

Мышцы все так же не подчинялись. Но нечеловеческим усилием воли Аля заставила себя изобразить… еще не улыбку, нет. Что-то очень на то похожее.

– Ладно.

– Серьезно? – Ирина вскинула холеные брови и даже, подпрыгнув, захлопала в ладоши.

– И конспекты мои принеси. Скоро начнется учебный год, а я ничего не помню.

Мать застыла посреди палаты, смерив Алю испытывающим напряженным взглядом. Будто боялась, что она прямо сейчас опять потребует отвести ее к майору. Или станет кричать, что жить без него не может. А она хотела… И потребовать, и закричать. Да только понимала, что это снова отбросит ее от цели. И сцепив зубы, терпела.

Кстати, возможно, лекарства, которыми ее пичкали, ей в этом помогли. По крайней мере, теперь Аля себя контролировала. И боль была не такой чудовищно сильной, как могла быть. С ней можно было жить. И даже строить какие-то планы.

Отец… Если кто и мог помочь ей узнать о судьбе Демьяна, то это был он. Следующие дни Аля едва справлялась с нервозностью. Хорошо, к ней начали пускать посетителей. Их было немного – экономка, работающая в их доме почти два десятка лет, мастер маникюра и парикмахерша. Подруги у Али, конечно, тоже были, но… В силу понятных причин она не подпускала их к себе близко. И, уж конечно, ни за что не смогла бы им объяснить, что случилось. Не только потому, что сама этого до конца не понимала, и никто не поспешил ей это сообщить. А скорей потому, что это было в принципе невозможно. Ведь в противном случае, Але пришлось бы рассказать, чья она дочь.

Иногда в своих глупых мечтах Алина представляла, что будет, когда правда вскроется. Наивная! Правда заключалась в том, что этого никогда не случится. Этого ни за что не допустят. Отец. Но с большей вероятностью люди, которые его окружают. И которые влияют на решения, которые он принимает.

Как назло, визит отца откладывался. Что и немудрено. Аля давно привыкла, что она для него не то что не на первых позициях (там-то ясно – страна, смешно, правда?), но даже не на вторых. Алина извелась в ожидании обещанной аудиенции. Ее истонченные нервы натянулись до звона. Каждый шорох, любой даже самый незначительный звук заставлял Алю резко вздрагивать. И от этого струны-нервы будто бы обрывались внутри и обжигали ее плоть, словно ударами плетей.

Ее отпустили домой, а он так и не появился. И вот когда она застыла буквально в шаге от того, чтобы снова сорваться, отец будто из ниоткуда возник на пороге ее комнаты. Как всегда, энергичный и деятельный. В любое время дня и ночи. Аля вообще не понимала, когда он спит. И как восстанавливается после бесконечных совещаний, переговоров и встреч.

За спиной отца, широко улыбаясь, топталась мама. Вся при параде, несмотря на поздний вечер. Аля на секунду напряглась, желая припомнить, а видела ли она вообще когда-нибудь мать в халате? Или без макияжа и безупречной укладки? И с удивлением поняла, что нет. Ее мать, будто застыв в режиме ожидания, абсолютно всегда была на высоте. Хотя у отца наверняка уже давно была другая, более молодая любовница, та все еще пыталась конкурировать. Зачем? Неужели она его и впрямь любила? Аля никогда об этом не задумывалась. Не смотрела на ситуацию с той точки зрения, которая вообще все меняла.

– Ну, привет, кукла. Как ты? Хорошо дома, а? Или ты все еще в С* хочешь?

– Нет. Не хочу, – прошептала Аля.

– То-то же. Надо родителей слушать. Разве мать тебя не предупреждала?

– Ой, сколько раз! Все без толку, – мягко улыбнулась мама и осторожно погладила руку отца наманикюренными пальчиками. – Не мне тебе рассказывать, в кого она такая упрямица, – засмеялась. Отец обернулся. Мазнул по матери нечитабельным взглядом, но руки той не сбросил. И улыбнулся в ответ.

– Ага. Моя порода. Что бы хорошее унаследовала. Так нет же, – усмехнулся криво. – Но я тоже молодец. Нужно было лучше за тобой приглядывать. Ты, небось, злишься на меня?

Как будто ему было до этого дело! Аля сжала кулаки под простыней и покачала головой.

– Нет. Ты не виноват. Спасибо, что послал за мной…

– Брось, – поморщился отец. – Тоже мне – заслуга.

– Погибли люди… – шепнула Аля.

– Они выполняли свою работу. И знали, на что шли.

– Да. Я в курсе. Просто… если бы не я… Они же чьи-то дети, сыновья, мужья… – голос Али задрожал. Мать нахмурилась.

– Аль, ну, мы же это тысячи раз обсуждали! Коль, скажи ей хоть ты!

– А что тут скажешь? О семьях двух погибших героев позаботятся. Можешь не волноваться.

Если бы Аля не услышала эти заветные «двух», она бы наверняка отметила, с каким цинизмом говорил отец о чьих-то оборвавшихся жизнях, но она услышала… Застыла вся. Ее бросало то в жар, то в холод. Щеки горели, а по позвоночнику вниз катилась тонкая струйка ледяного озноба.

– Двух? З-значит, майор Богданов жив?

Глава 13

– Поверить не могу, что ты опять об этом! – всплеснула руками мать.

Аля до боли, мельтешащей точками перед глазами, закусила изнутри щеку. Всерьез решив, что вновь поторопилась. Нужно было действовать тоньше… Тоньше! Но как? Ее терпение подходило к концу. А все силы уходили на то, чтобы в очередной раз не скатиться в истерику.

– Майор Богданов? – свел брови отец.

– Да! Я хочу его увидеть.

Отец моргнул. И перевел взгляд на мать, которая продолжала стоять у него за спиной, нервно прокручивая кольцо с неприлично большим бриллиантом, будто требуя от нее объяснений.

– Представляешь, эта глупышка решила, что влюблена в какого-то вояку.

Мать закатила глаза и покачала головой, словно это и впрямь было чем-то неслыханным. Или невозможным. Как если бы только она могла любить, а Але это не полагалось.

– Этот, как ты выразилась, вояка спас мне жизнь, прикрыв от пуль своим телом.

К чести Али, ее голос почти не дрожал. И звучал достаточно твердо. Хоть она уже, наверное, в сотый раз повторяла одно и то же.

– Что ж, я выпишу ему премию.

– Отлично. И устроишь нашу встречу.

Это было что-то новенькое. Аля никогда не разговаривала с отцом в таком тоне. В их семье это было не принято. Когда тот изредка появлялся в их доме, с него едва ли не пыль сдували. И старались всячески угодить. Отец был кем-то вроде бога, периодически снисходящего к ним, простым смертным.

Мать ахнула, как если бы Аля сказала что-то кощунственное. Вскинула руку, прижав ладонь к сердцу, отчего браслеты на ее хрупком запястье звякнули.

– Как ты разговариваешь с отцом?!

– Да ладно, Ир. Девочка еще не в себе.

– Я давно уже не девочка, папа. И поверь, мое желание – вовсе не блажь.

– А что же?

– Жизненная необходимость. Я хочу увидеть майора Богданова.

– Ты же понимаешь, что это невозможно? Богданов возглавляет секретную группу. Правила безопасности…

– Мне плевать на правила безопасности! Я хочу убедиться, что человек, который меня спас, в порядке. Хочу знать, что ему оказана помощь. И что он идет на поправку.

«И все еще заинтересован во мне!» – чуть было не добавила следом, но каким-то чудом сдержалась. Снова стиснула руки в кулаки. Сделала медленный, дающий время успокоиться, вдох. И добавила, интуитивно вдруг осознав, куда давить нужно:

– Ты же до сих пор не знаешь, кто это все организовал, правда, папа?

– Тебя это не касается! – отбросив маску добродушия, отец недобро сощурился.

– Это меня похитили, папа. Это мою жизнь поставили под угрозу. И пока ты не выяснил, кто это сделал, Богданов – единственный человек, которому я могу доверить свою безопасность.

Аля решила, что добьется своего, чего бы ей это ни стоило. Не мытьем, так катаньем. Кажется, так говорят? Она с достоинством выдержала тяжелый взгляд отца. Хотя это было очень непросто. От напряжения у нее сводило спину, а на висках выступали крупные капли пота.

– Богданов сейчас так слаб, что и себя не защитит, – наконец хмыкнул отец и, прежде чем Аля успела возразить, добавил: – Да ты не мельтеши. Я уже понял, что не отступишь.

В сердце Али затеплилась надежда. И это тепло распространяясь по ее телу волнами, заставляло его вибрировать.

– И что? Ты подскажешь мне, как его найти?

– Нет. Но если он захочет найти тебя, я мешать не стану.

Аля сглотнула, судорожно соображая, что означают слова отца. Неужели он сомневается, что Демьян захочет с ней встретиться? А что… Что, если ему это и впрямь не нужно? Что, если он ее до сих пор винит в гибели своих людей? Что, если для него ничего не значит то, что между ними было? Мужчины наверняка проще относятся к сексу. Как он говорил? «Ты же понимаешь, что я тебя сейчас использую?»

Так, может, прав отец? И чтобы не выставить себя полной дурой, ей стоит к нему прислушаться? Вспомнить о девичей гордости, от которой вряд ли что-то останется, если Богданов ее оттолкнет? А с другой стороны, разве она не обязана его поблагодарить? Чисто по-человечески сказав спасибо, без привязки к чему-либо кроме.

Нет. Не сможет она отделить зерна от плевел. Не сможет. Наверняка бросится ему на шею влюбленной дурочкой, а Демьяну это, может, и не надо вовсе. Ведь если бы он любил ее хоть немного, по-настоящему любил, ни за что не стал бы использовать в качестве приманки. А то, что он ее использовал, Аля почти сразу сообразила. И разозлилась так! Потому что это было лишнее. Абсолютно. Если бы он ее попросил, если бы рассказал о своих планах, она бы ни за что ему не отказала. И сама бы взошла на крест, если бы он только попросил…

– С ним точно все хорошо? – прошептала Аля, очертив пальцем узор на покрывале.

– Насколько мне известно, более чем. Так мы закрыли эту тему?

Отец нетерпеливо взглянул на часы. Он всегда куда-то спешил, и не было ни единого шанса, что они снова увидятся в ближайшее время, а потому Аля еще раз быстро-быстро перебрала в уме их разговор. Все ли она спросила, все ли успела сказать?

– Наверное.

– Вот и хорошо. Мне уже ехать надо. Там к тебе, кстати, Денис обещал зайти.

– Так пусть заходит! – в разговор вновь вмешалась мама. – Может быть, выберутся куда-то развеяться. Было бы чудесно, правда, Аля?

Алина промычала что-то невнятное. Видеть она никого не хотела. Но отказываться от встречи с Кирилловым не стала. Он был правой рукой отца и по дружбе мог рассказать ей то, чего отец не посчитал нужным. Что-нибудь о Богданове.

– Да, конечно. Пусть, – сказала Аля.

Денис пришел почти сразу. На следующий же день. Принес неприлично большой букет орхидей – он вообще был щедр на подарки. Впрочем, цветы Алю не очень радовали. Ей они казались блеклыми, как и мир вокруг. Нет, конечно, она пыталась себя убедить, что это просто переходный период. Что её организму нужно время, чтобы перестроиться, «соскочив» с таблеток. Но пока она больше походила на сомнамбулу. Если бы не эта ее апатия, Аля наверняка бы заметила нездоровый интерес Кириллова к ее похищению. А так она совершенно без задней мысли рассказывала Денису все, что знала, тут же переводя разговор:

– Так у тебя и впрямь нет доступа к данным Богданова?

– Да сколько раз тебе повторять, – раздражался тот. – Нет! Я даже не уверен, что это его настоящее имя. Ты хоть представляешь, какой там уровень секретки? Это же Тени.

– Тени? – повторяла Аля, перекатывая это слово на языке.

– А! – вскакивал Денис. – Ты ж без понятия, кто это.

– Без понятия… – послушно кивала Аля и скользила равнодушным взглядом к окну, за которым покачивалась ветка уже слегка пожелтевшего клена. Через два дня у нее начинался новый учебный год.

– Так ты говоришь, Богданов знал, кто их слил?

– Я не знаю, – устав от разговора, Аля попыталась его поскорее закончить, но у Кириллова на этот счет были свои планы.