Выйдя из троллейбуса, я начала настороженно оглядываться. Было ощущение, что вокруг одни враги. Хм, раньше не замечала. Шла, смотрела по сторонам и видела, как мужчины ведут себя странно: кто-то отводит резко глаза в сторону, а кто-то, наоборот, подмигивает и улыбается. Что с ними со всеми? Осенний спермотоксикоз? Пришлось до дому практически бежать, но по сторонам я продолжала оглядываться. Заметила какую-то компанию парней возле подъезда, почувствовала напряжение и начала думать, кого буду бить первым, если что.

Когда почти бегом домчалась до квартиры, поняла, что схожу с ума. Кого бить? Как? Каким образом? Я точно сбрендила!

Вернувшись домой, села за уроки, пришлось все посторонние мысли быстро выбрасывать из головы. Самое смешное, думала, что в университете "домашку" задавать не будут. Ага, как же! Тут ее не просто задают, тут ею заваливают! Сделав задания, решила посидеть в соцсетях. Все-таки все школьные друзья сейчас кто куда после школы разбежались, может, что интересного или новенького пишут о себе. Не заметила, как просидела до прихода мамы.

Вместе с ней приготовили ужин.

– А где папа? – спросила я её.

– Он в командировке, – коротко бросила мама в ответ.

– А-а… – только и ответила я.

Папа в последнее время зачастил по командировкам. Наверное, уже семью себе новую завел. Я вздохнула. Было неприятно об этом думать, но, учитывая, что ему в последнее время было абсолютно наплевать как на маму, так и на меня, скорее всего, оно так и есть. Невольно на глаза навернулись слезы. Стало обидно за нас обеих.

– Тонечка? Что-то не так? – Мама, видимо, заметила мое унылое состояние.

Я не стала ее беспокоить, выдавив улыбку.

– Все хорошо, мам, просто немного устала.

Мама нахмурилась, но приставать не стала. А я вдруг вспомнила ту женщину, которая пьяная валялась на полу, а ее сын кричал на нее. Стало страшно: представила свою маму в таком же состоянии, и на душе похолодело. А на отца вдруг вспыхнула злость. Никогда не думала, что смогу так сильно ненавидеть его. Тут же осеклась: да что же со мной такое сегодня? Может, папа и правда в командировке? А я его во всех смертных грехах уже обвинила!

– Тонечка, мы завтра с тетей Верой на выставку в семь вечера пойдем, в картинную галерею, там репродукции Рериха привезли. Может, с нами?

– Их оттуда и не увозили, по-моему, никогда, мам, – усмехнулась я.

– Ну и что? Ты видела, а я нет, а вместе веселее. Да ты что-то приуныла совсем, расскажи хоть, как в университете?

– Да ничего интересного…

Я кратко поведала о сегодняшнем дне, о разговоре со старостой и девчонками, мама хмурилась и цокала языком.

Я решила согласиться на поход в галерею, все же тетя Вера прикольная. Она на самом деле совсем молодая, ей всего двадцать шесть. Но она мамина двоюродная сестра, и поэтому мама ее упорно тетей Верой называет, так как теоретически она моя двоюродная тетя. Я отвлеклась от плохих эмоций, и мы с мамой начали обсуждать очередного Вериного ухажера.

Перед сном у меня вдруг возникла безумная идея, и я решила ее осуществить.

Нервно в браузере вбила "булочки.нет" и вошла. Знать не знала про "Клиент Тэбнэт", зато прекрасно поняла, как им пользоваться. Знания словно сами в голову приходили: как зарегистрироваться, как скачать. Закачала одно видео, скорость отличная, "сидов" и "пиров" более тысячи, видимо, видео очень интересное. Безошибочно нашла то, что ночью во сне смотрел Лешка, и включила. Тупо уставилась на блондинку с огромными губищами и такими же огромными голыми сиськами, в короткой плиссированной юбочке, с хвостиками и белыми бантиками. В белых гольфах и черных туфлях на высоченном каблуке, делающую минет пяти неграм с огромными членами. Ролик шел пять минут.

Я не могла от него оторвать глаза, и во мне начали зарождаться два абсолютно взаимоисключающих чувства: возбуждение и отвращение. Трусы намокли, и мне стало плохо, на самом деле плохо. Я в жизни так отвратительно себя не чувствовала. После просмотра сидела минут двадцать в полнейшем ступоре. Из головы не выходила блондинка, залитая спермой. Хотелось потрогать себя, но в то же время было страшно это сделать. Кажется, я перестаралась и отравилась собственными гормонами. Побежала в туалет, и весь мой ужин оказался в унитазе.

– Тонечка? Ты как, все хорошо?

Мама стучалась в дверь туалета.

– Не знаю, мам… – еле прохрипела я. Если бы она знала, что я сейчас смотрела, у нее случился бы сердечный приступ как минимум.

– Наверное, это сотрясение. Выйдешь, я тебе таблетку дам и голову еще раз померю. Неужели еще раз массаж надо сделать?

Последнюю фразу она, видимо, уже сама себе говорила, удаляясь от туалета.

Я еще минут пятнадцать сидела возле унитаза, прислонившись к холодной стене туалета, и пыталась прийти в себя – или из себя, от себя… В голове был полный кавардак. В итоге мама устроила настоящую истерику в коридоре, и пришлось практически ползком выходить, потому что стоять на двух конечностях было очень сложно.

Голова была в порядке. Но мама надавала мне каких-то таблеток и уложила спать, поцеловав перед сном в лобик.

– Наверное, это стресс. Больше никаких поездок за город с однокурсниками! – строго сказала она.

Наверное, она была права… Спать было страшно. Я мужественно минут пять попыталась не закрывать глаза, отгоняя от себя образ облизывающейся счастливой блонди, но, видимо, усталость организма брала свое, и я погрузилась в сон.

3 глава

Нинка

– Нин, ты чо не закрываешься?

В магазин зашел Валерка.

Я сразу же встрепенулась, в голове закрутились картины, как Валерка прижал меня в подсобке, прямо возле коробок из-под водки, к стене, задрал халат, отодвинул в сторону трусы и тут же вогнал свой поршень по самые гланды, уткнувшись при этом мне в шею. Ох, как же это меня взбодрило! Хотя, конечно, он и был с похмелья, воняло от него прилично, и кончил он за минуту, однако от таких чувств меня бросило в жар.

– Да, я сейчас, Валерочка, – улыбнулась я мужчине, выйдя из-за прилавка и повиливая бедрами.

Валерка присвистнул.

– Ну ниче се на! Фасад какой, охуеть – не встать! Нинка, а я шкалик принес, бушь?

Я дошла до двери и перед носом очередного покупателя захлопнула ее, скорчив скорбное лицо. "Закрываемся, мол, на время-то смотреть надо".

– Да я и не против, сейчас колбаски порежу.

Я захихикала и засмущалась. Валерка – классный мужик. Таких еще поискать надо! Хоть и козлина еще та, но все равно самый-самый. Ох, не увели бы!… Катька вон, из бытовухи, постоянно ему свои зенки строит, так бы и выколола ей. Сиськи свои вывалит на прилавок и улыбается, корова толстая!

– Ну ты чо, бля… зависла там! Давай шевели уже булками-то!

– Бегу, бегу, Валерочка!

Ладно, не буду о плохом вспоминать.

Нарезала быстро копченой "Краковской", сделала бутерброды с хлебом и пошла в подсобку к развалившемуся на диване Валерке.

– А я закусончик принесла! – улыбнулась я мужчине.

Он всхрапнул и, кажется, задремал.

– О, ну ты даешь, мать… А я уже уснул.

Я выставила кружки, и Валерка разлил.

– Ну, вздрогнем!

И мы вздрогнули, тут же занюхав колбаской. По горлу тут же потекла жгучая жидкость, прогревая все тело.

– После первой не закусывают!

Мы выпили по второй. Я уже захмелела, а Валерка тем более, на старые-то дрожжи…

Шкалик кончился довольно быстро.

– Давай еще по одной? – томно улыбнулась я.

Валерка икнул и вытер слюну, которая побежала из его приоткрытого рта.

– Я это… мож… давай?

И он полез целоваться. Конечно, было немного неудобно, диван-то и так еле живой, да еще с клопами. Валерка опять задрал мне халат и, навалившись сверху…

Тоня

Я очнулась в холодном поту и вновь побежала к моему фаянсовому другу. На этот раз возле унитаза просидела где-то час, так как желудок был пустой, а ужин я оставила еще с вечера. Тихо ненавидела свои грязные извращенные фантазии. Спать хотелось со страшной силой бешеного медведя шатуна. Пришлось возвращаться в кровать и засыпать. Утром на пары, в конце концов!

Проснулась жутко уставшая и совсем разбитая. Мама, как обычно, хлопнула дверью, а папа все еще в командировке. Позвонил брат, предупредил, что придет на обед.

Душ немного взбодрил, появилось желание жить, по дороге запулила черный камень куда-то в сторону, решив, что это он сводит меня с ума. В университете "шестерка" принца смотрел на меня угрюмо, пытался заговорить и больше того – схватить за руку, я шарахнулась от него, как от чумного.

– Отстань от меня! – нервно пробормотала я.

– Я поговорить хочу, чего ты шарахаешься? Я же не съем!

Пришлось остановиться и отойти к окну.

– Я слушаю! – угрожающе прошипела я.

– Меня зовут Егор, если не забыла.

– Очень за тебя рада, Егор.

Я попыталась как можно больше пренебрежения вложить в свой голос.

– Если это все, тогда я пойду.

И тут же сделала шаг, но Егор опять схватил меня за руку.

– Почему ты вредная такая? – улыбнулся парень.

Я демонстративно посмотрела на него снизу вверх. Черные туфли, черные джинсы, серая рубашка и черная кожаная куртка классического стиля, такая же кожаная сумка. Хм… Ну надо же, интеллигент какой! Мой отец практически так же одевается. Вчера Егор был в синих джинсах и кедах, а также в спортивной бордовой куртке.

Наткнулась на лукавую улыбку парня. И отчего-то смутилась.

– Подхожу?

– К чему? – задала я идиотский вопрос.

– Тебе подхожу?

Сегодня у меня тоже был классический стиль. Туфли-лодочки черные, черная юбка чуть выше колен, белая блузка, черный пиджак и осеннее черное классическое пальто до колена. Сумка тоже классическая. Он что, мой стиль утром подсмотрел? Вздохнув, потерла виски.

– Слушай, чего ты хочешь от меня?

– Нравишься ты мне, неужели не поняла еще?

Я от неожиданности рот раскрыла. Егор опять улыбнулся и, выхватив мою сумку, взял за руку.

– Идем, а то на урок опоздаем. И я сижу с тобой, без разговоров!

Я в шоке поплелась за Егором, рассматривая его стриженый черноволосый затылок.

Рефлексировать слишком долго мне не дали занятия. По "Истории экономических учений" получила задание сделать доклад на пяти страницах формата «А-4», со шрифтом не более двенадцати, о "Домострое". Преподавательница пригрозила, что если в указанных источниках будут "просторы интернета", то поставит кол и на экзамене автоматически снизит оценку на целый балл. Однокурсники взвыли, впрочем, как и я. Придется топать в библиотеку. На перемене подошла к девчонкам – спросить, когда пойдут, одной страшновато. Есть у меня фобия насчет библиотек.

В третьем классе на меня целая полка с книгами упала. Я честно ее не толкала, это был одноклассник, Антон Кистинев. Я его "Антошкой-картошкой" обозвала, а он на меня полку свалил. Я думала, что задохнусь под этими книгами и никогда не вылезу, так как пролежала очень долго. Отчего-то никто не услышал, как завалилась эта полка. А плакать и звать на помощь было страшно и стыдно. Когда меня разгребли, библиотекарши долго хохотали, а у меня коленки тряслись. С Антоном я до выпускного не разговаривала. А библиотеки я до сих пор боюсь.

Да и с головой в последнее время проблемы – то ли от удара, то ли от стресса, вот фобия детская и вспомнилась. Договорилась с девчонками на субботу, там одна информатика, всего два часа лекций, до обеда сходим.

– Вместе пойдем, мне тоже "Домострой" попался, – не дал ответить Ольге Егор.

Ольга нахмурилась и строгим грозным голосом – видимо, для Егора – произнесла:

– Мы тоже пойдем, Тонечка.

Я уже хотела что-то ответить Ольге, как меня дернул Егор.

– Идем, я курить хочу, а то скоро перемена уже закончится.

Очаровательно! Это было уже слишком, и я вырвала руку.

– Послушай, ты …

– Егор, – перебил он меня, пытаясь схватить меня вновь за руку.

– Я с тобой никуда не пойду, я не собираюсь нюхать дым, и держись от меня подальше, терпеть не могу запах сигарет!

Егор сузил глаза, и улыбка сошла с его лица.