Я стиснула скатерть руками, пытаясь привести мысли в порядок, но в голове был такой бардак, что я еле сдержалась, чтобы не выругаться, как это любил делать Лешка. И упрямо посмотрела отцу в глаза.

– А я и не заметил, как ты выросла, Тоня, – сказал он. – Но знаешь, я сам разберусь, хорошо? Не думай об этом, давай просто обедать, ладно?

Я медленно кивнула, и мы принялись за обед. А сама пыталась разобраться: зачем истерику устроила, спрашивается? Вот позорище! Откуда такая плаксивость? Нинка… Она плакать любит. Особенно когда выпьет, все по Ваське страдает. Видела его не так давно, на машине на ауди ехал, весь деловой такой, в костюмчике, музыку слушает. А она с Ванюшкой еле концы с концами сводит. В магазине жить вынуждена – это хорошо, пока мать жива, а если заболеет, то как тогда? Сына надо в ПТУ определять, чего он там, в сельской школе, будет делать? Или этот, как его, ЕГЭ сдавать? Надо позвонить, узнать.

– Тонь! – Отец опять выдернул меня из чужих воспоминаний. – Ты не ешь совсем, где ты витаешь? Голова как?

– Нормально, просто уроков много. – Как вытравить все эти чужие воспоминания? Где уже мои, где я? Что-то я совсем потерялась. – Пойду уроки делать, а то в школу завтра, – пробормотала я.

– А я думал, ты у нас в университете учишься… – улыбнулся папа, но улыбка исчезла. – Что-то ты мне совсем не нравишься, Тоня, бледная какая… – нахмурился он. – Иди пока приляг.

Я и пошла прилегла, только глаза закрыла и поняла, что меня кто-то будит. Кое-как сообразила, что это отец, правда перед этим опять долго перетрясать воспоминания пришлось.

– Тонь, вставай, поехали, в больницу тебя отвезу, я со знакомым договорился, твою голову посмотрят, – сказал он.

Пришлось вставать и плестись за отцом.

В больнице сдала целую кучу анализов. Кажется, всю кровь из вен выдавили, и из пальцев заодно, голову просканировали, даже в одно место залезли. Бр-р… мерзость.

– Результаты завтра, Юра, ты ее лучше здесь пока оставь, я понаблюдаю, – сказал врач, что-то строча в моей карте.

Я встрепенулась.

– У меня университет!

– Ничего страшного, справка будет, не переживай, студентка.

– Я лучше дома. Па-а-ап, – заканючила я. – Ну какая разница, где я буду спать?

Никогда в больнице не лежала, тем более одна. Организм крепкий был. Кстати. А ведь действительно никогда в больнице не лежала. В детстве если и простывала, то максимум два дня болела, и все.

– Ты лучше расскажи мне, как часто голова болит?

Доктор оказался дотошным мужиком. Сидит, каждое мое слово конспектирует.

– Не знаю, часто…

– Кружится? Черные точки перед глазами летают?

Вспомнила:

– Виски болят!

– Ясно, а спишь как?

Он обошел свой стол и, сев напротив меня на стул, взял мою руку – проверить пульс.

Может, все ему рассказать?

– Сны странные вижу, – неуверенно ответила я.

Доктор не удивился, продолжая смотреть на часы и считать пульс.

Я засмотрелась на него: как это он так и пульс считает, и со мной разговаривать умудряется? Может, и не слушает, что за бред я тут несу?

– Рассказывай.

– Что? – не поняла я.

– Что за странные сны видишь. Мне нужно точно знать, что с тобой происходит.

О, значит, все же слушает? Я засомневалась, что говорить. А если решит, что я с ума схожу? И меня в дурку упекут? В голову пришло воспоминание: мать с безумным взглядом, ничего не понимающая, худая, бледная… А у меня мороз по коже: как он мог, она ведь такой веселой была, живой, как он мог ее сюда отправить? Что они тут с людьми творят? Я ведь всего неделю не звонил…

– Ну так что? – вернул меня в реальность врач.

Я притихла, понимая, что опять увидела не свои воспоминания. И о таком уж точно нельзя говорить, все должно само пройти, наверняка я справлюсь, всегда справлялся, то есть справлялась… И когда дрался после уроков, страшно было, а ведь победил побил Лысого Степку, потом еще и друзьями лучшими стали, теперь вон вместе студентов обучаем… Черт, нужно не молчать.

– Не знаю, просто красочные, да и все, – выдавила из себя, стараясь прислушиваться к своему голосу, а не тому, что творится в голове.

– Эх, молодежь, – вздохнул мужчина. – Хилая совсем пошла, чуть что, сразу стресс.

Он встал и вновь вернулся на свое место за столом.

– Юр, ладно, так и быть, но ты следи за ней. Если обмороки будут, сразу скорую вызывай. Это дело такое: сейчас все нормально, а дома может и сознание потерять, а там все что угодно случится. И как приедете домой, сразу спать ее клади – может, и просто переутомление, у студентов такое бывает. Новая среда, новые впечатления, новая жизнь, ответственность больше.

Доктор подмигнул мне и подал ладонь отцу для рукопожатия.

– Я понял тебя, Андрюх, спасибо, друг, завтра после двух?

– Ага, если что, подождете здесь, я могу и на обходе быть. Все, бывайте.

Мы вышли с папой на улицу, и я уже спокойней вздохнула. Боже, как же понять, что мое, а что нет? Как отделить? И вообще, вдруг все мое? Вот люди с ума сходят, Наполеонами себя представляют. Вдруг я из-за удара себя вот этими людьми придумала? Эх, все не как у всех, неудачница, даже с ума сойти нормально не могу, как положено. Нет бы какой-нибудь известной личностью стать, а я каких-то самых обычных людей выбрала.

Единственная несостыковка – это Нинка. Почему я её увидела?

Но развить и додумать мне эту мысль не дали собственная усталость и обеспокоенные родственники.

Дома мама уже и брата всполошила. Меня тут же уложили в постель. А сами, как обычно, ушли на кухню и ругаться принялись между собой, Игорь больше всех разорался. У меня даже в голове зазвенело. Я скрипнула зубами от раздражения. Что он себе позволяет, вообще? Как с родителями разговаривает?

– Вы совсем с ума тут все посходили? Куда вы ее отпустили? Совсем же еще шмакодявка! Это хорошо, хоть цела осталась! И то теперь уже непонятно, может, вообще дурой будет! Шизофрения какая-нибудь появится, головой-то нехило стукнулась, вчера сонная была и рассеянная какая-то, я даже не понял ничего, а тут оказывается…

Стало неприятно от его слов, я вся сжалась: он ведь прав, я и правда от удара шизофрению заработала, только пока ее скрываю. Да что он о себе возомнил? Кто он такой, вообще? Мальчишка! Наглый и злой. Уши бы ему надрать!

Я опять сникла: откуда такие мысли?

"От Валерия Александровича!" – откуда же еще?

Остановил ругань родственников между собой звонок в дверь.

– Тонь, там к тебе мальчик, темноволосый такой, – заглянула мама в комнату.

– Егор? Ой, мы же с ним на китайский должны были идти, я же забыла совсем!

Вскочив с постели, я начала собираться. Вот и шанс скорей уйти и эту ругань их не слушать. Игорь ведь сейчас заведется, не остановишь…

– Ты куда? С ума сошла? Тебе что врач сказал? Ты когда на китайский записаться успела? – округлились у мамы глаза.

– Да тут столько всего случилось, и я как-то забыла предупредить, – начала я ей объяснять. – Там если все пять лет ходить и экзамены сдавать, его в дипломе укажут.

– Да-а?.. – задумчиво протянула мама. – Ну тогда, конечно, ходи. Но не сегодня…

– Мам, да это же может быть просто переутомление, стресс, мне уже лучше, правда.

Я уже заторопилась, понимая, что Игорь там сейчас устроит допрос Егору.

На мое удивление, крови на стенах не было. Егор улыбался и вежливо что-то рассказывал отцу. Игорь стоял рядом и сверкал недовольным взглядом.

– Куда собралась! Тебе же вроде лежать сказали, болезная ты наша, – язвительность так и лезла из брата.

И вроде с улыбкой все, а в глазах раздражение и злость. Откуда все это? Словно… словно ревность? Я опешила от такой мысли. Нет, просто волнуется, переживает, наверное… Взрослая личность Валерия Александровича только фыркнула в ответ. Значит, действительно ревность, братская? Ну и дела.

– Привет! – улыбнулась я Егору.

Странно, но сознание вдруг очистилось. Я поймала себя на мысли, что мне нравится его видеть.

– Дочь, ты уверена, что все хорошо? – Папа смотрел на меня с тревогой.

– Ну чего вы так переживаете, нормально все!

Я старалась одеваться быстрее.

– Не переживайте, если что-то будет не так, я сразу же отвезу ее домой, я на машине.

Я выпучила глаза на Егора. У него есть машина? Вот это да…

– А что за машина? – начал допрос Игорь.

– Так, всё, мы сейчас опоздаем, Егор, я готова. Всем пока!

Я вытолкала парня в дверь, даже сама от себя не ожидая такой решительности.

5 глава

Я сидела на лавочке и смотрела на серую хрущевку Лешки. Гипнотизировала третий подъезд.

Сама не знаю, зачем пришла?

Остановить? Предупредить? Увидеть? Просто поговорить?

Страшно до одури, жутко и непонятно. Уйти домой? Но меня что-то держало, я зачем-то здесь. Кому и что я объясню? Обозленному парню, мать которого глупая и слабая женщина? Возьмет и на меня нападет.

В сумке у меня лежало письмо. Вручу ему, пусть читает. А если он решит, что я полоумная? Но в письме я не указала никаких контактов, просто написала, и все. Да и какая разница, что он решит?

Но почему-то разница была, почему-то мне хотелось, чтобы он поверил и не делал глупостей. Сначала я решила, что делаю это для него, что его судьба для меня что-то значит. Но врать себе самой – это последнее дело. Я пришла сюда для себя. Самой себя. Чтобы понять, что я не сумасшедшая. Почему к Лешке? Да потому что он почти моего возраста. Пришла бы я к Валерию Александровичу, так он бы меня в дурку сразу сдал. К Нинке-продавщице? Эта даже разговаривать со мной не станет из-за одного моего внешнего вида. Остался только Лешка, он ближе всех ко мне хотя бы по возрасту. Я достала письмо, развернула и уже в который раз перечитала, хотя всё равно добавлять уже ничего не стала бы.

"Алексей, ты меня не знаешь. Понимаю, это очень глупо звучит, но я видела тебя во сне. Возможно, ты мне не поверишь и выкинешь это письмо, не дочитав. Если я ошиблась, это даже к лучшему. Но все же если то, что мне приснилось о тебе и твоей очень плохой задумке, которая может поломать твою жизнь, изменить тебя до неузнаваемости, сделать тебя преступником, правда, то я обязана поговорить с тобой.

Ты еще молод и все воспринимаешь не так, как следовало бы воспринимать. Твоя мать – взрослая женщина, она обязана сама разбираться со своими проблемами и уж никак тебя в них не впутывать. Не делай того, что ты задумал, любовник твоей матери не стоит этого. Думай прежде всего о себе. О своей жизни и об учебе. Я знаю, твой отец тебе предлагал переехать к нему – быть может, это здравая мысль. Твоя мать, возможно, поймет, что была не права, и возьмется за ум, если ты уедешь к отцу. Конечно, я понимаю, что ты не хотел бы ее бросать, но то, что она устраивает тебе и себе, – это неправильно. Ей плохо, и она делает плохо тебе. Подталкивает к необдуманным решениям.

Алексей, я, наверное, непонятно и слишком путано все это написала. И вообще надеюсь, что все это не относится к тебе и что мне приснился глупый сон. Но все же будь осторожнее, стоит перейти грань – и назад уже пути не будет.

С уважением, друг".

Я знала, что Лешка должен прийти сегодня в три часа. Странно, я никогда не была в этом районе, но когда доехала на маршрутке, то поняла, что знаю здесь все, словно жила. Увидела новостройки, которые появились несколько лет назад. Лешка бегал к забору и с друзьями подкармливал собак, их гоняли китайцы, один раз даже поймали и неслабо наподдали. Вот тут маркет, открывшийся год назад, вместо него был старый магазин под названием "Универсам N6", название еще осталось с советских времен, о которых Лешка знал только от родителей и толком даже не задумывался, что они означают. Я тоже не задумывалась, но жизни Нинки и Валерия Александровича, особенно последнего, более четко рассказали мне об этом.