– Нет-нет, лучше вы, – поспешно отозвался я.

– Что ж, очень хорошо. Прежде всего, у нас имеется кофейная чашка, растертая в пыль. Во-вторых, бювар с ключом в замке. Пятно на полу – это три.

– Пятно, возможно, появилось раньше, – перебил я.

– Нет, ведь оно все еще слегка влажное и пахнет кофе. Четвертая улика: обрывок какой-то темно-зеленой ткани, всего пара ниточек, но этого вполне достаточно, чтобы установить цвет.

– А! – вскричал я. – Так вот что вы запечатали в конвертик!

– Именно так. Может выясниться, что это нитки были случайно выдернуты из платья миссис Инглторп, в таком случае они не имеют никакого значения. Вскоре мы это узнаем. Ну и, наконец, пятая находка! – Театральным жестом он указал на большое пятно свечного сала на полу у письменного стола. – Это пятно появилось только вчера, в противном случае расторопная горничная немедленно убрала бы его с помощью промокательной бумаги и раскаленного утюга. Однажды с одной из лучших моих шляп случилась такая трагедия… впрочем, не будем отвлекаться.

– Скорее всего, ковер закапали стеарином прошлой ночью. Все были так взволнованы. А может, свечу уронила сама миссис Инглторп.

– Вы принесли в комнату только одну свечу?

– Да, ее держал Лоуренс Кавендиш. Он был очень напуган и все время смотрел сюда, – я кивнул на каминную полку. – Казалось что-то, увиденное на этой полке, буквально парализовало его.

– Любопытно, – уронил Пуаро и быстрым профессиональным взглядом обшарил указанную часть комнаты. – Да, такое поведение и впрямь наводит на размышления, но не его свеча оставила на ковре это большое пятно стеарина, потому что оно белого цвета, а свеча мсье Лоуренса, которую он, как мы видим, позабыл на туалетном столике – розовая. Кроме того, в спальне миссис Инглторп имеется настольная лампа, но не обнаружено ни одного подсвечника.

– И какой же вывод отсюда следует?

Вместо ответа мой друг посоветовал воспользоваться собственными извилинами – весьма раздражающая манера!

– Ну хорошо, а шестая находка? – не отставал я. – Полагаю, это образец из остатков какао?

– Нет, – задумчиво сказал Пуаро. – Я мог бы включить его в список шести находок, но я этого не сделал. Нет, о номере шесть я, пожалуй, пока ничего не скажу.

Он в последний раз окинул взглядом комнату.

– Полагаю, здесь нам уже делать нечего, разве что… – Он пристально уставился на пепел за каминной решеткой. – Огонь горит – и все сжигает дотла. Но если повезет – возможно – посмотрим!

Ловко передвигаясь на четвереньках по каминному коврику, маленький бельгиец с величайшей тщательностью и осторожностью просеял золу в очаге. Внезапно он издал тихий возглас торжества.

– Гастингс, пинцет!

Я тут же передал требуемый инструмент и он бережно извлек из кучки пепла обгоревший клочок бумаги.

– Что вы скажете об этом, мон ами? – воскликнул Пуаро.

Я внимательно осмотрел улику. Бумага была очень плотная, совсем не похожая на почтовую. Вот точное воспроизведение этого обрывка:

– Пуаро! – вскричал я. – Это же фрагмент завещания! [Гастингс узнал неизменную юридическую формулу: «Это есть моя последняя воля и завещание»]

– Ну, разумеется.

Я взглянул на него с подозрением.

– Вижу, вы не удивлены?

– Нисколько. Это я и ожидал найти.

Я молча наблюдал, как он с методичностью, присущей всем его поступкам, прячет свою находку в чемоданчик. А в голове моей крутился целый вихрь мыслей. Что еще за таинственное завещание? И кто его уничтожил? Вероятно, это он оставил пятно стеарина на полу? Допустим. Но как он вообще смог попасть в комнату? Ведь двери были заперты изнутри!

– А теперь, друг мой, нам пора, – бодро прервал мои размышления Пуаро. – Я хочу задать несколько вопросов горничной по имени… Доркас, если я не ошибаюсь.

Мы прошли через комнату Альфреда Инглторпа, и Пуаро задержался здесь для непродолжительного, но весьма основательного осмотра. Выйдя в коридор, мы заперли дверь, как и двери спальни миссис Инглторп чуть ранее.

Пуаро изъявил желание осмотреть будуар, и я проводил его туда, а сам отправился на поиски Доркас.

Однако когда я нашел и привел ее, будуар был пуст.

– Пуаро, где вы? – окликнул я.

– Я здесь, мой друг.

Оказалось, он вышел через французское окно на лужайку и застыл, очарованный яркими куртинами в форме разнообразных геометрических фигур и символов.

– Восхитительно, – бормотал он. – Восхитительно! Какая симметрия! Обратите внимание на этот полумесяц. А эти ромбы! Какая аккуратность! Как идеально выверено расстояние между растениями! Должно быть, эти клумбы разбиты недавно?

– Да, кажется этим занимались еще вчера. Может, вы все же вернетесь? Я привел Доркас.

– Э бьен, э бьен! Ладно. Но, Гастингс, никогда не жалейте лишней минутки для того, что услаждает взор.

– Да, но это дело важнее!

– А почему вы решили, что эти дивные бегонии не важны?

В ответ я лишь пожал плечами. С ним и впрямь было бесполезно спорить, если на него накатывал такой стих.

– Вы не согласны? Но никто не знает, как обернется дело. Ладно, давайте побеседуем с нашей славной Доркас.

Доркас чинно поджидала нас в будуаре, скрестив руки поверх передника. Аккуратно уложенные в прическу седые волосы покрывал белоснежный чепец. Словом, Доркас была воплощением идеально вышколенной преданной служанки, которую редко встретишь в наши дни. Разумеется, к иностранцу Пуаро она испытывала величайшую подозрительность, но ему быстро удалось завоевать ее расположение. Для начала он предупредительно подвинул к ней стул.

– Садитесь, мадемуазель.

– Благодарю, сэр.

– Вы служите у своей хозяйки уже много лет, не так ли?

– Десять лет, сэр.

– Долгий срок! Долгая верная служба. Вы были очень к ней привязаны?

– Она была мне доброй и щедрой госпожой, сэр.

– Что ж, тогда вы не откажетесь ответить на несколько моих вопросов. Я задаю их с ведома и полного одобрения мистера Кавендиша.

– Я к вашим услугам, сэр.

– В таком случае, припомним, что произошло вчера после обеда. Ваша хозяйка поссорилась с мужем?

– Да, сэр. Но не знаю, подобает ли мне… – замялась Доркас. Пуаро заглянул ей в глаза.

– Добрейшая моя Доркас, мне нужны мельчайшие подробности этой ссоры. И не бойтесь, что поступаете скверно, выдавая хозяйские секреты. Ваша госпожа мертва, и если мы хотим за нее отомстить, нам необходимо знать все. Ничто не может вернуть ее к жизни, но если дело нечисто, убийца должен понести наказание.

– Воистину так, аминь! – пылко откликнулась Доркас. – Не будем называть имен, но есть в этом доме один обитатель, которого никто на дух не переносит! В недобрый час переступил он наш порог!

Пуаро подождал, пока схлынет ее праведный гнев, а потом вновь перешел на деловой тон.

– Ну, так что насчет этой ссоры? С чего она началась?

– Видите ли, сэр, вчера я случайно проходила по коридору в этой части дома…

– В котором часу?

– Точно сказать не могу, сэр, но задолго до чаепития. Может, часа в четыре, а может, чуть позже. Так вот, сэр, как я уже и сказала, я случайно проходила мимо, и услышала, как господа разговаривают – очень громко и сердито. Я вовсе не собиралась подслушивать… но… словом, так уж вышло, что я остановилась. Двери были закрыты, однако хозяйка говорила очень четко и ясно, я слышала каждое слово. «Ты солгал мне и предал мое доверие», – сказала она. Что сказал на это мистер Инглторп, я не разобрала, он говорил немного тише, но вот ее ответ: «Как ты смеешь? Я содержу тебя, кормлю и одеваю! Ты обязан мне всем! И вот как ты меня отблагодарил – навлек позор на нашу семью!» Что он сказал на это, я опять-таки не расслышала, а хозяйка продолжала: «Как бы ты сейчас не оправдывался, это ничего не изменит. Я ясно вижу, в чем состоит мой долг. Я приняла твердое решение. И даже угроза публичного скандала меня не устрашит». – Тут мне показалось, что они собираются выйти в коридор, и поспешила убраться.

– Вы уверены, что слышали голос мистера Инглторпа?

– Но, сэр, а с кем же еще она могла так разговаривать? В пять миссис Инглторп позвонила и велела принести в будуар чашку чая – и ничегошеньки из еды. Ужасно она выглядела – такая бледная и расстроенная. «Доркас, – говорит, – я испытала настоящее потрясение». – «Очень жаль это слышать, мэм, – говорю я на это. – Выпейте горячего чайку и сразу почувствуете себя лучше». Она что-то держала в руке – не то письмо, не то просто записку, она глаз не сводила с этого листка бумаги, будто не могла поверить в то, что прочитала там. И хотя я еще не ушла, она не смогла сдержаться, знай бормочет: «Всего несколько слов – и все изменилось!». А потом возьми да и скажи мне: «Никогда не доверяй мужчинам, Доркас, они того не стоят». Я поспешила вниз и принесла ей чашку отличного крепкого чая, она поблагодарила меня и сказала, что как только выпьет его, ей, несомненно, полегчает. «Ума не приложу, что мне делать, Доркас, – говорит. – Скандал между мужем и женой – это ужасно. Я предпочла бы все замять, если бы только могла». Тут вошла миссис Кавендиш, так что хозяйка ничего больше не сказала.

– А эту бумагу, чем бы она ни была, она при этом держала в руке?

– Да, сэр.

– А что она сделала с ней потом, как по-вашему?

– Не могу сказать точно сэр, но, вероятно, заперла в своем лиловом портфеле.

– Это там она хранила самые важные бумаги?

– Да, сэр. Каждое утро она приносила его с собой в будуар и забирала в спальню каждый вечер.

– А когда она потеряла ключ от его замочка?

– Обнаружилось это вечером во время ужина, сэр. Хозяйка очень расстроилась и велела мне поискать его как следует повсюду.

– Но у нее же был дубликат?

– О да, сэр.

Отвечая, Доркас с любопытством взглянула на маленького детектива. Признаться, я и сам был заинтригован.

Пуаро улыбнулся.

– Не удивляйтесь, Доркас, моя работа – все знать. Это тот самый потерянный ключ? – Он продемонстрировал служанке ключ, который вытащил из замка бювара, когда мы с ним были наверху.

Доркас вылупила на него глаза.

– Так и есть, сэр, это он. Но где же вы его нашли? Я каждый уголок обыскала.

– Ах, уверяю вас, вчера он был совсем не там, где сегодня. Но поговорим о другом. Имеется ли в гардеробе вашей госпожи темно-зеленое платье?

И снова Доркас изумилась до глубины души.

– Нет, сэр!

– Вы совершенно в этом уверены?

– Совершенно, сэр.

– А еще у кого-нибудь в доме есть наряд зеленого цвета?

Доркас призадумалась.

– У мисс Синтии есть зеленое вечернее платье.

– Оно светло- или темно-зеленое?

– Этакая салатовая воздушная ткань, сэр, ее вроде бы называют шифон.

– Ах нет, это нам не подходит. И больше ни у кого нет никакого зеленого предмета гардероба?

– Я ничего такого не видела, сэр.

Если ответ и разочаровал Пуаро, понять это по его лицу было нельзя. Он только сказал:

– Хорошо, оставим это и двинемся дальше. Есть ли у вас основания полагать, что прошлой ночью ваша госпожа могла принять снотворное?

– Только не прошлой ночью, сэр. Я точно знаю, что она этого не делала.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что коробочка из-под порошков была пуста. Она приняла последний два дня назад, а новое лекарство еще не прислали.

– Вы точно это знаете?

– Абсолютно точно, сэр.

– Что ж, тогда все ясно. Кстати, хозяйка не просила вас вчера подписать какой-нибудь документ?

– Подписать документ? Нет, сэр!

– Когда мистер Гастингс и мистер Лоуренс вчера вечером вернулись домой, ваша хозяйка сказала им, что занята перепиской. Полагаю, вы не имеете ни малейшего представления, кому были адресованы эти письма?