– Жутко устала и чувствую себя нездоровой.

– Понимаю, сам работаю как проклятый. Совершенно нет аппетита, – смеется друг отчима, уплетая пасту.

– Заметно, – отвечаю едва слышно. Мне нужно идти, чтобы успеть порепетировать до прихода брата. Он ненавидит музыку и запрещает мне играть в его присутствии. Поэтому я планировала остаться в школе и заниматься там, ведь скоро концерт, мои ученики готовы, а я… сижу тут и трачу время.

– Алиса! – одергивает мама.

– Не слушайте ее, Евгений. Наша дочь никак не смирится с тем, что мы не отпускаем ее в Москву, – делано вежливо говорит отчим. За его тоном скрывается угроза, я умею различать. Но здесь и сейчас, в присутствии Евгения, он не будет меня «уничтожать». И я чувствую себя в преимуществе, хоть и ненадолго.

– И правильно! Там, в столице, столько грязи… талант ничего не решает! Все через постель!

– Откуда вы знаете? – поднимаю брови.

– Я там учился.

– О… значит, поэтому ваш талант не оценен?

– Алиса! – отчим пинает меня под столом. – Евгений добился небывалых высот, не забывай, с кем говоришь! Он очень талантливый пианист!

– А… Так значит вы утверждаете, что всего добились через постель? – прищуриваюсь, а Евгений багровеет. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я тихая и скромная. Но в этот вечер я в ударе. Наверное, хочу сделать все, чтобы меня исключили из списков, поступающих в консерваторию, и родителям пришлось от безысходности отпустить меня в Москву. Но судя по лицу отчима и мамы, я перегнула палку. – Извините, мне надо освежиться.

Встаю и иду в сторону туалета. За столом слишком напряженная атмосфера.

Заворачиваю за угол, но меня догоняет отчим, буквально преграждая путь.

– Ты ведешь себя отвратительно и позоришь нашу семью! – Сергей Константинович дергает меня за руку.

– Я всего лишь хочу, чтобы с моим мнением считались. Мне не нравится Евгений Семенович и его консерватория.

– Что ж, тогда тебе придется потерпеть. Стерпится – слюбится. Знаешь такое выражение? – меняет тон, внезапно успокоившись. Его спокойствие меня пугает больше всего.

– Для меня на первом месте не терпение, а любовь, – отвечаю тихо.

– Да что ты знаешь о любви? Ровным счетом ничего! Ты еще девчонка! Так что слушай нас, взрослых и опытных людей. Мы тебе желаем только добра! Хотим, чтобы ты стала счастливой, а не обожглась на ошибках. Выбрось из головы глупые мечты о том, чтобы покорить Москву. Твое будущее здесь, хоть еще не понимаешь этого. Просто поверь, мы знаем как лучше, – глаза отчима красные, как у разъяренного быка, но он сдерживается из последних сил. Здесь слишком многолюдно, чтобы оттаскать меня за волосы или ударить. Да и я уже не десятилетний ребенок, который будет терпеть.

Слышу, что к нам присоединяется мать. Она всегда была на его стороне, да и при ней он тем более не поднимет на меня руку, поэтому я нахожу в себе силы ответить.

– Что, по-вашему, я должна делать? Что меня здесь ждет? Работа за три копейки и идею?

– Об этом не беспокойся. Евгений Семенович хорошо зарабатывает и сможет дать тебе все что пожелаешь, – вступает мать.

– При чем тут он?! – бледнею. Настрой на спор моментально пропадает.

– Этот замечательный мужчина решил посвататься, – объясняет она.

Молчу. Поверить в то, что слышу сложно. Это сумасшествие! У нас с Евгением огромная разница в возрасте! Уж лучше я останусь старой девой…

– Я подумал, что выгоднее партии не найти. Он уважаемый, известный человек. Взрослый, рассудительный, деловой. Тебе будет комфортно с ним жить. А мы будем спокойны, что ты в надежных руках и при деле. В общем, мы с матерью решили, что надо все провернуть как можно скорее. Куй железо, пока горячо. Точнее, пока не передумал жених, или ты его не отпугнула своей дерзостью, —елейным голосом расписывает прелести замужества отчим. Только что он хотел меня прибить одним взглядом, а теперь такой «милый и добрый».

Смотрю на отчима не мигая. Он шутит, да?

– Возвращайся в зал и старайся произвести на него хорошее впечатление. Ты нравишься ему, но твой острый язык его раздражает. Он хочет покладистую жену, ясно?

– Ясно, – повторяю и, дернув на себя дверь в дамскую комнату, быстро скрываюсь с глаз отчима. Мои планы с легкой руки родственников превращаются в несбыточную мечту. Но даже это не так ужасает, как мысль стать женой этого лысеющего недоразумения.

Разумеется, остаток вечера я веду себя так, словно внезапно стала глухонемой. Еще бы глаза выколоть, чтобы не видеть довольное и раскрасневшееся от вина лицо Евгения, который прикидывает, что будет делать, когда я стану его женушкой.

– Спасибо вам за ужин, мы, пожалуй, на автобусе доберемся, – откланивается мама, взяв под руку отчима.

– Во благо, дорогие мои! А вы, Алиса, поедете со мной, – тоном, не предполагающим отказа, говорит «жених».

– Простите, но мне так душно, что лучше я прогуляюсь. Всего хорошего, – вежливо улыбаюсь и, прихватив скрипку, выбегаю на улицу. Меня переполняет обида на маму. Неужели она настолько слепа, что не видит: этот Евгений мне вовсе не пара? Да меня от него воротит!

– Алиса! Я жду вас в пятницу в консерватории. Обговорим детали.

Детали свадьбы? Или учебы? Боже… как все быстро меняется. Не оборачиваюсь. Единственное мое желание – прийти домой, собрать вещи и уехать в Москву на первом же поезде. Но не тут-то было…

Глава 2

Леонид

– Женщина, не проходите мимо! Пожертвуйте сколько не жалко…

– Как тебе не стыдно деньги клянчить у прохожих?! Работать иди, вон какой здоровый лоб! – вместо подати мне прилетает куча слов и осуждение.

Закатываю глаза. Около меня собирается несколько бабулек, начинающих причитать и громко ругаться, взывать к моей совести.

– Ну и молодежь пошла! Работать не хотят, стоят на паперти! Позор!

– Вот мы в свое время…

– Женщины, что вы раскудахтались? Денег нет, тогда расходимся! – жалею, что вообще рискнул и начал все это.

– Ты нас еще поучи! Дерзкий какой! – особенно распыляется бабуля в цветастом платочке. Пытаюсь ей возразить, но она внезапно проявляет небывалую удаль и начинает размахивать тростью, норовя меня огреть. Тут уж не до уговоров. Очевидно, номер не удался. Хватаю коробку с надписью «помогите, люди добрые» и срываюсь с места.

– Беги, окаянный! Еще раз увижу, как ты тут побираешься… – голос бабки теряется в шуме улицы. Скрываюсь за поворотом и начинаю ржать. Прохожие смотрят на меня с любопытством. Кто-то демонстративно отворачивается, кто-то морщится, стараясь обойти подальше. Беспризорников не любят. Они не укладываются в общественные нормы. Таким не место среди обычных людей.

Вспоминаю, как кто-то мне пытался доказать, что люди добрые, сочувствующие и сопереживающие. Ничего подобного. В подтверждение тому несколько монет в моей коробке. Да… тут даже на буханку хлеба не хватит!

Надо предпринять что-то другое… думай, Лёня, думай.

Выкидываю коробку в ближайший мусорный бак и сосредоточенно смотрю на однотипные здания. Городок небольшой, с Москвой не сравнится. Старые дома с обшарпанными подъездами, разбитые дороги, хмурые, неприветливые люди. Наверное, у них и самих все плохо, раз не хотят помочь бедному парню.

Надо выбрать другое место, тут ловить нечего. Людей мало. Улицы пусты. Райончик – не фонтан. Единственное более-менее примечательное здание – трехэтажная «коробка» с нелепыми колоннами и табличкой. Выделяется из общей серой массы панельных домов с самостроем в виде разношерстных балконов.

Собираюсь попытать счастье в другом месте, но сначала хочу все-таки узнать, что за шедевр архитектуры среди панельной панорамы.

«Консерватория имени Великого Музыканта», – гласит надпись на табличке.

Хм… интересно… Массивная дверь в здание открывается, скрипя стариной, и я замираю. Оттуда мне навстречу, словно ошпаренная, выскакивая девушка, со скрипкой наперевес.

Она буквально выбегает из консерватории, сталкиваясь со мной. Кажется, девушка чем-то напугана или удивлена. Смотрю на нее и хмыкаю. Редко таких встретишь!

Передо мной забавная девица с рыжими волосами, заплетенными в косу. Такая девушка-весна. Сразу понятно, что она не красит волосы, и это ее натуральный цвет…

Апельсинка. Смешная. Старомодные очки на носу, скрывающие большие красивые глаза зеленого цвета. Вижу, потому что она стоит прямо передо мной и смотрит во все свои зеленые… Расплываюсь в улыбке, позабыв, что я не в том положении, чтобы очаровывать незнакомок.

Оценив мой видок, или просто из-за того, что чем-то напугана, Апельсинка шарахается от меня. В глазах читается неподдельный страх.

– Я не опасен, – поднимаю руки. – Просто читаю табличку. Это правда, что тут преподавал этот Великий русский композитор?

Молчит. Вцепилась в свой чехол от скрипки, словно это спасательный круг. До побелевших кончиков пальцев. И косится на дверь, как будто бы оттуда сейчас выскочит маньяк.

– Мне нравится его музыка, – продолжаю.

– Да? А ты разве знаешь, что он написал? – недоверчиво изгибает бровь.

– Ага. Мазурка, до минор, к примеру. Как раз под настроение, – кошусь на ее футляр.

– Откуда такие глубокие познания? – распахивает и без того огромные глаза.

– Читал. А ты тут учишься?

– А что? – настороженно спрашивает, отступая.

– Ничего. Просто так спросил. Меня Лёня зовут. А тебя?

– Я на улице не знакомлюсь. Даже с теми, кто знает «Мазурку до минор».

– Тебя смущает только то, что мы на улице? – подмигиваю. Меня разбирает на ха-ха, но держусь.

– Ну вообще… много чего смущает. Например, что ты так странно выглядишь. И одежда на тебе странная.

– На тебе тоже.

Краснеет.

– Как из бабкиного сундука.

– Спасибо, – обижается. – Кто бы говорил.

– А что у бомжа не может быть развито чувство прекрасного?

– Значит, ты бомж?

– Нет.

– А чего тогда такой грязный?..

– Долгая история.

– Очень любопытно, что же за история?

– Ты же с незнакомыми не общаешься?

– Точно. Ну пока, – делает вид, что уходит, но я так просто не отстану.

– Ладно, подожди! Я приехал сюда на заработки. Я сирота… из пригорода. Искал работу, набрел на неблагополучный район… ну и вот. Украли деньги, немного поколотили, одежду испортили… – делаю максимально страдальческое лицо.

Замирает. Оборачивается.

– Неприятно.

– Еще как. Но им тоже досталось. Я отбивался. Потому и куртку порвал.

Апельсинка прищуривается, не верит, видно.

– Ладно, признаюсь честно, мне досталось больше. Но их было пять.

– Ага! Расскажи! – она еще сильнее сжимает губы.

– Ну хорошо. Это были… пять собак. Они хотели меня сожрать, я бежал от них, споткнулся, упал…

– Очнулся, гипс?

– Нет, вроде… хотя провалы в памяти есть. Потому что не помню, как потерял кошелек.

– Ясно. Ладно, я пойду. Странный ты.

– Что, даже не поможешь мне?

– Нет. Говорю же, ты странный и мутный тип. Заливаешь мне какую-то ерунду.

– Слушай, мне очень надо, чтобы ты мне поверила! – складываю ладони, умоляя.

– Денег нет.

– А парень есть?

Апельсинка поднимает брови. Нравится ее смущение и какая-то детская реакция на мой вопрос. Уверен, она ни с кем не встречалась и не будет встречаться еще лет двадцать. У таких девчонок, как она в голове только учеба. Но все-таки, что-то такое в ней есть… что-то, что заставляет меня тащиться за ней следом. Наверное, моя потребность в ее доверии. Она добрая, по лицу видно.

– Ты так и будешь за мной идти? На нас люди смотрят.

– Да ладно?! Где это? На улице ни души.

– И правда. А вдруг ты маньяк?

– Нет же, говорю, просто заблудился.

– А где ты живешь?