– Сама не пойму, да и поверить страшно, что было на самом деле. Нелепое покушение в центре города– днем, элитный ресторан, три отморозка. У двоих были абсолютно стеклянные глаза, а тот, третий, он знал, куда шел, знал, что делал. Он шел убивать Гешу Штольца, не знаю, зацепил меня случайно или намеренно.

Прижимает меня к себе еще сильнее. Тяжело дышит, ладони сжимаются в кулаки.

– Холодный снег, звуки сирен, три дня реанимации, две операции, кесарево и пулевое, поэтому два шрама. Я была беременна, пять месяцев, ждала сына. Мир был замкнут на нем и цветочном салоне. Виню себя, что не была более внимательна, не приглядывалась к мужу, он был другим тогда. Только он мог убрать Штольца, только ему он мешал. Уже потом, придя в себя, начала думать головой, складывать мозаику всех событий, поведение Толи, его уходы, его мольбы о прощении на коленях, но тогда, в те первые дни, я не понимала. Затем накрыл страх, ужасот понимания, с кем я живу, хотя ведь знала и до этого, но меня уже ничего и никто не держал. Надо было уходить.

Глава 33

Вера

Сидя на коленях Егора в темной комнате, я совершенно не чувствовала, что изливаю душу. Мне не становилось легче и свободней, как говорят. Он знает только ту часть, тот отрезок, о которомя ему рассказала. До этого и после было многое.

– Как же ты ушла?

– Это было трудно, много охраны, со мной постоянно кто-то был, ждал, присматривал. Но последние месяцы после потери ребенка я была словно овощ, никто уже особо не приглядывался, охрана халтурила. На работе в цветочном салоне я подружилась с молодой женщиной, ее звали Вера Стрельникова, на пять лет старше меня. Веселая, активная, постоянно что-то рассказывала– о своей жизни, семье, увлечениях, где училась, в кого влюблялась.

Было интересно послушать чужую реальную счастливую жизнь с общими ужинами, поездками на дачу.Страх, что влетит за полученную в школе двойку, первая любовь, первое разочарование и новые встречи. Вера собиралась замуж, затем с мужем они планировали улететь жить в Америку, она оформляла документы.

В тот вечер перед самым закрытием она оставила их на работе вместе с паспортом. Я увидела– уходила самая последняя, закрывая салон,и положилав сумку, привычканичего не разбрасывать с детства сыграла свое. Мать всегда ругалась, если видела разбросанные книги, вещи, игрушки. А ночью в салоне случился пожар, выгорело почти все, документы и деньги были в сейфе, а все остальное пропало. Я не сказала Вере, что ее документы у меня. Хотя была в таком шоке, что и забыла в первые дни о них.

Когда я увидела паспорт Веры у себя в сумке, то, наверное, совершила подлый поступок, я не вернула ей его, я решила спасти себя. Внешне можно было сказать, что мы абсолютно разные, я брюнетка с длинными волосами, она блондинка с короткими, но если изменить образ, то никто особо не вглядывается в фотографию на паспорте.

Оставалось выждать, просчитать, куда и когда Толя уедет надолго. Но он стал чаще бывать рядом, словно что-то чувствуя, или это я сама уже себя накрутила. Не просыхал от наркоты, сидел у кровати молча, держа за руку, это реально пугало.

Той осенью было очень холодно, валил снег, что нехарактерно для нашего края. Самолет развернули на посадку в соседний город. Я улизнула от охраны в торговом центре, села на автобус, остригла и покрасила волосы. Так я стала Стрельниковой Верой, той, что пришла в твой дом совершенно случайно.

– Это судьба.

Егор все это время слушал меня молча, не перебивал, не задавал вопросов.

– Не верю в судьбу. Зачем она так со мной? Зачем так жестока?

– Обещаю, больше не будет больно, Вер. Верь мне, прошу. Тебя больше никто не тронет.

Берет руками мое лицо, заглядывает в глаза, насколько это возможно в темноте. Гладит по волосам, успокаивая, как маленького ребенка. Целует в щеку, нос, лоб, ни капли сексуального подтекста. Прижимает крепко к себе.

– Ты опять замерзла. Говорил, надо купить шубу.

– Ты горячий, очень горячий, и шуба не нужна.

Смеемся вместе, обнимаю его, согреваясь, вдыхая такой родной запах, глажу по волосам.

– Утром поедем вместе на совет директоров.

– Зачем я там?

– Ну, ты ведь не хочешь с парнями за город.

– Не хочу.

– Тогда поедешь со мной. Там будет много народу, тебе нечего бояться.

– Но там будет Бессонов?

– Вот как раз встретишь мужа, скажешь ему о разводе.

– О разводе?

– Да, Вера, развод – это когда люди официально перестают быть кем-то друг другу.

– Ты думаешь, он его даст?

– Его никто спрашивать не будет, вас ничего не связывает, нет детей, нет ничего общего. Извини, если задел.

– Да я понимаю, но он страшный человек, Егор, он может растоптать, раздавить, убить. Я боюсь.

– Не бойся, я рядом,и Морозов, если что, прикроет.

– Я боюсь не за себя, за тебя.

– Глупая, маленькая глупая девочка, – прижимает еще крепче, раскачивая на руках. – Это я должен бояться за всех, а ты – быть счастливой.

– Морозов меня терпеть не может, так и хочет, чтобы я исчезла. Его понять можно, твоя безопасность – его основной приоритет.

– Глеб хороший, я знаю его почти десять лет, он никогда не подводил. Знаешь, как мы с ним познакомились? Он ограбил банк, представляешь! Банк моих партнеров по бизнесу, я тогда работал как проклятый, зарабатывая и теряя, а тут вооруженный налет. И ведь ушел, паршивец, но бегал недолго, взяли. Свои взяли, не органы. У Глеба та еще история, решили вопрос с деньгами, я поручился за него, дал работу. Могу быть уверен, что он до последнего будет рядом, хочу в это верить. Пойдем уже в душ.

Я стояла рядом с Егором под горячими струями воды,и согревалось не только тело, но и душа. До чего он разный, меня это поражало и удивляло, страстный, дикий, а потом нежный и заботливый. Меня тянет, безумно тянет к нему. Хочется слышать, видеть, касаться, целовать.

Я влюблена,это моя первая любовь, влюблена окончательно, бесповоротно. Какое странное состояние, хочется плакать и смеяться, рассказать всему миру и спрятать далеко, чтобы никто не видел моей любви, не смотрел, не смел отобрать.

Я растворялась в этом мужчине, в его ласках, нежных касаниях сильных рук, требовательных поцелуях. Мне даже не надо слышать слова любви от него, я вижу, я чувствую. Его так же, как и меня, накрывает это чувство. Я верила каждому его слову. Что не даст в обиду, что защитит. А кто защитит его, если Толя Бес начнет играть по своим правилам?

Глава 34

Вера

– Ты уверен?

– Да.

– Зачем ей это? Я обещал, что ничего не заберу, что буду поддерживать, если надо.

– Женщины не любят дружить с мужчинами, особенно если они к ним неравнодушны. Ты думал, она белый и пушистый зайчик? Снежана – та еще сучка.

– Но зачем ей это надо?

– Обида, месть, ревность, бабская тупость и глупость. Она совсем недавно снюхалась с каким-то мужиком не из местных, их видели вместе в разных местах. Думаю, ветер дует от Толи Беса, давно копают не только под «Легранд», но ипод тебя.

– То есть моя бывшая любовница с кем-то видится, и не раз, а я не знаю? Морозов, это что, по-твоему, нормально?

– Все было под контролем.

– У тебя все всегда, сука, под контролем, но ты лажаешь раз за разом. Глеб, что с тобой, скажи, у тебя проблемы? Пропадаешь, теряешься, вон, рожа опять помятая, костяшки сбиты.

– Все под контролем, Егор, не накручивай, я знаю, что делаю.

– У тебя один ответ, ничего другого не услышишь. А на самом деле полная жопа, документы увела Снежана, дымовые шашки в особняке– дело рук моего охранника, кстати, твоего подчиненного, но без ушлой Снежаны тут тоже не обошлось. Какие-то, сука, дохлые птицы без голов, а следы в лесу вообще дела мистические. Но у тебя все под контролем, ты ебаный контролер, который нихуя не контролирует!

Егор орал так, что звенели стекла, и секретарша Мариночка, сунувшаяся было, быстро закрыла дверь. Я сидела в дальнем углу кабинета Егора, грея ледяные пальцы о кружку горячего кофе, и слышала их разговор. Они особо ничего и не скрывали, говорили громко, Егор был эмоционален, Глеб подавлен, постоянно сжимал и разжимал кулаки, думал о чем-то своем. Уверена, у него своих проблем выше головы, но он добросовестно разгребает дерьмо босса. И будет разгребать его до последнего,а если я буду мешать, он отодвинет и меня, втоптав в это же дерьмо.

– Ладно, все это лирика. Через час совет директоров, следственный комитет так и не выдает тело Романова, неизвестно, когда пройдут похороны. Где мои документы и Снежана?

– Пропала вчера, как только мы поняли, что это ее рук дело, начали копать, нарыли нового дружка, думаю, это и есть исполнитель, он убрал Романова.

– Ты бы раньше так быстро думал.

– Скорее всего, она уже в тайге, волков кормит. Свидетелей не оставляют, а человек работает чисто, ни одна камера не зацепила его лицо в тех местах, где они были вместе.

– Да, дела. Как в сказке, чем дальше, тем страшнее. Ладно, будем предполагать самый плохой расклад. Те документы,что якобы в руках Бессонова, не имеют юридической силы, копии есть у моего юриста, он только все затянет, создав при этом ненужную суету. Окажет давление на членов совета директоров, если уже не оказал. Подкуп, шантаж, угрозы. Мы не знаем, что он может задумать иличто уже сделал. Играем вслепую.

– Ты с ним виделся, что он тебе сказал?

Егор долго молчал, словно подбирая слова, прекрасно зная, что я его слышу. Сидела, затаив дыхание, кофе давно остыл, оставляя лишь горечь на губах. Резко стало жарко, словно поднялась температура, а по спине побежал холодный пот.

– Много чего сказал, но суть одна: что бы я ни предпринимал, будет так, как скажет он.

– Ты что-то недоговариваешь.

– Глеб, не сейчас.

– Он знает, что его жена с тобой?

– Знает.

– Егор Ильич,– в динамикеселектора на рабочем столе прозвучал голос секретаря, – акционеры почти собрались в конференц-зале, ожидаем господина Бессонова. Его помощник связался, они почти на месте.

Боже, я думала, мое сердце остановится прямо сейчас, но оно билось, работало, как отдельный механизм моего тела, гоняя кровь по венам.

Хотелось сдохнуть, пропасть, раствориться, улететь с высокого обрыва вниз, чтобы насмерть. Сразу. Резко. Навсегда. Только бы не знать, что мой муж где-то рядом. Сейчас подъедет его автомобиль, непременно черный, три охранника, помощник. Я четко представила этот холодный надменный взгляд, уверенную походку и оскал хищника.

– Егор Ильич, все собрались. Ждут вас, – Марина уверенно сообщила новость и отключилась.

– Вера, ты сидишь здесь и никуда не высовываешься. Ты меня поняла?

А я опять в ступоре, словно через вату слышу Егора, в голове шум. Хочется отключить все свои чувства, хочется, чтобы все вокруг исчезло. Страх. Животный страх. Я так не боялась того отморозка с оружием, наведенным на меня. Я не боялась бежать и прятаться так долго. Почему сейчас так накрыло? Потому что я боюсь не за себя. Не только за себя.

– Вера. Ты меня поняла? – Егор оказывается рядом, берет за плечи, слегка встряхивая.

– Нет, я пойду с тобой.

Вопросительный долгий взгляд, склоняет голову набок, рассматривая меня и о чем-то размышляя.

– Я не могу рисковать тобой. Я не знаю, чего ждать от твоего мужа.

– Не волнуйся, он точно не убьёт меня. Не сегодня, – выдавливаю улыбку, облизывая пересохшие губы.

– Я сейчас просто запру тебя в туалете.

Беру его лицо руками, поглаживая щеки, они колючие. Смотрю в темные глаза, бегаю взглядом, запоминая каждую черту. Лучики морщинок около глаз, две маленькие родинки на правой скуле, еще незажившая губа.

– Шуткахорошая, но я пойду с тобой. Ты сам говорил: надо поговорить о разводе, самое время это сделать. Я устала бегать и бояться, а чтобы перестать, надо посмотреть в глаза собственному страху.

Глава 35

Вера