По счастью, Джейми принадлежал к отходчивым натурам и, проведя долгое время в компании моряков, мог оценить, какому риску он подвергает всю команду и прежде всего корабль. Стиснув зубы, он попыхтел, а затем мотнул головой в сторону лестницы, по которой можно было спуститься под палубу.

– Идите туда. Фергюс, помоги ей.

Парень и девушка уселись на одной койке, вцепившись друг в друга. Мы находились в моей каюте.

Джейми был напряжен и не хотел даже произносить что-либо, предпочитая сейчас говорить как можно меньше, так что просто показал мне, чтобы я пересела, благо я понимала его без слов. Упершись кулаками в бока, он начал воспитательную работу:

– Ну и? Что скажете в свою защиту, голубки? Кто это вас венчал, хотел бы я знать? Женитьба – что за чушь?

– Милорд, мы действительно женаты, – взял слово Фергюс.

Он все еще был очень взволнован, так что глаза, казалось, светились на мертвенно-бледном лице. Вцепившись в руку девушки своей здоровой рукой, он держал крюк поперек бедра.

– Ну так что же, обряд венчания был?

Парочка обменялась взглядами, новоявленный муж облизал губы.

– Мы… заключили контракт, – проговорил он.

– У нас есть свидетели, – добавила новоиспеченная жена.

Марсали, в отличие от Фергюса, была румяной, то ли от счастья, то ли от гордости за свой взбалмошный характер, то ли от всего сразу. Зная ее, я бы не сказала, что румянец на ее щеках вызван стыдом: кто-кто, а она делала что хотела, руководствуясь только своими чувствами. Впрочем, как и ее мать.

Она выпятила упрямый подбородок, явно не похожий на подбородок матери, в отличие от цветущей кожи и здорового цвета лица, и коснулась корсажа, за которым что-то хрустнуло так, как обычно хрустит бумага, свернутая в несколько раз.

– Здесь брачный контракт. Наши подписи и подписи свидетелей прилагаются.

Джейми рыкнул и заерзал на койке. Формально брак состоялся, ведь шотландские законы позволяют признать парня и девушку мужем и женой, если они заключили брачный контракт в присутствии свидетелей, тогда венчания не требуется.

– Ну хорошо, но раз брачной ночи не было, церковь признает этот брак недействительным.

В кормовое окно были видно, как едва появившиеся утесы тут же скрылись из виду, что свидетельствовало о том, насколько быстро идет «Артемида». Джейми бросил туда быстрый взгляд и медленно проговорил, давая понять, что это его окончательное решение:

– В Льюисе корабль остановится: мы будем пополнять запас еды. Ты, Марсали, сойдешь на берег. Я дам тебе двух матросов в провожатые, мама может не беспокоиться – доберешься домой благополучно.

– Вот еще, нет! Ни в коем случае! – вскинулась Марсали. Она вперила в отчима глазенки и так же твердо, как и он, заявила: – Я останусь на корабле с Фергюсом!

– Нет, маленькая негодница! Ты сделаешь то, что я сказал. Как ты вообще можешь так поступать с матерью? Бежишь черт-те куда и с кем, не оставив ей ни записки, ни послав весточки…

Марсали с вызовом смотрела на Джейми.

– Ничего подобного, я послала ей записку из Инвернесса. Написала, что отныне я жена Фергюса и что отправляюсь на «Артемиде».

– Мария, наша заступница! Да Лаогера убьет меня! Ты пишешь ей так, будто я посвящен в ваши безумные планы и сам все подстроил!

Хотя Джейми был напуган не на шутку и я понимала, какой может быть реакция Лаогеры на не совсем невинные забавы ее дочери, смотреть, как Джейми беспомощно хлопает глазами и втягивает голову в плечи, было забавно.

– Я просил… леди Лаогеру удостоить меня высокой чести и называть ее дочь своей женой. Когда был в Лаллиброхе в прошлом месяце, – осторожно сообщил Фергюс.

– Ха, не продолжай, я догадываюсь, какую отповедь она тебе дала. – Голос Джейми был сух, а щеки Фергюса наконец запылали. Жутко было видеть этот внезапный переход от бледности к лихорадочному румянцу.

– Она ответила, что не выдаст меня за бастарда! Сказала, что он преступник! И что…

– Но так и есть: Фергюс бастард и преступник. К тому же калека, не имеющий ни доброго имени, ни собственности. Думаю, Лаогера знает об этом. Неудивительно, что она отказала ему в твоей руке.

Возглас Марсали заглушил последнюю фразу Джейми.

– Ну и что, пускай! Он мне нужен, я его люблю. – Взгляд, которым девушка наделила Фергюса, свидетельствовал о любви лучше всяких слов.

Джейми не сразу нашелся, что сказать на это. Повозив пальцем по губам, он поразмыслил, а потом изрек:

– Ты совсем молоденькая. О какой свадьбе может идти речь?

– Я взрослая – мне уже пятнадцать! Неужели этого мало?

– Да, но ему уже тридцать! – отрезал Джейми. – Малышка, нет. Прости. К тому же мы уходим в море надолго. Кто знает, вернемся ли мы…

– Но ты берешь ее с собой! Почему же нельзя мне?

«Она» – это я. Марсали говорила обо мне, даже указала на меня. Хорошо, что не пальцем.

– Какое тебе дело до Клэр? Предоставь это мне, дорогуша. – Джейми был на удивление невозмутим.

– Что ты говоришь? Эта английская потаскуха вскружила тебе голову, и ты бросил маму ради нее! Да она еще и ведьма! О тебе судачит вся округа, а ты говоришь, что это не наше дело? Как ты смеешь теперь указывать мне? Я сама распоряжусь своей жизнью, а ты займись своей шлюхой!

– Смею, поверь. – В голосе Джейми послышались угрожающие нотки – он уже начал закипать. – Я тоже сам хочу распоряжаться своей жизнью, девочка.

– Так и я тоже! Отстань от меня со своими нравоучениями, папочка!

Фергюс, видя, что дело принимает серьезный оборот, встал и попытался увещевать Марсали, но ему плохо это удавалось.

– Ma chère, держи себя в руках. Не нужно так говорить с милордом. Он…

– И ты не указывай мне! Я сама решу, как с ним говорить! И вообще, я говорю так, как он заслуживает.

– Нет, он не заслуживает!

Марсали хотела было парировать, но осеклась. В свои тридцать Фергюс был не намного выше ее, но в его словах слышалась какая-то внутренняя сила, заставлявшая в критические моменты прислушиваться к его советам, превращавшимся тогда в распоряжения. Благодаря этому он выглядел сильнее и значительнее.

– Нет, он не заслуживает такого отношения к себе, – рассудительно повторил он. – Сядь, ma petite^[5].

Когда Марсали села снова на койку, француз принялся объяснять ей свое отношение к Джейми. Меня тронул этот рассказ.

– Милорд почти отец мне, даже больше чем отец. Он не раз спасал мне жизнь, поэтому я верен ему как собака. И он твой отчим, а это обязывает тебя выполнять его приказания. Пускай вы и не живете сейчас как одна семья, но он поддерживает твою мать, тебя и твою сестру, а это многого стоит. Он заслуживает только уважения. К тому же он не выгнал нас, как видишь, хотя мог бы, поскольку я, его слуга, ничего не сказал ему о своих планах и он будет вынужден объясниться с твоей матерью.

Слушая это, девушка хмурилась и кусала губы, но молчала: Фергюс был кругом прав. Когда парень закончил говорить, она повернулась голову в сторону Джейми, но не стала смотреть на него.

– Прости, – выдавила она. – Теперь можно было спокойно поговорить.

– Ничего, девочка, это ничего, – проговорил Джейми с хрипотцой. – Но, Марсали, я буду вынужден все-таки отправить тебя к матери.

– Нет, я не вернусь к ней.

Дыхание ее уже пришло в норму, но взгляд был упрям. Она решила стоять на своем до конца. Посмотрев поочередно на мужчин, она заявила:

– Он не признался, что мы спали, но я правда отдалась ему. По крайней мере я скажу об этом дома. Так что либо я выйду за него, либо приму позор.

Логика Марсали была безупречна, нужно отдать должное изобретательности юной любовницы, а тон ее не терпел возражений. Услышав такое, Джейми закрыл глаза:

– Господи, избавь меня от женщин, особенно взбалмошных и молоденьких. – Открыв глаза и тяжело вздохнув, он с недоверием посмотрел на падчерицу, но, встретив упрямую решимость в ее взгляде, махнул рукой.

– Что ты будешь делать… Черт с вами, женитесь, коль уж так хочется! Только чур все как положено, с венчанием. Думаю, в Вест-Индии можно будет найти хорошего священника. Только я ставлю условие: пока святая церковь не признала брак действительным, вы будете спать в разных каютах. А тебе, Фергюс, я даже запрещаю касаться ее, ты понял меня?

Джейми подкрепил свое требование свирепым взглядом.

– Ах, милорд, merci beaucoup!^[6] – просиял француз.

Марсали же надула губки, что означало ее несогласие с постулатом Джейми, но вовремя оценила свои возможности и решила довольствоваться малым. Опустив очи долу и послав мне украдкой взгляд, она тихонько пролепетала:

– Хорошо, отец, спасибо.

Эти события отвлекли внимание Джейми, и он, по-видимому, на время забыл о том, что путешествует на корабле. К сожалению, осознание этого прискорбного для него факта вернулось к нему слишком быстро. Я отмечала, как он зеленеет и меняется на глазах, но все мои попытки отцепить его руки от палубы были безуспешными: мой муж не хотел покидать палубы, пока вдали еще виднелись родные берега.

– Как знать, может, я вижу Шотландию в последний раз, – поделился он своими опасениями. Это был его ответ на мои убеждения, что ему стоит пойти прилечь, потому что его непрестанно рвет.

Линия берега неуклонно удалялась из виду, и это было еще одной причиной для тревоги Джейми, которая усугублялась пониманием обреченности всего предприятия, может быть, всей жизни.

– Не в последний, уж поверь мне. Я точно знаю: ты вернешься в родные края, правда, не могу сказать тебе даты.

Джейми вытаращился на меня, затем, сообразив что-то, растянул губы в слабой улыбке:

– Понимаю. Ты, наверное, видела мою могилу, да?

Мгновение я колебалась, стоит ли говорить ему, но Джейми не был расстроен, поэтому я молча кивнула.

– Хорошо, я не боюсь. – Он помолчал и попросил: – Но не говори только… ты понимаешь… не хочу.

– Если бы и хотела сказать, то не смогу – не знаю. Там не были указаны даты, просто два имени, твое и мое.

– И твое?

Он вытаращился на меня, и было непонятно, чего больше в этом взгляде: испуга или удивления.

Переборов себя и сглотнув подступавшие к горлу слезы, я опустила и подняла голову. Я видела брачный камень, на котором были высечены наши имена, но только одну его половину. Вторая должна была замыкать дугу.

– Там были перечислены все твои имена. Так я поняла, что это ты. А в конце было написано «Любящий муж Клэр». Тогда я не поняла, зато понимаю сейчас.

Джейми тоже кивнул, осознавая то, что я сказала ему.

– Хорошо… Это значит, что я вернусь домой и буду твоим мужем. Выходит, можно не переживать когда. А уж если я вернусь в Шотландию, то только с мальчонкой, с Эуоном, и не иначе, англичаночка. Ты принесла мне хорошую весть.

– Конечно, мы вернемся вместе с мальчиком. – Положив руку на плечо мужа, я тоже смотрела, как вересковая Шотландия подергивается туманной дымкой.

Когда наступил вечер, мы уже были достаточно далеко в море и не видели родной земли, да и сгущавшийся сумрак не дал бы нам рассмотреть ее, если бы она и была видна. Тогда-то Джейми, чье лицо к тому времени приняло цвет свежевыстиранной и накрахмаленной простыни, позволил уложить себя в постель, не имея больше отговорок против лечения. Здесь оказалось, что уговор Джейми с молодой парой имеет неожиданные последствия.

Поскольку Фергюс и Марсали, согласно уговору, не должны были жить в одной каюте, я поместила девушку у себя, а Джейми, соответственно, парня: на корабле было только две отдельных каюты. Удивительно, но это обстоятельство очень осложнило наше путешествие.

Мне казалось, что проявления морской болезни сгладятся, если Джейми не сможет видеть движение линии горизонта, смещающейся из-за качки, но, к сожалению, моим надеждам не суждено было сбыться.

– Господи, снова? – забормотал Фергюс, лежа на койке и опираясь на локоть. Была глубокая ночь, но Джейми было все так же плохо. – Он ведь целый день просидел на одной воде! Разве так бывает?