– Мама! – тянет ко мне ручки и прижимается всем тельцем едва я подсаживаюсь к ней. – Ням-ням.

– Ням-ням, – растерянно повторяю, понимая, что растерялась и не озаботилась вопросом ужина заранее. Гляжу в окно на плотный снегопад с усилившимся ветром и все меньше хочу выходить на улицу даже до ближайшего магазина. Тем более, с ребенком на руках. Я просто банально не дойду, рухну прямо у подъезда. – Что же нам с тобой делать, мандаринка, а?

Ровно в этот момент раздается деликатный стук. Дверь открывается, и в проем просовывается голова улыбающегося Георгия.

– Олесь, там ужин на плите, холодильник в вашем распоряжении. Девчонка-то, наверное, кушать хочет.

Я лишь успеваю растерянно пробормотать «спасибо», как парень сестры также внезапно исчезает. Неужели люди меняются?..

– Ну, что, Анют, пойдем ням-ням? – улыбаюсь дочке, крепко ее обнимая и целуя в макушку. – Вкусно не обещаю, но стакан теплого молока, думаю, тетя Рита не пожадничает. А, может, даже и на суп расщедрится.

Хотя странно, что моя сестра с ее парнем снизошли до бедных родственников. Потому что в то недолгое время, что мы жили вместе, они частенько перехватывали мои продукты или приготовленную еду, даже не потрудившись поблагодарить.

Появившись на кухне, я догадываюсь о причинах доброты моих родственников. Рита нарезает хлеб, но стоит мне появиться в поле ее зрения, как она напрягается. Откладывает нож в сторону, поворачивается ко мне и прищуривается. Сестра продолжает меня сканировать, пока я сажаю мандаринку на стул и наливаю ей суп-лапшу. Под пытливым взглядом Риты ладони шалят. Я очень боюсь, что рука дрогнет, и я оболью свою малышку.

– Кушай, солнышко, – пересаживаю Аню на колени и кормлю ее с ложки. Она настолько проголодалась, что даже не спорит с тем, что не сама ест.

– Лесь, и все-таки, ты надолго к нам?

Глава 7

Олеся

Горько усмехаюсь. Так вот зачем эта псевдозабота. Чтобы прояснить квартирный вопрос.

– Я же сказала – насовсем.

– Серьезно?! – Рита повышает голос. Аня вздрагивает и испуганно жмется ко мне. Поглаживаю дочь по голове и целую в макушку. Мандаринка расслабляется, но напряженно посматривает в сторону тетки.

– Не ори, ты ребенка пугаешь.

– Нет, в своем доме я еще и не могу делать, что хочу!

Рита раздраженно швыряет полотенце на столешницу. Упирается в нее бедрами и скрещивает руки на груди. Понимаю, что сейчас будет неприятный разговор. Поем, видимо, в другой раз. Аппетит начисто пропадает.

– Мне это не подходит, – решительно заявляет Рита и вскидывает подбородок. – Скоро мы с Гошей женимся, – жених расплывается в гаденькой улыбке, от которой у меня мороз по коже.

– Поздравляю. Совет да любовь. Предлагаешь подарить вам долю квартиры в качестве свадебного подарка?

– А что, – гогочет Гоша, – было бы неплохо, да?

Рита недовольно шикает на парня и продолжает:

– Молодой семье нужно жить отдельно. Строить отношения, создавать уют и романтику. Ты и твой ребенок нам будете мешать.

На глаза наворачиваются непрошенные слезы. Опускаю голову, чтобы родственники не заметили моей слабости. Что же такое! Всем мы с мандаринкой мешаем! И своему отцу моя малышка не нужна, и родственникам, которые видят ее впервые, тоже успела дорогу перейти.

– Анют, ты покушала? – склоняюсь над дочкой и целую эту пухлую щечку. Сладкая до невозможности. Мандаринка кивает и улыбается. Прикрывает глазки и жмется к моей груди. Меня затопляет счастьем, а ее улыбка и безграничная любовь дарят мне сил.

– Что ты предлагаешь, Рит?

Сестра приосанивается и гаденько улыбается.

– Мы с Гошей посовещались и предлагаем тебе компенсацию за твою долю. Выкупаем, так сказать. По-родственному. Тысяч триста можем достать. И ты подпишешь бумаги у нотариуса и съедешь.

Ага, только куда? Этих денег даже на комнату в общаге не хватит.

– Ты же прекрасно знаешь, что моя доля стоит гораздо больше. Минимум раз так в пять.

– Большего у нас нет.

В груди зарождается возмущение. И злость. Бабушка ведь нас любила одинаково. Всегда в гости звала, к нашему приходу готовила, как будто свадебный стол собирала. С крохотной пенсии откладывала, чтобы подарить дорогие подарки к праздникам или незаметно подсунуть денежку в карман.

Любила одинаково, несмотря на то, что Рита, когда бабушка заболела, стала появляться все реже. А когда та слегла, так вообще исчезла. Звонила раз в месяц, не чаще. Это больше походило на проверку, жива ли бабушка или нет. Когда бабулечка уходила, она ждала ее, звала. Я звонила Рите, но та не явилась, и бабушка так и умерла, не попрощавшись. Думаю, она все поняла, какая ее внучка на самом деле. Но все равно любила до конца своих дней и отписала ей половину квартиры.

А сейчас она хочет почти задаром получить мою долю. Если у нее это не получится, что она будет делать? Интересно, Рита в курсе, к какому именно методу прибегнул Гоша, чтобы выжить меня в прошлый раз?..

– Нет, Рит, – выпаливаю решительно, поднимаясь на ноги. – Нам с Аней это не подходит. Или плати полную стоимость моей доли или ютитесь с нами.

Иду в свою комнату, достаю любимое полотенце Ани с зайчатами. Купаю зевающую малышку, переодеваю в пижамку и укладываю на кровать, с одной стороны обкладывая дочь подушками, чтобы не упала. Глажу ее по волосикам, крепко обнимаю, и мандаринка быстро проваливается в сон.

Чего не скажешь обо мне. Кручусь, верчусь, но уснуть не могу, несмотря на усталость. По-хорошему, мне бы сходить в душ и переодеться. Но я не могу оставить Аню одну. Да и не хочется рыться в сумке, чтобы не потревожить сон дочери.

Я то проваливаюсь в дрему, то снова выныриваю из сна. Не могу полноценно расслабиться, потому что не чувствую себя в безопасности. Какая-то тревога гложет изнутри.

Глубокой ночью, когда я думаю, что все спят, жажда и голод все же гонят меня на кухню. Я несу ответственность за маленькую девочку и не могу себе позволить упасть в обморок.

Успеваю налить воды в стакан и немного отпить, как сзади раздается хриплый голос, и стальные пальцы смыкаются на талии, как капкан.

– Я так рад, что ты вернулась…

Глава 8

Олеся

В ноздри вбивается резкий запах алкоголя, смешанный с табаком и дешевым парфюмом. Мне становится мерзко. Тошнит.

Я распахиваю рот, чтобы закричать, но грубая шершавая ладонь затыкает меня. Георгий прижимается ко мне со спины. Упирается чем-то твердым прямо в ягодицы. Господи, пожалуйста, пусть это будет телефон!

Задыхаюсь. Все кружится перед глазами. Я сильнее сжимаю стакан в своей руке. И молюсь, молюсь, молюсь, пока грязные руки Гоши шарят по моему телу.

А ведь это все уже было…Только Гоша тогда был трезвым.

Это случилось через месяц после того, как не стало бабули. Через десять дней Рита притащила Гошу жить в эту квартиру. Поставила перед фактом. Моих возражений она слушать не стала. Все, что удалось мне отвоевать – комнату бабушки для себя. Она гораздо меньше той, что досталась Рите и Гоше, но зато я не позволила осквернить помещение и сохранить память о бабушке. В этой комнатке мне всегда было спокойно, как будто бабуля была еще рядом. Как будто вышла на кухню приготовить мой любимый пирог…

Гоша сразу стал вести себя, как хозяин. Курил в форточку на кухне или на балконе, ходил по дому в трусах, не закрывал дверь в ванную. Еще и высмеивал меня, стравливал с Ритой. А она едва ли не волосы рвала мне, думая, что я хочу увести ее мужчину.

В тот вечер они что-то отмечали, я же, вернувшись с учебы поздно вечером, заперлась в комнате. Выжидала, когда эта парочка угомонится и уйдет к себе. Когда на кухне все стихло, выскользнула из спальни и погрела себе остатки вчерашних макарон. Поужинала и мыла посуду, когда большая и потная ладонь зажала мне рот, а вторая поползла сразу за резинку домашних штанов. Я брыкалась и мычала, а Гоша гоготал и слюнявил мою шею.

В какой-то момент мне удалось вырваться. Я оттолкнула парня Риты и сбежала к себе. Из квартиры ушла этим же вечером. Благо, подруга приютила меня, а на следующий день помогла снять комнату. Бабуля и тут обо мне позаботилась и оставила небольшую сумму, которую хватило на первое время.

Рита даже не позвонила и не поинтересовалась, почему я ушла. Позже я поняла, почему. Встретила их одним вечером держащимися за руки в супермаркете. Я пыталась до этого рассказать обо всем Рите, чтобы задумалась, с кем живет…Но, увидев эту счастливую и наглую парочку, поняла, насколько была глупа. Со всех сторон. Меня просто выжили из квартиры. И показали, что со мной может случиться, если я останусь и буду мешать их жизни.

Уже от других людей я слышала, что Рита то расходилась, то сходилась со своим Гошей. Все же не раз ловила его на настоящей измене, но почему-то все время прощала…

Я много раз заикалась, чтобы продать квартиру и поделить деньги пополам. Но Рита отмахивалась. Когда я уже привела риэлтора, она нагло заявила, что свою долю продавать не будет, потому что на эти деньги ничего не сможет купить. А влезать в ипотеку не намерена.

А я…В один момент от злости на сестру я хотела продать свою долю семье из ближнего зарубежья в количестве пяти человек. Но в последний момент передумала. Все же память о бабушке. Рана от ее потери еще не зажила, и я оказалась не готова.

***

Поначалу мне кажется, что история повторяется, что жених Риты таким образом снова выживает меня и мандаринку из квартиры, но…

– Я тебя вспоминал, девочка…– шепчет Гоша, пихая свой язык мне в ухо. – Ты мне еще три года назад понравилась…Яркая, сочная, вкусная…

Кажется, сейчас этот урод всерьез. Потому что его пальцы уже скользят по кромке моих трусиков.

Я ору ему в ладонь, но бесполезно. Меня никто не услышит. Я перепугана до смерти. Перед глазами стоит беззащитная дочка и плачет. Потому что я знаю, что не смогу пережить насилия. Даже ради нее.

В руках лопается стакан, осколки вонзаются в кожу. Адреналин шпарит по венам, я не чувствую боли. Но выход из ситуации приходит в голову внезапно…

Гоша присасывается к моей шее, сжимает ее пальцами. И не замечает моих движений. А я перехватываю дрожащими пальцами осколок покрепче и полощу им по его руке.

– С**а!!! – орет на всю квартиру так, что закладывает уши. Пока урод зажимает рану, я вырываюсь из захвата, отталкиваю его так, что он падает куда-то в сторону, и со всех ног несусь в комнату.

Меня трясет так, что зуб на зуб не попадает. Захлопываю дверь и медленно сползаю по ней вниз. Слезы катятся из глаз, я до крови прикусываю губу, чтобы не завыть и не испугать мандаринку.

Глава 9

Олеся

Я трясусь и прислушиваюсь к малейшим шорохам за дверью. Даже удивительно, что за мной никто не погнался и не долбится в дверь. Но я все равно не чувствую себя в безопасности. Жду, что в комнату начнут ломиться в любую секунду.

Я нахожу в шкафу старое полотенце и обматываю им ладонь. Надеюсь, заражения не будет, потому что в ванную я не пойду сейчас даже под страхом смертной казни.

Все, чем я могу обезопасить себя и ребенка – притянуть кресло к двери. Осторожно ступаю к кровати, поправляю одеялко на Анютке и целую ее в лобик, давясь слезами. Прижимаюсь к ней, вдыхаю детский запах и возвращаюсь в кресло. Забираюсь в него с ногами, стягиваю шаль бабулечки, накрываюсь ею. Сразу становится спокойнее и теплее. Как будто бабушка крепко прижимает меня к себе и морщинистыми руками поглаживает по плечу. Она всегда так делала, когда пыталась меня успокоить после очередного приснившегося кошмара.

Бабуль, как же мне тебя не хватает…Как же жаль, что Анечка не узнает, какая у нее была бы классная и лучшая прабабушка!..

Утираю слезы, которые душат меня, окольцовывают горло. Прикрываю глаза и пытаюсь хоть немного подремать. Силы мне еще пригодятся.