– Кто вдохновлял меня? Может быть, моею рукою водил Азат? Или другая неведомая сила? Я этого не знаю, Джен’исанд Рул, Странник-внутри-Меча… Да, Ганос Паран, ты стал новой независимой картой в Колоде Драконов. Возможно, это произошло по чистой случайности, а может, ты изначально появился на свет ради цели, которая известна только Азату. Ответ ты должен найти внутри себя. Понять, во имя чего твоя жизнь столь резко переменилась.

Капитан насмешливо вскинул брови:

– Значит, сие было предназначено свыше? Мне надлежит достичь некоей цели? Нет уж, уволь, Серебряная Лиса, исполнять предначертания – удел героев из баллад и легенд. Лично я больше не верю ни в какие высокие цели. Все это просто самообман. Ты возлагаешь на мои плечи непосильную задачу. Однако будешь сильно разочарована. И Азат – тоже.

– Паран, я говорю тебе лишь то, что знаю. Идет невидимая война. И нападению подвергаются не города и континенты, а магические Пути. Даже не притрагиваясь к картам, я ощущаю, как внутри Колоды Драконов все бурлит. Возможно, собирается армия и ты – один из ее солдат.

«Теперь я отчетливо слышу слова Рваной Снасти».

– Пойми, Серебряная Лиса, я уже достаточно повоевал на своем веку. Побывал во многих сражениях.

Глаза девочки блеснули.

– Кто знает, Ганос Паран, возможно, все твои сражения были частями одной великой войны.

– Но я не стратег вроде Дуджека Однорукого или Каладана Бруда, я не умею выстраивать планы кампаний. Меня… меня просто разрывает на части.

– Можешь не прятать от меня свою боль. Я вижу ее на твоем лице, и у меня сжимается сердце.

Паран отвернулся:

– Меня мучают кошмарные сны… Я постоянно вижу какого-то ребенка. Он где-то заблудился и громко кричит. А место, откуда доносятся его крики, похоже на громадную рану.

– И ты торопишься убежать прочь от ребенка.

– Да, – неохотно сознался Паран. – Я не могу слушать его душераздирающие крики.

– Любовь моя, но ты должен бежать не от ребенка, а к нему. Бегство ожесточит твое сердце.

«„Любовь моя“? Ну и ну! Неужели с помощью этих слов она пытается манипулировать мною?» – подумал капитан. А вслух спросил:

– А кто этот ребенок?

Серебряная Лиса пожала плечами:

– Понятия не имею. Может, жертва той незримой войны. – Она заставила себя улыбнуться. – Ты ведь уже прошел испытание на храбрость и не дрогнул.

– Испытание испытанию рознь, – возразил Паран.

– Но ты теперь – Странник-внутри-Меча. Твоя карта уже существует в Колоде.

– Мне плевать на Колоду Драконов.

– Ей на тебя тоже, – парировала Серебряная Лиса. – У тебя просто-напросто нет выбора…

– Сколько раз я уже это слышал! – раздраженно воскликнул Паран. – Спроси-ка у Опоннов, оправдались ли ожидания, которые они на меня возлагали. – Он вдруг дико расхохотался. – Да уж, небось братец с сестрицей горько пожалели, что вообще решили со мной связаться. Никудышный выбор – вот кто я. Словом, Рваная Снасть, тут явно какая-то ошибка!

Серебряная Лиса спокойно глядела на него, будто она была рассудительной взрослой женщиной, а капитан – капризным своевольным мальчишкой.

Внезапно гнев оставил Парана. Он взглянул туда, где стояли Мхиби, Скворец, Молоток и Быстрый Бен. Все четверо казались застывшими статуями.

При виде такого терпения и непоколебимой веры в него капитану захотелось крикнуть: «Да поймите же вы, наконец, что поставили не на того! Я – никудышный выбор, вы все ошибаетесь!»

– Я ничего не смыслю в Колоде Драконов, – буркнул он, стараясь не смотреть на девочку.

– Если у нас будет время, я тебя обучу. А если нет – сам научишься.

Паран прикрыл глаза. В животе вновь стали подниматься волны боли, но сдерживать их уже не хватало сил.

«Рваная Снасть сделала все, что смогла. Большего от нее и требовать нельзя. Ты получил желаемое, Скворец. Теперь она главенствует, а остальные подчиняются. Капитан Ганос Паран – дисциплинированный воин. Он выполнил приказ командора…»

Паран мысленно вернулся в кошмарный мир внутри Драгнипура, где сонмы плененных душ безостановочно тащили свой невообразимый груз. Он вспомнил дыру в днище повозки, откуда тянуло холодом пустоты и куда уходили цепи.

«Теперь я понял: повозка и есть тот самый портал, вход в Куральд Галейн – магический Путь Тьмы. Меч собирает души, чтобы залатать дыру, заделать брешь… А брешь настолько велика, что ей без конца требуются все новые и новые жертвы…»

Очередной приступ боли вынудил его застонать. Серебряная Лиса протянула руку и сочувственно коснулась его плеча.

Паран едва не отпрянул.

«Ох, ребята, зря вы на меня надеетесь. Боюсь, я здорово вас всех подведу…»

Глава пятая

Иссохший, встает он из праха

И мертвыми смотрит очами —

Бездонными ямами боли извечной.

Он служит магнитом:

Его притяженьем сбирается клан,

Из сна восстает, обретая забытую силу.

Пусть сгнило дотла его знамя,

Пусть трон – только груда костей

И призраки свиту его составляют…

Рог сбор протрубил,

И в предутренней мгле

Опять собирается войско

На битву, на битву…

Льда память

Им ярость в сраженье придаст.

Ириг Танн Делюза (р. 1091). Сказание о первом мече

Позади были два дня пути, семь лиг посреди нескончаемых туч пыли, а телаба госпожи Зависти выглядела так, словно бы ее только что достали из гардероба: ни пылинки, ни пятнышка. Ток-младший сорвал с лица задубевший платок и неторопливо скинул заплечный мешок. Раньше его угнетало зрелище бескрайней равнины, но после странствий по засыпанной пеплом вулканической пустыне однообразные травянистые просторы казались подарком судьбы.

Госпожа Зависть подошла и встала рядом.

– Ты думаешь, этот холм – подходящее место для ночлега? – осведомилась она. – Но оттуда мы будем видны как на ладони. Это не опасно? А вдруг здесь рыщут грабители?

– Грабители никогда не отличались особым умом, – ответил Ток. – Но даже самый безмозглый разбойник поостережется связываться с тремя сегулехами. И потом, на вершине холма всегда дует ветер, а значит, мы будем избавлены от докучливых комаров. Поверь мне: разбивать лагерь в низине – не лучшая затея.

– Я склоняюсь перед твоей мудростью, дозорный.

Ток огляделся по сторонам:

– Что-то не видать твоих четвероногих друзей.

– Да и твой костлявый спутник тоже куда-то запропастился. Думаешь, с ними могло что-то приключиться? – с некоторым беспокойством спросила женщина.

Ток в ответ лишь внимательно посмотрел на нее и промолчал. Госпожа Зависть передернула плечами и улыбнулась. Бывший вестовой Второй армии вновь повернулся к своей поклаже:

– Займусь-ка я шатрами.

– Я тебе еще вчера сказала, что для этого у меня есть сегулехи. Наше путешествие только началось. Мы с тобой попутчики, а тебя все время тянет занять положение слуги. Это что, излишняя скромность?

– А ты хочешь, чтобы я на закате вставал в величественную позу, подражая героям легенд?

– Не возражаю! – захлопала в ладоши госпожа Зависть.

– А я и не подозревал, что обязан развлекать тебя в пути.

– Ну вот, ты опять хочешь со мной поссориться. – Госпожа Зависть приблизилась к Току и коснулась его плеча своей почти невесомой рукой. – Прошу тебя, не сердись. Разве я могу поговорить о чем-нибудь интересном со своими слугами? Да и твой дружок Тлен не располагает к общению. Как взгляну на него, аж кровь в жилах стынет. Правда, мои милые зверюшки – почти само совершенство: внимательно слушают и никогда не перебивают. Но мне иногда хочется настоящей беседы, живой и умной. Пойми, Ток, в нынешнем путешествии нам не обойтись друг без друга. Так давай же найдем общий язык.

Ток-младший вперился своим единственным глазом в свернутые шатры. Он чувствовал, что Зависть ждет от него ответа.

– Прости, госпожа, но я едва ли гожусь для остроумной беседы. Я – солдат, и не более того.

«Да еще и вдобавок покрытый уродливыми боевыми шрамами: любой, кто посмотрит на меня, в ужасе отшатнется», – мысленно добавил он.

– В тебе говорит вовсе не скромность, а стремление обмануть меня, Ток. – Слова эти были произнесены с заметным оттенком недовольства. – Ты получил образование, гораздо более широкое и разностороннее, чем требуется тому, кто избрал карьеру солдата. Я слышала твои разговоры с т’лан имассом. С ним ты почему-то не пытаешься выставить себя исполнительным тупицей. Тогда откуда вдруг эта внезапная робость? Тебя что-то во мне пугает?

Ее рука по-прежнему лежала на его плече.

– Ты – колдунья. Я это сразу понял. А от магии мне всегда становится худо.

Госпожа Зависть убрала руку.

– Ясно… Хотя на самом деле я ничего не понимаю. Твой т’лан имасс пропитан такой колдовской силой, какой уже очень и очень давно не было в нашем мире. Вот так-то, мой дорогой Ток-младший. Один только меч его чего стоит. Это древнее кремневое оружие невозможно ни сломать, ни даже затупить. Меч Тлена пробивает и видимые, и магические преграды без всякого труда, словно это куски тонкого пергамента. Никакой магический Путь не устоит перед его натиском. Когда меч находится в руках т’лан имасса, я предрекаю поражение любому, кто отважится на поединок. Но и без оружия этот древний воин впечатляет. Он непобедим. Скажу больше: даже среди т’лан имассов Тлен занимает особое положение. Не описать словами, какой силой – и чародейской, и телесной – наделен твой спутник. Но вот только тебе почему-то не становится худо от его присутствия. Во всяком случае, я ничего такого не замечала.

– О какой силе ты говоришь? – резко возразил Ток. – Этот т’лан имасс – кожа да кости. Как можно сравнивать! К тому же он не кокетничает со мной и не обжигает язвительными улыбками. С ним я не ощущаю своей увечности и не вспоминаю с болью в сердце, что когда-то мое лицо не отталкивало людей, а притягивало их взгляды.

– Но я ведь не смеюсь над твоими шрамами, – тихо сказала госпожа Зависть.

Ток оглянулся на троих застывших сегулехов.

«И угораздило же меня забыть о вас. Ну что, небось потешаетесь надо мной, скрываясь за щитами своих масок?»

– Прости, госпожа, – торопливо пробормотал Ток. – Я сгоряча наговорил лишнего.

– И все равно продолжаешь цепляться за свои слова. Ну что ж, чувствую, мне придется принять вызов.

– Вызов?

– Да, – улыбнулась госпожа Зависть. – Ты не веришь в искренность моей симпатии. Попытаюсь тебя убедить.

– Но, госпожа…

– А ты, стараясь оттолкнуть меня, вскоре поймешь, что сделать это не так-то легко.

– Но для чего тебе это вообще нужно?

«Хочешь сломать все мои линии обороны… ради собственного развлечения?»

Ее глаза вспыхнули, и Ток понял, что не ошибся в своих предположениях. Ему стало противно. Боль вошла в него, словно холодное железо.

Бывший вестовой Второй армии принялся молча разворачивать шатры.

Вернулись Гарат и Баалджаг, начали крутиться вокруг хозяйки. Вскоре среди охристой травы закружился столб пыли. Из него появился Тлен, который нес на плечах тушу вилорогой антилопы. Остановившись рядом с Током, т’лан имасс опустил добычу.

На мертвом животном не было ни царапинки.

«Должно быть, напугал ее до смерти», – подумал малазанец.

– Замечательно! – воскликнула госпожа Зависть. – Сегодня у нас будет ужин не хуже, чем в знатных домах! – Она повернулась к слугам. – Сену, разделай тушу.

«Похоже, у него большой опыт по этой части».

– А чем бы мне занять вас двоих? – продолжала госпожа, рассуждая вслух. – Терпеть не могу праздность. Ты, Мок, поставь мне купальню вон на том холме. О воде и благовониях не беспокойся – это я возьму на себя. А ты, Туруль, достань мои гребни и вечерние одеяния.

Ток поймал на себе вопросительный взгляд т’лан имасса и улыбнулся.

– Мы можем заняться изготовлением стрел, – сказал ему древний воин.

– Я готов, дай только сперва с шатрами разберусь.

– Хорошо. А я пока принесу материал, погляжу, что у нас есть. Перво-наперво мы должны обзавестись инструментами.