– Владыка знает, что, выйди Дорго из милости, мы съедим его быстрее, чем утренняя роса исчезает под солнцем. Нет, Дорго, конечно, весьма могуществен, но положение его крайне шаткое. Временщик, выскочка, одним словом. Пока существует имперский совет, он никогда не сможет обрести реальную власть.

Собеседники остановились возле великолепного музыкального фонтана, исполняющего легкую переливчатую мелодию. Солнечный свет, проходя через цветные витражи на крыше зала, окрашивал струи воды во все цвета радуги, что создавало удивительную атмосферу радости и беззаботного веселья. Ронко вытянул руку и провел ладонью по водной глади, словно проверяя, взаправду это или всего лишь чудесная иллюзия.

– Я думал, он поддержит Форзи, – Уни был полностью захвачен сплетнями о дворцовых интригах и не заметил, что Ронко, похоже, уже слегка утомлен его вопросами. – Вы его буквально стерли в порошок с этим документом! Будет знать теперь, как брать чужое.

– Ох, ну ты и развоевался… А с документом? Да ерунда все это на самом деле. Дорго никогда прямо не выступал против посольства. Он слишком хитер для этого и мгновенно считывает настроение императора. Меня больше удивил Тамето. Сколько его помню еще по войне с торгами, он признает только политику большой дубины! Эти вириланы, похоже, чем-то очень впечатлили его, и не только пробитым панцирем. Мда. Ну ладно, Уни, меня ждут еще кое-какие дела. Да и твоя безработная жизнь, похоже, завершилась раньше, чем ты мог себе представить. Дорго, может быть, и мутный тип, но свое дело знает. Думаю, в ближайшее время тебя известят о необходимости предстать пред светлые очи главы новоиспеченной дипломатической миссии.

– Огромное вам спасибо, энель Ронко. Если бы не ваша милость, меня… меня вообще бы сейчас не было. Не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить вас за доброту…

– Да брось ты. И уясни хорошенько – никогда не преклоняйся перед человеком, если ваши отношения носят характер взаимной выгоды. А ты помог мне гораздо больше, чем можешь себе представить. Впрочем, не стоит тебе сейчас забивать голову – впечатлений и так было через край.

– Позвольте еще спросить вас, напоследок, – и Уни неожиданно сам для себя по-детски всплеснул руками. – А кто был тот четвертый мужчина? Он ведь тоже наш, то есть, простите, ваш союзник?

Во вздохе Ронко одновременно можно было прочитать умиление и легкую усмешку:

– Ну знаешь, Уни, тут ты превзошел даже самого себя! Я, конечно, понимаю, что скромные служители архивной мудрости редко держат в руках золотые монеты, но не узнать Владыку нашего, Солнцеподобного властелина Герандийской империи Кергения – это уже слишком!

После этих слов Уни смог только широко раскрыть рот и уставиться на Ронко с мольбой о милосердии в жалобных голубых глазах.

– Простите, как же я мог… Я даже не смел подумать, что удостоюсь столь великой чести…

– Ерунда! Все эти пышные ритуалы для развлечения толпы и воспитания знати, чтобы места своего не забывали. По-настоящему важные государственные решения всегда принимаются в ходе свободного обсуждения, где каждый имеет право голоса и возможность отстаивать свою точку зрения даже перед самим императором. А наш совет – это одна большая семья, где все давно друг друга знают, ссорятся, мирятся, интригуют, но все равно упорно продолжают трудиться на благо державы. Если бы я предупредил заранее, перед кем тебе предстоит держать ответ, то, клянусь Светилом, все пошло бы насмарку. Ты бы так разволновался, что просто утратил бы дар речи! Ну да ладно, дело сделано. Иди домой, отсыпайся. Надеюсь, сегодня ты все-таки уяснил, что и абстрактные знания могут быть крайне полезными в этом мире. Да, и не пей больше так много вина! Как носитель государственных секретов ты отныне будешь держать ответ за каждое сказанное тобой слово, – и Ронко, весело помахав рукой, беззаботно скрылся между колоннами.

«Мда, – подумал Уни. – Всего один день прошел, а так оглянешься – на полжизни ощущений хватило. Ну что же, пойду обрадую матушку. В кой-то веки у нее есть повод мною гордиться!»

Глава 5. Необходимые формальности

Если Уни по итогам прошедшего совета считал себя счастливее всех, то здесь он явно ошибался. Лицизий Дорго возвращался к себе в «Кипарисовый рай» в гораздо более приподнятом настроении. По большому счету, ощущение развивающихся в полном соответствии с изначальным замыслом событий было одним из немногих реальных удовольствий, которые он умел получать. Буквально ворвавшись на своей отделанной бархатом колеснице в ворота виллы, он без посторонней помощи и с удивительной прытью вывалил свое тучное тело наружу и без промедления понес его вглубь сада.

– Уже прибыл? – в веселом возбуждении бросил он Жосло, своему управляющему.

– Дожидается ваше почтение в Голубой беседке, – вкрадчиво ответил тот.

– Недоволен сильно?

Жосло невозмутимо пожал плечами.

– А разве варвар наделен правом выражать недовольство ясновельможным господином?

– Правильный ответ, – одобрительно прогудел Дорго и, воспарив еще больше, устремился навстречу очередному посетителю.

Голубая беседка получила свое название по двум причинам. Во-первых, вокруг нее, благодаря умелым рукам садовника, цвело немалое количество растений, имеющих голубой или приближенный к нему цвет, как то: голубая жемчужина, бессмертник, бронзовая красавица и вербена. Через месяц в эту компанию должны были также влиться падуб и васильки, однако пока что они лишь ждали своего часа. Во-вторых, стены самой беседки были выложены мелкой голубой мозаикой с изображением волн, лодок, рыбаков и прочих милых сердцу каждого заботящегося о народе чиновника картин из жизни простых людей, кормящихся благами Великой реки. Утонченные улиньцы часто вздыхали о том, что герандийские архитекторы грубо извратили саму идею беседки как легкого, почти невесомого сооружения, призванного оттенить сугубо призрачные границы между миром человека и его природным окружением. Бедняги, они до сих пор так и не поняли, что у имперского стиля свои законы – солидность и монументальность должно приобретать все, чего он только соизволил коснуться.

Протиснувшись вглубь беседки сквозь синие резные дверки, Дорго по-хозяйски стал озираться, ища долгожданного гостя. Но и уютный диванчик, и оба маленьких стульчика рядом с низеньким столиком для легкой трапезы были пусты, как остались нетронутыми вино и маленькие орешки в застывшем сиропе, изготовленные в качестве сладкой компенсации за долгое ожидание. Дорго от удивления хотел было уже разразиться проклятиями, как неожиданно почувствовал странный холод где-то глубоко в прожилках. Последний раз такое ощущение посещало его лет десять назад, за мгновение до страшного удара кинжалом в ходе очередной драки в портовом квартале. Медленно, словно его ударили и в этот раз, он развернул грузное тело. Сбоку от двери, в тени, на низком табурете сидел завернувшийся в коричневый плащ человек. Его взглядом можно было бы спокойно забить гвоздь в бревно толщиной в руку, и тот бы еще легко вышел с обратной стороны.

– Г-господин посол? – Дорго вдруг понял, что самым примитивным образом теряет самообладание и фактически не способен успешно противостоять тому безмолвному давлению, которое волнами исходит от гостя. – Что же вы… здесь-то вдруг сели?

Выражение лица чужеземца не изменилось ни на секунду. Он напоминал статую какого-то из древних богов Серегада, воинственного и жестокого, разве что скульптор-экспериментатор выкрасил физиономию в медно-коричневый цвет. Большой нос, выгнутый, как у хищной птицы, смотрелся весьма симметрично на гладко выбритом лице с мощными челюстями и упрямым, волевым подбородком. Когда гость выпрямился во весь рост, оказалось, что он чуть выше Дорго, который во дворце слыл великаном.

– Так удобней убить вошедшего, – равнодушно подал голос посол.

Дорго вздрогнул – он вдруг ощутил, будто кто-то в кованых сапогах прошелся у него под черепной коробкой.

– Но мне показалось, что мы встречаемся как раз для другого – чтобы избежать убийств! Прошу, здесь вам будет удобнее, – и Дорго изогнулся в сторону диванчика и столика с яствами.

«Интересно, рискнет ли он сесть на такую хрупкую с виду мебель, – подумал он. – Если замешкается, то смогу отыграть потерянные очки».

Но гость не заставил себя ждать и невозмутимо принял приглашение. Естественным образом стремившийся свеситься вниз длинный плащ беспомощно обмякал на его мощных, округлых плечах, почти на треть не дотягивая снизу до своей обычной длины. Посол выбрал диван, а Дорго не рискнул потеснить гостя со своего любимого места и с трудом уместил себя на одном из стульчиков, придвинув его к противоположной стороне стола.

– Я еще раз приношу свои извинения. Заседание совета затянулось, и я не смог принять вас во дворце, как было обещано. Но это ничего, многие важные дела я предпочитаю решать именно здесь. Вас же свободно провели во внутренние покои императора, и вы, таким образом, смогли убедиться, что степень моего влияния… – Дорго наткнулся на стену отчуждения в ореховых глазах собеседника и осознал, что все эти объяснения тут совершенно ни к месту. – Ну, с этим ясно, перейдем к делам. Мне донесли, что вы представляете хозяина дома Ягуара и имеете все необходимые полномочия для ведения переговоров. Я вынужден задать чисто формальный вопрос, есть ли…

Гость едва уловимо провел рукой над столом, и на нем возник оранжево-черный округлый предмет с хищными проблесками драгоценных камней. Дорго осторожно взял его в руки и повертел перед глазами:

– Личная печать Аринцитека, Свирепого Ягуара, владыки могущественнейшего из домов аринцилов. – Дорго уважительно выпятил вперед нижнюю губу. – Да, приходилось мне видеть ее оттиск на одном договоре. Солидно, солидно. Ну что же, – и он пододвинул перстень обратно к гостю, – будем считать, что с формальностями улажено, уважаемый посол. К слову, как мне следует произносить ваше имя и титул?

– Господин Ягуар, – весомо подчеркнул гость.

– А-а-а… Хм. Ну, хорошо. Может быть, так даже лучше. Я, как вам, разумеется, известно, Лицизий Дорго. Член императорского совета, блюститель воли Великого владыки в огромном множестве государственных вопросов, включая и заморские дела. Ни один внешний договор империи не может быть подписан без моего участия. Так что вы со своей просьбой пришли по адресу, уважаемый господин Ягуар.

– Просят – о пощаде! – и посол глянул на Дорго так, что тот невольно отпрянул в сторону. – Желаете продолжения разговора – говорите со мной достойно!

– Д-даа? Ну простите, мне передали, что…

– Империя хочет мира?

– А вы что, желаете назвать свою цену?

– Она вас устроит.

– Господин Ягуар привез нам мир. Но с чего это я должен ему верить?

– У вас нет иного выхода. Четыре дома аринцилов борются за власть. Глава дома Змея Серпинцитль слишком молод и слаб, его можно не принимать в расчет. Правитель дома Крокодила мудр, но увяз в войнах с Мустобримом и не может поднять головы. Кучинкапак из дома Орла храбр и жесток. Воины охотно идут за таким, ибо это – честь. Чтобы собрать аринцилов под своей рукой, он поведет их против общего врага. Этим врагом может быть только империя.

– Складно. Я наслышан о Кучинкапаке. И впрямь безумец полный. Но где гарантии, что Аринцитек будет лучше? И что он сможет одолеть такого опасного противника?

– Аринцитек способен говорить с империей. Доказательство – то, что я здесь. Кучинкапак умеет разговаривать лишь на языке меча. И понимает он только силу. Если у империи достаточно силы, чтобы сломать крылья Орлу, тогда нам нечего больше обсуждать.

– У империи достаточно силы. Но мы не считаем нужным тратить ее впустую. У вас есть что конкретно предложить взамен?

– Вы вступили в контакт с вириланами. Проведите меня к ним. Когда я вернусь, Аринцитек станет вождем всех аринцилов, а империя обретет спокойствие.