При виде истинного облика Виктора, который он так тщательно скрывал все это время, Рогнеда резко замолкла. Желваки заходили на ее острых скулах, рот исказился в кривой ухмылке. Вот оно, о чем твердили мавки, – гнилая сущность вырывалась наружу, а значит, утаивать свою природу Рогнеде тоже больше не было смысла. Если сначала она сомневалась и хотела отделаться лишь запугиванием, то теперь желала расправиться со злодеем, как и со всеми остальными, кто обижал беззащитных.

– Позвонил, говоришь? – Рогнеда подошла ближе. – Когда же ты успел? Что-то я не слышала, чтобы ты разговаривал. Или ты их силой мысли призвал? А может, ты нагло врешь, выгораживая свою трусливую натуру? – Шаг влево, предупреждая движения мужчины. – Спасателей вызвал? Штрафа теперь боишься? – Синхронный выпад вправо. – Разве мать с отцом не говорили тебе, что врать – плохо? Или ты позабыл все? Только брюзжать и других обвинять можешь? Что же ты за человек такой? Хотя я знаю, кто ты. – Ее губы растянулись в оскале, шепча: – Охотник.

Страх и раздражение поднимались в груди Виктора от брошенных обвинений – свидание приняло совершенно мерзкий характер. Как Рогнеда догадалась, кто он на самом деле – его уже не волновало. Сейчас гораздо важнее было другое – пора прекращать эту встречу и навсегда отделаться от неприятной особы. Они слишком задержались в лесу, и нужно было возвращаться, но девушка даже не думала уходить.

– Поедем домой? – наконец выдавил Виктор, силясь успокоиться.

Рогнеда молчала, пытаясь совладать с эмоциями. В памяти вновь всплыли образы прошлого, когда она, как загнанный зверек, просила помощи у лешего среди бурелома. Надежда тогда покинула ее, и в сердце царило отчаяние, толкнувшее на безрассудный шаг: предложить свою душу темным силам, только бы выжить; отмстить каждому, кто измывался над слабыми; стать сильнее, чтобы защищать невинных. И леший услышал, внял сбивчивым молитвам и наградил девицу природой хищника, подарив облик исполинского серого волка. Тогда-то она и обратилась впервые. Выпрыгнув в своем новом теле, Рогнеда напала на поганого соседа-душегуба и его друзей и покалечила их, оставляя глубокие шрамы и увечья. Она до сих пор ясно помнила, как они уползали прочь, пронзительно крича от боли. Торжество от собственного могущества пьянило голову и вселяло чувство превосходства над всеми.

– Извини, – проговорил Виктор, громко вздохнув и все еще надеясь расстаться мирно. – Я виноват, признаю, но прошу – давай уедем отсюда. Уже темно и холодно, а назад дорога долгая.

Рогнеда вдруг обернулась, посмотрела на появившуюся луну и слегка улыбнулась.

– Пожалуйста, сядь в машину, – уговаривал Витя. У него возникло непреодолимое желание бросить девушку тут, но он сдерживался из последних сил.

Рогнеда запрокинула голову и дико захохотала на всю округу. Природа вторила ей: ветер погнал листву, деревья гнулись под его натиском, вновь раздался волчий вой – мавки старались на славу, устраивая достойное представление. Стая птиц вдруг взмыла с деревьев и принялась кружить над поляной, предвещая беду. Взглянув на них, Рогнеда поняла, что больше нет сил сдерживать внутреннего зверя. Пора.

Предчувствуя дурное, Виктор схватился за дверцу машины, но Рогнеда резко метнулась вперед, сбив его с ног. Ошарашенный ее силой мужчина отполз подальше и вскочил.

– Прости, что обидел тебя, – он поднял ладони, ища примирения. – Прошу, давай поговорим спокойно. Уверен, что произошло недоразумение и мы можем прийти к компромиссу. Чего ты хочешь? Денег? Давай договоримся.

Но Рогнеда не желала слушать: ее глаза отливали безумным светом, руки дергались как у куклы, пока девушка наступала все ближе. Виктор попятился, но предательская кочка резко выросла под ступней, заставляя его упасть. Он сморщился от пронзительной боли в затылке и вдруг замер, глядя на Рогнеду.

Она встала перед ним и закричала. Рогнеда обращалась в громадного волка, готового защищать слабых от сильных любой ценой. Дрожа от страха, Виктор смотрел на противоестественные преображения: одежда разрывалась, руки и ноги превращались в мощные лапы хищника, а шелковистые волосы сменились густой серебристой шерстью.

За один миг из миниатюрной девушки она превратилась в Серого волка, скалящегося в ночи.

При виде леденящего душу оборотня мужчина рванул вперед – ему всего лишь надо добраться до машины и уехать. Сердце колотилось как бешеное, перед глазами все плыло, тело словно совсем перестало слушаться. Реальность стремительно ускользала из-под ног. Каждый вздох обжигал, голова кружилась. Ему надо гнать отсюда прочь, подальше от чудовищных обитателей этого леса и монстра, приближающегося в ночи.

Едва владея собой, Виктор бросился наискось, но Рогнеда оказалась проворнее. В один прыжок она сократила расстояние и обнажила клыки, нависая над отчаянно хватающим воздух охотником.

Дом Рогнеды, Сумрачный лес, Навь

Тонкое покрывало тумана вновь расстилалось по земле, обволакивая округу густой и липкой завесой. Обычно спокойная и холодная Смородинка сейчас стремилась бурным потоком вдаль. Утренняя тишина звенела в воздухе: ни одного призрака или упыря не слонялось вокруг.

Даже истинные волколаки, которые никогда не упускали возможности подшутить над происхождением, не досаждали Рогнеде. Они также обитали на берегу Смородинки, но держались стаей, гордясь тем, что являлись или потомственными оборотнями, или великими колдунами, которым открылось мастерство перевоплощения. Были среди них и воины, одолевшие волка в схватке: тогда поверженный зверь отдавал свое обличье победителю.

Рогнеда же не могла похвастаться такими успехами, ведь стала волком, продав душу. Поэтому-то стая никогда не упускала случая поиздеваться и высмеять одиночку. Однако Рогнеда не придавала этому никакого значения, гордясь тем, что, в отличие от них, помогала беззащитным и спасала жизни животных.

Оборотень сидела на поросшем мхом камне и стирала грязную одежду в темных водах реки Смородинки, не отмечая ее чудом потеплевших вод. Лицо Серой было опухшим, а под глазами пролегли синяки – так и не смогла уснуть. Остатки ночи провела, заметая в Яви следы «прогулки», а затем, вернувшись домой, принялась отмываться то в облике зверя, то в человеческом теле. Только стены ее избушки были свидетелями всех слез.

– Ну? Как все прошло?

Тихие шаги Забавы волчица различила сразу, но общаться с кем-либо не хотела – гадкое чувство отравляло изнутри, лишая сил.

– Ты же не обиделась на меня? – обеспокоенно спросила мавка. – Мы хорошее дело совершили, теперь на еще одного вредителя меньше.

– Скверно это все, – процедила Рогнеда сквозь зубы. – Не люблю я так проблемы решать. Каждый раз потом мучаюсь кошмарами.

В отличие от многих обитателей царства мертвых Серая сумела сохранить способность спать и есть. Остальные же могли спокойно обходиться без примитивных потребностей.

– Бу-бу, а говорила, что отважной защитницей станешь, – буркнула Забава и тут же подпрыгнула при виде волчьего оскала. За столько лет так и не привыкла к «фокусам» оборотня.

– Вот именно: защитницей, а не убийцей! – рявкнула Рогнеда. – А для тебя это словно одно и то же! Конечно, легко рассуждать, когда последние двести лет сидишь и только плетешь веночки, пока верный волчок Рогни разделывается с неугодными. И не смей мне сейчас вещать про долг – точно сорвусь!

– Тише, тише, не кусайся. – Мавка примирительно подняла руки и поспешно вытащила из кармана сарафана ягоды, протягивая их оборотню, но та лишь фыркнула, отказываясь. – Ты что, действительно убила его? – прошептала Забава, виновато пряча взгляд.

Она прекрасно помнила завет Рогнеды: не соваться к ней во время охоты, а сидеть тихо и мирно в укромном месте, помогая оттуда строить иллюзии. Оборотень всегда переживала, что разум может покинуть ее в любой момент, и она сорвется, превращаясь в безжалостную убийцу. По этой причине Забава не знала ничего про то, что произошло на поляне перед ее родным бором.

– Зачем спрашиваешь? Боишься, что его призрак мстить придет? Или муки совести унять желаешь? Ты-то оказалась не при делах: всегда милая и невинная девчушка с очаровательной улыбкой. Вот только ты способна глотку разорвать не хуже меня, но вечно строишь из себя эталон добродетели. Конечно, ручки пачкать никто не любит, – причитала Рогнеда, злясь больше всего на себя.

Забава не ответила, лишь пристроилась рядом и стала помогать выжимать мокрые вещи, избегая смотреть на едва сдерживающую слезы подругу.

Рогнеда ненавидела свою хищную ипостась с давних пор. Поначалу сильное тело зверя вселяло могущество, и все враги казались ничтожествами. После расправы над соседом и его дружками, которые навсегда остались калеками, Рогнеда вернулась домой и продолжила жить как ни в чем не бывало. Однако с каждым днем все больше понимала: теперь ей нет места среди обычных людей. Сосед и его прихвостни хоть и боялись ее, все же бросали косые взгляды и перешептывались с остальными жителями, натравливая их на Серую. Вся округа вскоре не чуралась досаждать Рогнеде: ломали забор и плодоносные деревья, воровали с огорода, а однажды и вовсе удумали спалить сенник.

Тогда-то она и решилась уйти в дремучий лес, где целый век прожила под защитой лешего. По его приказу многие охотники слегли от когтей девицы-оборотня, но каждая отнятая жизнь зияла глубокой раной на сердце Рогнеды. Она возненавидела саму себя за жестокость, однако дороги назад не было – душа ее теперь принадлежала Нави.

Окончательный переход в мир темных сил состоялся, когда волчице минуло сто одиннадцать лет. Морана приняла Рогнеду и велела ей, как и многим другим, защищать границы Сумрачного леса, откуда никто не возвращался живым. На желание оборотня оберегать земли в Яви богиня прикрыла глаза: возможно, не одобряла, но и отговаривать не стала.

Благодаря разрешению верховного лешего Сумрачного леса – Дубровца – Рогнеда соорудила на берегу Смородинки маленькую избушку, в которую часто заглядывали души почивших животных и мавки. Остальные существа держались от оборотня подальше – она казалась им слишком резвой и неуместной в их царстве мрака.

Мавки часто наводили Рогнеду на разоренную местность и браконьеров. С ними-то и приходилось разбираться порой самыми жесткими методами, но иного выбора не было: долг обязывал защищать. Так и вышло с землями Сосновца, хозяина того леса, где вчера Рогнеда желала разделаться с охотником, но не пришлось: сердце мужчины не выдержало ужасного облика оборотня, и Виктор скончался на месте.

– Сам он почил, я не испачкала руки, на этом хоть спасибо, – наконец прошипела Рогнеда. – Только все равно скверно, знаешь ли.

Она корила себя за слабость и нежелание быть жестокой, но поделать ничего не могла. Видя переживания подруги, Забава чуть приобняла ее за плечи и хотела утешить, как вдруг раздался оглушительный рев, затрещала земля, а вода в реке пошла паром, заставляя девушек отпрыгнуть.

– Не к добру это, – жалобно прошептала мавка, юркнув за спину Рогнеды.

Последняя перевела взгляд на запад и вдохнула полной грудью. В легкие тут же забрался запах костра и жженой травы. Только сейчас Рогнеда обратила внимание на давящую тишину и ощутила повисшую в воздухе тревогу. Приглядевшись, она заметила, что вдалеке тянулся ввысь изогнутый столб сизого дыма, но пламени видно не было. Плохое предчувствие больно кольнуло грудь – нужно проверить, что еще случилось прошлой ночью.

– Возвращайся к себе, Забава. – Рогнеда решительно встала, натягивая любимый плащ. – Я разберусь.

– Удачи, – пожелала мавка и убежала, сверкая босыми ступнями.

Проследив за исчезающей меж кустов Забавой, Рогнеда развернулась и поспешила к горам Отшельницам, откуда исходил едкий запах. С каждым шагом дышать становилось труднее, а земля все больше скрывалась под слоем пепла. Все это означало только одно – Змей Горыныч в гневе.

Змей Горыныч

«Мост Калинов всю жизнь охраняй, речку Смородинку от чужаков оберегай. Чтоб не было больше напрасных жертв, чтоб не было больше подобных тебе».

Наказ Змею Горынычу от богини Мораны

Незадолго до этого, дом Кирилла,