Ее обдал жар и влага домовой вентиляции, от этого смрада тошнило. Рука нащупала приваренную к стенке лестницу, и Кира, стараясь не упасть в обморок от вони, полезла вверх. Она не помнила, как нашла шахту, ведущую в архив. Через двадцать минут, а может, больше, она сбилась со счета, долезла до другой площадки. Она осторожно ползла вперед, пытаясь в кромешной тьме не упасть в шахту другого дома, часто меняя направления. А потом она услышала, как кто-то ходит сверху, и двинулась на звук. Так она нашла меня.

Это вся история. И как жизнь человека может уместиться на паре страниц? Мне кажется, что моя жизнь заняла бы еще меньше, мне трудно судить о себе. Вечером я прочту это Кире, она очень просила. Если она захочет, то сможет все вычеркнуть, вырвать эти страницы, может, так и честнее будет.

Честность? И я смею говорить о честности? Все, звенит первый сигнал к побудке. Скоро придет Кира, я ей оставил весь вечерний паек, ей надо больше есть, я вижу, как она поправляется, как затягиваются ее раны.

Да, чуть не забыл. Я писал ее историю и только сейчас стал видеть ее шрамы, гноящийся укус на плече, истерзанную спину. Я ее видел до этого другой, совершенной, и хочу видеть такой, и чтобы она видела себя такой, забыла все. Нет, это нельзя забыть… но можно об этом не вспоминать. Я сейчас смотрю на ее новый портрет, я нарисовал ее после нашего похода на смотровую вышку, она здесь счастливая. Ей очень нравится этот рисунок, она говорит, что хочет быть такой же, как я ее нарисовал.

1-й месяц 253 года, день 35.

Сегодня был в молельном доме. На удивление там было очень много начальства из нашего департамента, весь зал был в подобострастных красных погонах и несколько желтых погон у стен. Я, как всегда, стоял слева от входа, прилежно выполняя все положенные обрядовые движения, за много лет я довел свои действия до автоматизма, самому себе я кажусь роботом. Странно, что еще никому не пришло в голову поставить вместо себя робота, хорошо бы смотрелось.

Пока все и я в том числе усердно молились, моя голова была занята совсем неподобающими для этого места мыслями. Я думал, откуда у нас вся техника, машины, терминалы, сервера? Я не знал ни одного производства на нашей планете, получалось, что это был дар наших богов, и жрецы не врали? Предположим, что это так и есть, но почему тогда эта божественная техника ломалась? Я знаю это точно, потому, что девятый занимался ремонтом части машин. Раз в год, обычно летом, они получали новый дар от богов в виде ящиков с деталями, блоками. Надо бы разузнать побольше у девятого, я не верю, что боги сами знали, что нам нужно, слишком мелкая задача, а главное – они посещали нас один раз в год, может, и больше, но один раз в год точно.

Обдумывая это все и представляя перед собой роботов в красных погонах, я, видимо, достиг вершины необходимого религиозного экстаза, потому, что жрец подошел ко мне и вывел на центр молельного зала. Он что-то говорил про прилежность служения богам, я не вслушивался, изображая из себя примерную покорность и смотря в пол. Я боялся, что если подниму глаза на собравшихся, то меня разберет дикий хохот. Я рассказал об этом Кире, она смеялась вместе со мной, особенно, когда изображал лицом серьезные лица начальников, внимающих словам оракула.

После этой речи мне доверили закончить мессу, я подошел к алтарю и нажал на почерневшую от времени массивную кнопку. Через мгновение загремела музыка, напоминавшая оглушительный рев, нарастающий с каждой секундой. От этого гимна всегда закладывало уши, и домой я возвращался оглушенный, не слыша ничего рядом с собой. Они называли это «слово божье». От этого слова у меня вылетали все мысли из головы.

Кира не ходила в молельный дом для РОНов, им разрешалось пропускать еженедельные службы, но там всегда было много народа. РОНы добровольно шли на службы, подобная истовость в вере была свойственна РОНам, мне кажется, что их этому учили в профучилище, в ОДУРе такого не было, там вдалбливали веру, но дети в большинстве своем упорствовали. Кира брала на время службы ночные дежурства, и до утра она вместе с детьми придумывала сказки. Я один раз встречал ее с группой ребят, было видно, как они ее любят, называя Кирой. Она мне рассказывала, что для каждого они придумали собственное имя. Надеюсь, что об этом не узнают в департаменте.

Завтра меня вызвали на комиссию, будут разбирать мое поведение. Кто-то донес, что я живу с РОНом и часто с ними общаюсь. Я об этом не сказал Кире, она сидит рядом и улыбается, рассказывая о своих детях, я не хочу беспокоить ее.

1-й месяц 253 года, день 36.

Сегодня была комиссия. Даже не знаю, должен ли я радоваться. В следующем месяце меня должны повысить, дать оранжевые погоны. Я стоял перед ними и старался не выдать лицом своего отчаяния, пожалуй, мне это удалось.

Что означает новый чин? Больший доход, новая квартира, у меня будет свой санузел, что-то еще, я не все запомнил. Мне этого ничего не надо, я чувствую, как мой крохотный мир, в котором живу я и Кира, рушится, и я не могу с этим ничего поделать. Я паникую, не знаю, как сказать об этом Кире, она сейчас спит. Но как мне объяснить ей, что она должна уйти, кто-то донес на нас, в этом нет ничего удивительного, но КИРу с оранжевыми погонами нельзя было иметь отношения с РОНами, категорически запрещалось.

С другой стороны, у Киры есть работа, которая ей нравится, она любит своих детей. Мы будем видеться редко, очень редко, но она будет нормально жить. Есть еще одно обстоятельство. Я должен выполнить план. План, от этого слова меня выворачивает, мне стыдно смотреть на себя в зеркало, стыдно смотреть Кире в глаза.

Так вот, план – я должен выполнить план по выявлению неблагонадежных граждан, составить на них доказательную базу, чтобы не было ни у кого сомнений, что они заслужили наказание. Я никогда этим не занимался, всегда отказываясь, но теперь не имею права. Как сказали мне на комиссии, за меня просят высокие КИРы и я получил хорошую характеристику из религиозного центра контроля духовности. Я несколько раз просмотрел этот список, большинство из этих РОНов я не знаю, может, они и что-то сделали, я не буду приписывать им преступления, я их за руку не ловил, а если бы они что-то и сделали, то, скорее всего, точно бы никому не сказал. Но есть еще одно главное но – в этом списке был девятый, мой друг.

Я решил, все, я решил. Скоро рассвет, я утром все объясню Кире, у нас будет время до третьей побудки, ей надо сегодня же подать заявку на комнату и переехать. Я откажусь от чина, меня разжалуют, может, даже в РОНа, я не против.

Я подготовил для Киры список тех, кого я должен отправить умирать на рудник, пусть она передаст его девятому, я знаю, что РОНы общаются друг с другом, КИРы слишком подозрительны. Я пишу коды людей и думаю, что меня тоже могут внести в этот список. Я тогда поступлю также, как и восьмой – пойду и сожгу молельный дом. У восьмого это не вышло, а я знаю, как нужно делать, я все продумал. Свой дневник я отдам Кире, они обыщут мою комнату, да и на рудник мне вряд ли разрешат его взять. Она умеет писать. Неуверенно, но теперь она будет его писать, я уверен, она не откажется.

Я сижу на полу и смотрю на нее спящую, она держит меня за руку всю ночь, как ребенок, а я плачу, сам не знаю почему, наверное, это она меня научила, а может, из гордости за свою ученицу, она впитала в себя все, чему я ее успел научить.

1-й месяц 253 года, день 40.

Меня зовут Кира. 13 просил вести дневник. Я не знаю, что писать. Я обещала и опишу, что было.

3 дня назад я живу в общежитии. Я не хотела уходить. Он заставил меня, он объяснил. Мне страшно, его не любят. Почему его не любят? Он лучший человек, которого я знала! Я больше не видела его. Я живу в комнате с другими РОНами. Нас в комнате 9 человек. Они хорошие, добрые. Мы много говорим.

Одна женщина знает 13. Она говорила, что у них хотят… я не запомнила это слово. Но я поняла, что это о 13. Она сказала, что он снижен, я не поняла, что это значит. Она сказала, что у него теперь только черные погоны, он почти РОН. Я помню, 13 говорил, что так будет. Он все знает, он видит будущее.

Я должна найти 9. У меня есть список номеров. Я запомнила его. Если будут искать, я сожгу его. В списке есть одна женщина с нашего этажа. Я боюсь сказать ей. Мне кажется, она не знает.

1-й месяц 253 года, день 42.

Меня видели, как я пишу. Я думала, что они сдадут меня. Я прочитала немного, что писал 13. Всем очень понравилось. Я теперь каждый вечер читаю. Я читаю плохо, хочу лучше. Многие девушки с нашего этажа не умеют читать. Они были ОСА, как и я. За них заплатили, они сказали, что выкупили. Я сказала, что меня тоже. Я не понимаю, что значит выкупить? Я могу купить сапоги, но не могу купить человека. Я не понимаю. Они называют меня Чистой. Мне это нравится.

Я показала им список. Мы его несколько раз переписали. Мы всех нашли. Они живут с нами рядом. Я не могу найти 9. Сказали, что он где-то на работах, скоро вернется.

О 13 ничего не знаю. Одна женщина сказала, что скоро будет суд. На площади будут судить изменников. Это будет в следующем месяце. Так делают каждый год.

1-й месяц 253 года, день 50.

Сегодня видела 13. Он пришел к нам. Я играла с детьми во дворе. Он стоял у забора, я его сразу не увидела. Забор высокий из листов. Меня позвал один мальчик, 13 попросил его. Я видела 13 через щель в заборе. Он сказал, что ничего не произошло. Я увидела у него черные погоны. Он спросил, нашла ли я 9, я ответила, что нет. Я видела, он волнуется. Он хотел еще что-то сказать, но появился патруль. Он ушел.

Вечером меня спросили, о чем я разговаривала с КИРом. Меня увели после сигнала отбоя к коменданту. Я просидела там полночи. Они что-то спрашивали, я ничего не сказала. Я говорила, что не знаю, что он хотел. Мою кровать обыскали, девочки спрятали дневник. Теперь я храню его в уборной в щели под очком.

1-й месяц 253 года, день 57.

9 нашел меня. Он пришел после отбоя. Я все ему рассказала. Он сказал, что многое знает. Девочки из комнаты знают 9. Я вижу, что они его любят. Он сказал, что найдет 13 сам. Я должна лучше прятать дневник.

Девочки научили меня сушить кашу. Я режу ее на тонкие полосы и сушу на печи. Я дала несколько полос 9. Он предложил вшивать их в одежду. Я согласилась, это отличная идея. Мне кажется, что мы скоро убежим отсюда – я, 13 и 9. Я бы взяла моих детей, но они умрут, они очень слабые. В ОДУРе плохо кормят, мало.

Я зашила дневник в свою куртку. Он невидим, девочки часто вшивают в куртки куски картона или утеплителя, так теплее и ветер не продувает. Теперь дневник никто не найдет, я сделала потайной карман.

2-й месяц 253 года, день 12.

Девочки сказали, что кто-то поджег молельный дом КИРов. Я очень боюсь, 13 хотел это сделать, он часто говорил об этом. Я больше не видела 9. Одна девочка сказала, что его арестовали. Я больше не видела никого из списка. Они все ушли на работу и больше не вернулись.

Меня снова допрашивали, обыскивали. Меня раздели и били. Я ничего не сказала. Как же больно, я не могу спать, мне тяжело писать. Девочки помогают мне. Я боюсь, меня завтра арестуют, так сказала одна женщина. Она прибежала к нам утром. Она слышала разговор коменданта. Завтра после работы меня арестуют. Куда бежать? Я не знаю, куда бежать.

Я должна убрать дневник и лучше зашить его в куртку. Пальцы не слушаются. Я попрошу девочек. Одна сказала, что они меня не отдадут. Я больше не могу писать, я плачу.

4-й месяц 253 года, день 7.

Я снова взялся за дневник. Рука уже отвыкла писать, буквы выходят корявые, пальцы не гнутся, приходится каждое слово писать очень долго, мысль устает ждать тело. Интересное ощущение, когда ты чувствуешь себя полумертвым, а твоя голова кипит от неизрасходованной энергии. Мне стоит объяснить, где мы находимся и почему.