И она смеётся во весь голос. И смех ее разносится по квартире, отражаясь от стен, играя в стекляшках люстры. Девушка целует его легко и страстно, одновременно расстегивая пуговицы его рубашки. После лежит полностью обнаженная в постели, глядя в потолок и накручивая прядь волос на палец. Александр ещё шумно дышит, отходя от секса. Приподнимается на локте. Он упивается красотой ее тела. Пальцы его скользят вверх по ее ноге, согнутой в колене, по животу и задерживаются на груди. По ее коже ползут щекотливые мурашки. Закрывает глаза, наслаждаясь моментом. Он же понимает, что окончательно утопает в этом счастливом омуте. Ему хочется касаться ее, ласкать и бесконечно улыбаться, просто потому что она принадлежит Ему без остатка.

Громов заглядывает к ней на работу, становясь весьма неожиданным гостем. Он внимательно смотрит, как легко под ее руками разрозненные цветы складываются в шикарную композицию. Отпускает покупателя. И теперь улыбается ему. Она рада видеть его. Беспричинно.

– Отлично выглядишь.

– Спасибо. Как Он говорит: положение обязывает. Как Вы? Каким ветром в наших краях? Если Вы сейчас скажете, что за мной следят, меня хватит Кондратий! Поэтому лучше не надо.

Его густой смех оглушает.

– Нет, сегодня таких новостей нет. Мне нужны цветы. И я решил, что это неплохой повод увидеть старую знакомую.

– Недавнюю знакомую. Что за слово Старую. – Бурчит она в шутку. – Как Вы?

– Без изменений. Стабилен. Скажи лучше, как ты сама? Смотрю новая жизнь пошла тебе на пользу? Каково быть фавориткой губернатора, столь важной птицей?

– Важной птицей… – Смеётся она, собирая букет для него. – Сначала было тяжело. Страшно. Меня вырвали с мясом из моей жизни и приложили прирастать к новому месту. А теперь уже привыкла. Освоилась. Будто и не жила по-другому. К хорошему же мы быстро привыкаем. Как-то так.

Громов улыбается глазами. Не смотря на внешние перемены, она не изменилась внутренне. Это радовало его. Красивая жизнь быстро развращает. Но с Ней вновь всё было по другому сценарию.

Год совместной жизни с Сокольским промчался, как один день. Ей эта цифра казалась дикой. Если вкратце, то мало, что изменилось в их тихом, уютном счастье. Он по-прежнему не развёлся. Карьера же его, наоборот, стремительно набирала обороты. Привыкли, пообтесались и настроили совершенно ровный уклад жизни.

– Я предупреждаю тебя заранее. – Стоя в прихожей говорит Александр, тоном, не терпящим возражений. – Чтобы потом не было вопросов!

– Мне кажется, мы с вами договаривались относительно этой темы! И Вы мне обещали.

Отзывается она из спальни, нарочно выделяя слово «ВЫ», чтобы максимально выразить свое недовольство. Он прекрасно знал, если она обращается к нему на «Вы», значит что-то не так. Маленький вербальный прием.

– Аня. Это важно. В первую очередь для меня.

– Жена. – Дерзит она, не перегибая.

– На подобные мероприятия не ходят с женами! Аааа, прекрати меня нервировать! Это немного другой уровень. В конце концов я не так часто тебя об этом прошу! Или ты хочешь, чтобы я вызвал эскорт?

Анна выглядывает из комнаты с неоднозначным выражением лица.

– Что это за мероприятие такое? Эскорт. – Передергивает она его слова, выходя в прихожую. – Кто ж Вам не даёт. Вызывайте.

– Это неофициальное мероприятие. Но там будут все. И я обязан быть. Не просто обязан, я хочу там присутствовать. В твоем сопровождении. С жёнами туда не ходят. Не принято.

– Вот как. С любовницами, или с эскортом принято, значит. Интересно.

Сокольский закатывает глаза. Хотя прекрасно видит, что она уже сдалась.

– Это статус. Образ жизни. Это равносильно тому, что я заявлюсь на разбитых жигулях или запорожце. Это глупо.

– И кто Я в твоей классификации? Для твоих статусных мужчин на этой встрече.

– Ты Maybach. – Он хитро прищурился.

– Вы на этой встрече ещё будете мериться любовницами? Телками, которых трахаете? – В этот момент она картинно закатила глаза. – Фу, какая мерзость. Вот, ей Богу.

– Там будут и телки, и девицы. Но поверь, на их фоне… Мужики захлебнуться слюнями…

– Ты меня переоцениваешь. Даже как боевой трофей, я так себе.

– Ань… Я уже опаздываю.

Она грациозно подошла к нему, прижимаясь всем телом, растравливая его возбужденное воображение. Одной рукой водя по брюкам меж его ног, и не давая себя поцеловать.

– Ты же знаешь… – Шептала она. – Что я никуда не денусь, и пойду. Потому что это для тебя важно.

В этот же день спустя три часа звонок в дверь. Анна удивилась, увидев в видеодомофон супругу Сокольского. Несколько секунд раздумывала, но открыла. Женщина деловито вошла в квартиру, с интересом осматриваясь.

– Извини, что без приглашения.

Скажет она. Сегодня она прекрасно выглядела, не сравнить с тем, что было при первой их встрече перед судом. Анна смотрела на неё молча, без тени страха и каких-либо колебаний.

– Отлично устроилась! Молодец! Аня, кажется?

– Зачем Вы пришли, Марина, кажется?

– Я пришла поговорить. Вернее узнать. Когда ты оставишь моего мужа в покое? – Аня открыто усмехнулась. – Я не сказала ничего смешного. У нас семья. А ты. Самой не противно? – Она говорила это мерзко скалясь, как гиена, чтобы побольнее уесть конкурентку. – Он бегает к тебе, справить свои мужские потребности и возвращается домой. Не мерзко тебе? Что ты еще хочешь от него? Квартиру он тебе купил, думаю, в деньгах не отказывает. Оставь уже его в покое! Дай нам жить спокойно, дрянь! Прекрати уводить человека из семьи!

– Он не бычок на привязи, чтобы его уводить. И все решения принимает самостоятельно. Я его не держу и не привязываю. Он хочет быть со мной. Возможно поэтому он здесь.

– Потому что ты ноги перед ним раздвигаешь! – Огрызнулась в отчаянии женщина.

– Я перед ним да. А ты? – Анна видела, как перекосилось лицо собеседницы. – Давно ли он к тебе прикасался? И тебе не унизительно приходить сюда ко мне? И просить? Можно сказать клянчить, чтобы я его отпустила?

– Какая же ты тварь! Мерзкая, подлая тварь!

Кричала женщина. Но хозяйку квартиры это совершенно не задевало. Где-то в глубине души ей было ее искренне жаль. Одинокая, отчаявшаяся, гоняющаяся за призраками прошлого. Ее не спасали ни красота, ни деньги, ни положение в обществе. Александр пришёл в бешенство узнав о визите его жены. И узнал об этом он именно от неё. Аня не обмолвилась ни словом, ни звуком. И снова в семье Сокольских был грандиозный скандал. Дошло до битья посуды. Неверного мужа трясло в припадке, он понимал, что его терпению совсем скоро придёт конец. Он уже давно подготовил почву юристам. Но что-то каждый раз останавливало его. Это была жалость к жене. Не любовь, не уважение, не ненависть. Чистая жалость. Самое унизительное из чувств.

Максим

Анна стояла перед большим зеркалом, разглядывая себя в полный рост. Ей нравилась девушка в отражении. Уже давненько она с трудом узнавала себя. Мало что было общего с ней из прошлого. Красное платье в пол, тонко обтягивающее ее силуэт. Полностью открытые плечи. И разрез с левой стороны, открывающий ее ногу выше колена, придававший образу пикантную перчинку. Длинные серьги были строгим дополнением. Она чувствовала себя сексуальной, хоть и не до конца верила, что это она. Весь образ был тщательно подобран и подготовлен, как и выкуплен непосредственно к сегодняшнему выходу. Не смотря на отражение в зеркале, внутри было странное двоякое ощущение. Платье для одного вечера. Ее мировоззрению это до сих пор было непонятно. Зачем такие траты? Пусть они ей и нравились. Красота этого мира могла стоить огромных денег. Волновалась. Неуверенность в себе родом из прошлого негромким голосом напоминала о себе.

– За тобой заедет Влад.

Услышала она в трубке.

– Аааа. – Противно протянула она. – Опять под конвоем!

– За что ты его так ненавидишь? Я сегодня, как Фигаро. Поэтому не успею приехать сам. Пробки. Еще и одеться надо. Подъеду уже туда. Там и встретимся. Не канючь, и не вредничай.

Скорчила недовольную гримасу. И чем ближе вечер, тем больше она волновалась. Дошла до того, что собиралась остаться дома. Благо, что эта мысль пришла ей в голову, уже в машине. Водитель открыл дверцу, и подал ей руку. После чего сопроводил. Она поднималась вверх по мраморной лестнице. С каждым шагом всё не увереннее. Но Сокольский тонко предчувствовал. И уже спускался к ней навстречу. Он успел оценить всё, и сейчас невольно сам поперхнулся слюной удовольствия. Взяв мужчину под руку, смогла вдохнуть, как следует. Они вошли в просторный зал, наполненный людьми. Все мужчины в костюмах. Женщины во всевозможных элегантных платьях. Официанты в униформе, снующие туда-сюда. Она видела подобное по телевизору. И никогда не могла бы представить, что станет частью этого. Четко понимала, что она присутствует здесь для мебели, если можно так выразиться. Александр здоровался с каждым, его кто-то учтиво, кто-то более фривольно приветствовали. Девушке лишь оставалось молчаливо быть рядом. И с интересом и неподдельным любопытством наблюдать за всем. И она сегодня была объектом обсуждения и разглядывания. Как с мужской стороны, так и с женской. Ведь она была совершенно Новым лицом в этой «тусовке». Быстро огляделась и поняла, что выглядит ничем не хуже, возможно, и даже многим лучше. Это новое ощущение ей нравилось. Отметила, что Сокольский выглядел намного интереснее и привлекательней здешних мужчин. Хотя это было слишком предвзято. Этот вечер собрал все сливки города. Здесь не было случайных или ненужных людей. Определенный круг. Пригубила шампанского. И в этот момент вздрогнула. Александр склонился к ее щеке.

– Ты потрясающа.

Постаралась сдержать улыбку.

Астахов внимательно слушал одного из своих давних клиентов. Отвлекся, приветствуя Громова. Они заговорили о чем-то общем, остановившись у фуршетного столика. В этот момент Максим увидел ее. Остолбенев, сначала не поверил глазам. Эта история с ней глубоко отложилась в его сознании. После ее «прощальной речи» он рванул, как умалишенный, к ней домой. На работу. По кругу. Замкнутому. Но ее и след простыл. Его тогда захлестывала злоба. Такая, что он едва с ней совладал. И в какой-то момент гордость взяла верх, накрыв их историю лёгким саваном безразличия. А потом закрутило. Работа, привычный уклад. И всё как-то само собой сложилось «в елочку». И он потерял всякий интерес к пропавшей по своей воле девушке. Ровно до сегодняшнего вечера. До этого злополучного момента. Здесь нужно добавить, что Сокольский с точностью в двести процентов знал, что Астахов будет на этом вечере. Адвокат не мог отвести от неё взгляда. Год жизни, его и не было. Она была другой. Ничего общего с той девушкой в его памяти. Потрясающе-роскошной во всех отношениях. Разительно выделялась среди всех остальных. Женщины этого вечера были лишь блеклыми тенями, особенно те, что были эскортницами, а таких была добрая половина. Ее лицо, ее стать… Она была потрясающе женственна. Уровень сексуальности убивал наповал всех. Пленяющая сексуальность. Он, оглядевшись вокруг, отметил эти голодные завистливые взгляды в ее сторону. В ней не было вульгарности и дешевого пафоса. Этим она отличалась. Это делало ее уникальной. Предметом вожделения всех без исключения мужчин.