Мой вредный профессор. Стриптиз для тебя (страница 18)
– Зачем тебе это? – спрашивает она меня, натягивая сапожки.
– Не хочу, чтобы Серёжа совершил ошибку, – говорю я, поджав губы.
– Ты его любишь, верно? – уточняет, печально улыбнувшись.
– Да.
– Твой парень намного лучше Серёжи. Я знала, каким он был раньше. Сейчас он зверь.
Ты его сделала таким… Время без твоей любви… Твоё предательство… И безысходное положение.
– Да, он зверь, который сражается за свою жизнь и жизнь близких, – согласила я.
Я знала, что папа не такой, каким был раньше. Чтобы выжить теперь, ему нужно быть зверем. Но нам с Киром он его не показывает. Для него мы так и остались детьми, хоть мы уже взрослые.
Убедившись, что она оделась, вывела её из комнаты. Дом дяди знала, как свои пять пальцев и с детства выработала тайные ходы, через которые можно незаметно свинтить из дома.
Провела до дыры, которую в детстве сделала в воротах. Дядя её несколько раз заделывал, но я снова отковыривала. В итоге, Михаил сдался, и теперь там огромная дырень, завешанная сеткой.
– Иди прямо, впереди будет повязан красный шарф. После него поверни налево, и ты выйдешь к дороге, – достала деньги и прянула ей. – Бери! И больше не появляйся, – развернулась и пошла обратно.
– Подожди! – крикнула мне Нинель. – Как тебя зовут?
– Маша, – выдохнула я, – Мария Сергеевна Воронцова! Пока!
–Ты? Жива! – она бросилась ко мне, но я отскочила. – Серёжа сказал, что тебя не вылечили! Сказал, что моя дочь умерла!
– У тебя никогда не было дочери. Никогда! – печально протянула, – И сына!
– Тот парень? Кирилл? – спросила женщина со слезами на глазах.
– Да, – ответила я и, развернувшись, ушла.
Услышала, как она заплакала, но оборачиваться я не собиралась.
Нет!
Она мне никто!
Она заслужила это!
Только почему же и я сейчас плачу? И почему так больно?
Глава 37
Мария
Возвращаюсь в гостиную, где мужчины, расположившись на диване, что-то обсуждают. Папа слушает, как всегда выгнув бровь. Кир, держа два пальца у правого виска. Елисеев, почти лёжа. Марк яростно что-то говорит, а Царь ему кивает, и лишь Тим сидит со скучающим выражением лица, вставляя иногда короткие фразы. Завидев меня, все напрягаются.
– Ты долго, – произносит папа. – Где была?
– Там! – показываю пальцем вверх.
Не имеет смысла скрывать, где я была, ведь всё равно узнает.
Я дала Нинель время уйти. Дальше не мои проблемы.
Взяв телефон в руки, отец начинает кому-то звонить.
Внутренне сжимаюсь от страха за Нинель, но почему?
Я не считаю её матерью. Я её первый раз вижу. Так в чем причина?
– Ник, проверь, Нинель в комнате? – пауза. – Ясно! Начинайте искать.
Откидывает трубку и впивает взгляд в меня. Принимаю его взгляд с высоко поднятой головой.
Отец не должен почувствовать мой страх.
Он знает, что Нинель сбежала с моей помощью.
Нельзя показывать ему, что я боюсь его.
Впервые в жизни меня пугает собственный отец. Пугает своими намерениями относительно другого человека.
– Зачем её отпустила? – спрашивает и идёт на меня.
– Для твоего блага! – стойко смотрю на него. – Ты сам себе не простишь, если навредишь ей.
– Зато я себе это прощу, – вклинивается Кирилл и шатающейся походкой идёт к нам. – Даже совесть мучить не будет.
– Не знай я тебя, подумал бы, что ты пожалела её, – усмехнулся папа. – Нинель нужна мне.
– Для мести? – спрашиваю его и чувствую, как лёгкие начинает сжимать.
Маша, черт возьми, не смей плакать!
– Разве она этого не заслужила? – спрашивает брат и подходит ко мне вплотную, – Или наша маленькая Маша прониклась состраданием к этой шлюхе.
– Да вы оба ведёте себя как дети! – кричу я на папу и брата. – Оба желаете отомстить! Ладно, Кира понять можно, а ты? – подхожу к отцу, – Я понимаю, что она бросила тебя и полностью разделяю все твои чувства. Но она ушла одна, взамен оставив тебе замечательных детей, тех, кто тебя любит и поддержит в любой момент! По-настоящему верных тебе человечков! Так скажи, к чему эта месть? Да пусть живёт своей бессмысленной жизнью! Поверь, ей не долго осталось с таким отношением к ней.
– Машуля, всё сложнее, чем кажется, – печально произносит Сергей. Я впервые вижу его таким разбитым. – Ты была права, когда сказала, что я всё ещё люблю её. Я пытался её ненавидеть, но не получается. Я люблю её вопреки всему и ничего не могу поделать, – папа отходит от нас. – Рядом с ней я превращаюсь в её пёсика. Захотела прийти на день рождение Кира – получай. Я не знаю, как мне поступить, но отпустить её не могу.
Как же больно!
Всю жизнь он сравнивал меня с ней. Говорил, что никогда не простит мне, если я стану, как она.
А сейчас что? Её он любит…
– А я всегда это знала, что ты любишь её, – слеза катится по моей щеке, и я её быстро вытираю. – Ты никогда не заводил отношений с другими женщинами.
– Не плачь, Машуля, – папа подошёл, и стёр ещё одну слезу на моей щеке большим пальцем. – Я люблю её, но простить не могу.
Любит, но простить не может? Это бред.
Если он любит её, то уже давно всё простил, просто признать это не может.
– И что ты планируешь делать? – спрашиваю его, слегка успокоившись.
Одно радует… Он не убьёт её. Не сможет.
Значит, с папой всё будет в порядке, а это главное.
Наверное, я дура. Потому что люблю папу до такой степени, что, если он решит остаться с ней, я приму его выбор. Да, мне будет сложно… Но я готова поступиться некоторыми своими принципами ради его счастья.
– Ещё не знаю. Думаю. Но пока она будет рядом со мной, – ответил он мне.
– Мы нашли её, – кричит Ник через весь дом с явным английским акцентом. – В лесу была.
Бросаю взгляд на Тима и не могу понять, о чём он думает?
Он уже понял, что Ворон – мой отец? Он теперь уйдёт?
Не хочу, чтоб он уходил! Не сейчас!
Через пару секунд в комнату волоком тащат кричащую Нинель. Ей страшно и боязно. Меня пробирает жалость к ней.
Глава 38
Мария
– Тебя били? – вопрос вырывается сам собой.
Нинель молчит, чем подтверждает мои слова. Тогда папа подходит и кулаком ломает нос Нику.
– Только я могу ломать то, что принадлежит мне, – рычит он и заламывает руки своей шестёрке. – Только я могу издеваться над ней!
– Окей, Ворон! – с болью в голосе кричит Ник. – Ок! Ок! Гуд!
– Ещё раз её пальцем тронешь, и я тебе харакири сделаю на… – затыкается, глядя на меня.
Я уже привыкла к воспитательным работам отца, и он не обращал на это внимание, но при мне старался не выражаться. Так сказать, не хотел подавать дочери плохой пример.
Отпустив Ника, папа взглядом указал ему на выход. Держась за нос, тот тут же испарился.
– Что-то болит? – спросил он Нинель.
– Нет. Рука слегка, – ответила она и потупила взгляд. – Ты убьёшь меня? – спрашивает его. – Не трогай Марию, пожалуйста! – женщина становится на колени перед папой и поднимает взгляд. – Она не хотела! Я её заставила.
– Не ври мне, – крикнул Сергей и схватил Нинель за скулы. Не сильно. – Я хорошо знаю эту девчонку. И скорее поверю в то, что она тебя заставила, чем в то, что заставили её.
Бросаю взгляд на Тима, который сидит с шокированным лицом и смотрит на меня. Посылаю ему извиняющуюся улыбку и обхватываю себя руками.
Не хочу, чтобы он видел всё то, что происходит сейчас.
Это наша семейная драма.
Не хочу и чтоб он видел то, что будет дальше, и тем более слышал, дальнейшие реплики, но у меня нет выбора.
Как будто почувствовав моё состояние, Тим встаёт и идёт ко мне. Становится сзади и обнимает. Это разрушает меня ещё больше, и теперь я не могу сдержать слёзы. Разворачиваюсь в его объятиях и утыкаюсь лицом в его грудь.
Всё это время я была сильной, таила боль в душе, но с приходом Нинель всё начало вываливаться наружу. Я пихала её обратно, но она не поддавалась мне, потому что выросла. Объятия Тима прорвали плотину. Дали понимание того, что я могу побыть слабой. Довериться кому-то. Почувствовать чью-то поддержку. Перестать сдерживать эмоции и, наконец, высказаться.
– Манюнь, ты чего? – шепчет мне Тимофей на ушко и прижимает к себе крепче.
– Тим, я устала! – говорю ему. – Поехали домой, пожалуйста!
– Как скажешь, солнышко! – он стирает мои слёзы большими пальцами.
Говорят, чтобы точно понять, любишь ты человека или нет, нужно увидеть его в слезах.
Посмотрим, пройдёт ли это испытание Тимочка.
– Маша, – восклицает Нинель и подползает ко мне, – Прости меня! Прости! Кирилл! – зовёт моего брата, – Простите меня!
– Нет! – рычит он в ответ. – Не хочу иметь ничего общего со шлюхой!
– Кирилл, успокойся! – вмешивается папа. – Нинель, встань и иди в свою комнату.
– Маша! – зовёт меня женщина. – Прости меня! Прости!
– Простить? – не выдерживаю я. – Я не помню тебя, чтоб прощать. Я знаю о тебе немного. Знаю то, что ты променяла семью на богатство. То, что хотела дочери смерти. Что хорошего ты сделала для меня, чтобы я тебя простила? – слёзы катятся по моим щекам, но я не унимаюсь. Вырываюсь из объятий Тима и иду ближе к Нинель. – Ты знаешь, чего стоило папе моё лечение? Одна моя жизнь в обмен на семнадцать других. Ему пришлось убить семнадцать человек, чтобы заработать денег мне на лечение! Стоят ли твои извинения семнадцати жизней, Нинель?
Поздно вспоминаю о том, что тут посторонние. Поворачиваюсь к Тиму в ожидании взгляда, который меня уничтожит, но вижу боль.
Почему ему больно? Потому что связался со мной? Или потому что больше не любит?
Наверное, последнее, ведь как любить меня после того, когда узнал такое?
– Тим, тебе лучше уйти, – говорю я и начинаю вновь плакать. – Прости!
Мне настолько больно, что слёзы полностью застилают моё лицо. Я не вижу больше ничего, кроме его силуэта. Не вижу его эмоций.
Это к лучшему!
Он найдёт себе обычную женщину, у которой не будет такого прошлого. Он не сможет со мной жить.
Будет постоянно видеть во мне причину смерти семнадцати людей, которую вижу я, смотря в зеркало.
Разворачиваюсь обратно к Нинель и заглядываю в её глаза. Вижу в них сожаление.
– Зато ты жива! – восклицает она.
–Ты серьёзно? – спрашиваю у неё сквозь слёзы. – Ты считаешь, что это того стоило?
Чувствую, как чьи-то крепкие руки обнимают меня сзади.
Тим. Он не ушёл. Почему?
Жалеет? Любит?
Любит!
Слеза облегчения катится по моему лицу, и я сильнее вжимаюсь в своего мужчину. Мне он нужен сейчас, как никогда. Хочу чувствовать его поддержку. Силу. Уверенность. Любовь.
Меня успокаивают его объятия и придают силы. Тим для меня, как батарея, от которой я заряжаюсь и могу дышать дальше.
– Если бы я тогда не ушла, то Серёжа не пошёл бы на крайние меры, и это не спасло бы тебя, – с сожалением говорит Нинель.
По её мнению… Это того стоило!
Она не видит своей вины в том, что бросила нас.
Считает, что так было нужно…
– То есть, мы должны быть тебе благодарны? – спрашивает Кир и начинает заливаться истерическим смехом. – Может, и все ваши блядские выходки простить?
– Кир! – вновь кричит папа.
– Что, Кир? Я не прав? – удивляется он и подходит к Нинель. – Да ты вообще в своём уме? Ты понимаешь, что бросила больную дочь? И теперь ты просишь у неё прощение после того, что ей пришлось пережить?
– Что бы изменилось, если бы я тут осталась? – спрашивает она его с вызовом.
– Ты бы оказала ему поддержку, – говорю я. – Он остался один на один с проблемами и без шанса на помощь. Ему пришлось обратиться к Михаилу.
– И Миша дал ему работу, что и спасло тебя! – заявляет она мне.
Она идиотка или притворяется?
Кажется, мозгами, слава богам, я в папу пошла.