Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа (страница 24)

Страница 24

– Если вы покажете мне своего бывшего хозяина, я не поскуплюсь ради него на удары своих кулаков! – в гневе вскричал Рокко. – Вот подлец! Так обращаться со стариком!

Маркиз и Бен проводили Тасили в палатку, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Рокко и Эстер начали готовить ужин, чтобы отпраздновать возвращение Тасили.

– Не видел ли ты дом моего отца? – спросил Бен.

– Видел. Как-то раз, когда хозяин уехал, я улучил минутку и отправился на него взглянуть.

– Там теперь кто-нибудь живет?

– Нет. Ведь перед тем, как покинуть Тимбукту и оповестить вас о смерти отца, я разломал все, что мог, чтобы никому не захотелось там поселиться.

– Думаешь, сокровища на месте?

– Наверняка, хозяин. Я сложил их в обитый железом сундук, сундук бросил в глубокий колодец, а колодец завалил песком и камнями.

– И большое наследство? – поинтересовался маркиз.

– Пятьсот либр золота и без счета драгоценных камней.

– Вижу, в Тимбукту богатеют быстро! – засмеялся де Сартен.

– Моему господину понадобилось на это семь лет, – сумрачно ответил Тасили.

– Меня поражает такая верность. Другой на вашем месте завладел бы сокровищами и удрал в Новый Свет, вместо того чтобы спешить в Марокко к наследникам.

– Тасили – сам настоящее сокровище, – ответил Бен.

Старик только грустно улыбнулся.

– Маркиз, когда выезжаем? – спросил юноша.

– Нынче же ночью. Мне не терпится прибыть в Тимбукту и найти полковника. Жаль, что спасся лишь он один! Даже странно, что туареги никого больше не оставили в живых.

Маркиз и Бен проводили Тасили в палатку, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.

– Видимо, остальные погибли в бою, – сказал вошедший Рокко, прерывая их беседу. – Ужин на столе, господа. Да какой! Пальчики оближете!

Чтобы достойно отпраздновать освобождение старика-мавра и радостные вести, принесенные Эль-Мелахом, сардинец и Эстер превзошли сами себя. Они опустошили мешки с припасами и даже сходили в соседние караваны купить масла, сахара, ячменя, сушеных фруктов, а также великолепного зайца, убитого в пустыне кем-то из арабов. Запахи из котелков доносились такие, что маркизу на миг показалось, будто он находится на родной Корсике или во Франции, а не на краю пустыни.

Ужин был великолепным. Ячмень, сваренный в молоке, баранье жаркое, заяц, тушенный в бордо, дрофа с травами, пирог с финиками, сушеные фрукты и апельсины в марсале. Вечер прошел весело, в компании караван-вожатых, приглашенных на чашечку кофе.

К одиннадцати вечера верблюды были навьючены и готовы отправиться в путь. В авангарде ехали на мехари маркиз и Бен. Уже через полчаса караван оставил оазис и углубился в пустыню.

К полудню следующего дня на горизонте показались минареты и купола мечетей Тимбукту, вызолоченные солнцем.

– Отныне говорим только по-арабски, – сказал де Сартену Бен. – Одно французское слово – и вы мертвец.

– Не беспокойтесь, Бен. Буду болтать по-арабски, как настоящий алжирец, и молиться, как ярый магометанин, – заверил юношу маркиз.

Тем не менее на сердце у де Сартена скребли кошки. Он решил, что в этом виновато волнение. Ведь ему предстояло войти в таинственный город, куда на протяжении целого столетия стремились отважные путешественники. Многие из них расстались с жизнью еще до того, как увидели вдалеке изломанную линию башен и минаретов.

Караван вошел в город через северные ворота. Кисуры, вооруженные огромными ятаганами, придававшими им разбойничий вид, и длинными кремневыми ружьями, спросили каждого, кто он и откуда, проверили груз. Убедившись, что верблюды навьючены товарами, пропустили караван внутрь, решив, что прибыли честные марокканские купцы, тогда как у европейцев и евреев кровь стыла в жилах. Возникни у стражников хоть тень подозрения насчет происхождения и веры прибывших, все было бы кончено. В Тимбукту не может ступить нога неверного, особенно – европейца.

– Куда теперь? – спросил маркиз у Эль-Хагара, когда Бена последним пропустили в ворота.

– Здесь есть караван-сараи, – предложил мавр.

– В караван-сарае мы будем чувствовать себя стесненно, – возразил Тасили. – Давайте разобьем лагерь в саду моего покойного хозяина. Дом стоит в руинах, что правда, то правда, но одна-две комнаты вполне сгодятся для жилья.

– Да-да, поедемте в дом моего отца, – горячо поддержал слугу Бен. – Очень хочется там побывать.

– К тому же вас ждут сокровища, – шепнул Тасили.

Протолкавшись через запруженные народом улицы, путешественники вслед за старым мавром направились к южным кварталам города. Это была самая малонаселенная и безлюдная часть Тимбукту. Именно она больше других пострадала от набегов: многие дома до сих пор стояли разрушенными.

Через час мавр остановился у саманного строения, увенчанного тремя высокими куполами. Крыша во многих местах обвалилась, в стенах зияли широкие трещины. За домом виднелся запущенный сад, в котором росли широколистные пальмы. Внешние стены сохранились прекрасно.

– Это и есть дом моего отца? – взволнованно спросил Бен.

– Да, господин, – кивнул Тасили.

Верблюдов завели в сад, оказавшийся достаточно просторным. Маркиз, Эстер, Бен и Тасили вступили в дом. Как и во всех богатых домах Тимбукту, в нем имелся внутренний дворик, по периметру которого располагалась аркада с кирпичными колоннами, а в центре – фонтан.

Комнат было четыре. Несмотря на полчища пауков и скорпионов, здесь вполне можно было остановиться. Бедуинам приказали перенести сундуки и тюки под колоннаду и выпроводить из дома непрошеных квартирантов, особенно скорпионов, чьи укусы могут быть смертельными.

– Пойдемте поглядим на колодец? – предложил маркиз.

– Главное, чтобы ни бедуины, ни Эль-Мелах с Эль-Хагаром не прознали, что там спрятаны сокровища, – предупредил осторожный мавр. – Они способны на вас донести, лишь бы завладеть богатством.

– Мы прекрасно знаем эту братию, – ответил маркиз. – Впрочем, пока нам не на что было пожаловаться. Вытащим сундук ночью, когда их не будет рядом.

Колодец, где Тасили схоронил богатства, нажитые покойным господином, находился в центре сада, между четырьмя великолепными дум-пальмами. Стенка колодца из того же саманного кирпича была низенькой, а диаметр чуть больше полуметра. Верный слуга набросал туда столько камней и песка, что они едва не доходили до верха.

– Сколько нам предстоит прокопать? – поинтересовался маркиз.

– Двенадцать метров.

– Да-а, эдакому хранилищу любой банк позавидует! Задачка непростая, хотя награда стоит таких усилий. Во сколько вы оцениваете содержимое сундука?

– Два миллиона лир, господин.

– Видимо, придется поискать другой путь для возвращения в Марокко.

– Я тоже так считаю, – кивнул Бен. – Путешествовать по пустыне с таким богатством опасно.

– Хотите совет?

– Конечно, маркиз.

– Спустимся по Нигеру до Акассы. На реке полно лодок. Вам хватит одной.

– Но вы же поплывете с нами, маркиз? – спросил Бен, с улыбкой глядя на де Сартена.

– Разумеется, – ответил тот, поняв намек. – С вами и вашей сестрой.

– Эти богатства принадлежат как мне, так и ей, – продолжил Бен, – и под надзором двоих мужчин, выдержавших испытание пустыней и туарегами, у сундука куда больше шансов достичь моря.

– Мы защитим ваше наследство, Бен, клянусь.

– Я – свою долю, вы – долю моей сестры. Согласны?

– Тише! Не будем пока об этом.

Бен порывисто пожал руку де Сартена:

– Пусть наши мечты воплотятся в жизнь, и я тогда стану счастливейшим из мужчин, а Эстер – счастливейшей из женщин.

– Я люблю вашу сестру, – просто сказал маркиз. – Нас свела вместе сама судьба.

– И да свершится эта судьба! – с чувством воскликнул Бен.

Глава XXVI
Курбан-Байрам

Пока маркиз и его спутники строили планы, Эль-Мелах незаметно покинул дом почившего еврея и направился к невольничьему рынку, где рассчитывал застать своего сообщника-туарега. Ему не терпелось поскорее осуществить зловещие замыслы, прежде чем европейцы и их друзья о чем-то догадаются.

Вроде бы все просто: оповестить командира кисуров – и неверных тут же арестуют. Они никогда не выйдут живыми из Тимбукту, а ты получишь обещанную награду. Однако Эль-Мелах не хотел, чтобы схватили Эстер. На девушку у него имелись собственные виды. Значит, надо было придумать, как выманить европейцев и Бена из дому.

– Амр что-нибудь присоветует, – решил предатель. – Как-никак он не меньше моего заинтересован, чтобы француз замолчал навсегда. Иначе его племени не миновать кары. Да и мне тоже, стоит только маркизу хотя бы заподозрить, кто расправился с экспедицией Флаттерса.

Бормоча все это себе под нос, негодяй добрался до пустынной в этот поздний час площади. Амр-эль-Бекр был там: лежал под навесом с трубкой в зубах. Перед ним стояла чашечка кофе. Неподалеку сидели его люди, курили и болтали.

– Ага! Ты уже вернулся! – воскликнул туарег, заметив Эль-Мелаха.

– Мы все вернулись, – ответил тот.

– Значит, пора доносить на неверных страже? – Черные глаза главаря жадно блеснули.

– Не торопись, дружище. Говорю ж тебе, я не хочу, чтобы арестовали женщину.

– Можно столковаться с командиром кисуров, и неверным позволят проникнуть во дворец.

– А дальше?

– Дальше? Вместо полковника они найдут стражников, – коварно ухмыльнулся туарег. – Ну и меня с моими молодцами.

– Тогда я в это время захвачу женщину.

– Сколько людей тебе понадобится?

– Четверых хватит. Бедуинов, что сторожат верблюдов, я куда-нибудь спроважу.

Пожав друг другу руки, разбойники разошлись.

Полчаса спустя Эль-Мелах предстал перед маркизом и заявил:

– Господин, пока вы тут обустраивались, я не тратил времени зря.

– И какие же новости ты мне принес?

– Насчет полковника. Разве вы не заметили моего отсутствия?

– Нет, Эль-Мелах.

– Завтра, во время церемонии ид-аль-адха, вы сможете его увидеть, а то и освободить.

– Невероятно!

– Я договорился обо всем со своим приятелем. Тот пришлет важного человека, который проведет нас в султанский дворец. Воспользовавшись отсутствием кисуров, а потому ничем не рискуя, вы освободите полковника. Сегодня вечером его предупредят, чтобы был наготове.

– Ты говоришь правду, Эль-Мелах? – спросил маркиз, едва сдерживая радость.

– Тот человек – мой хороший друг, ему можно верить.

– И во дворце не будет стражи?

– Нет. Она должна участвовать в религиозном празднике.

– Завтра начинается Курбан-байрам, или, как здесь его называют, ид-аль-адха?

– Совершенно верно, господин. В Тимбукту его празднуют с не меньшим размахом, чем в Фесе или Мазагане. Однако позвольте совет.

– Какой же?

– Не берите с собой сестру господина Бена. Присутствие женщины вас выдаст.

– Я и не собирался подвергать ее такому риску. Не беспокойся, она останется под охраной Тасили и бедуинов.

– Меж тем Тасили может вам пригодиться в вылазке, – сказал Эль-Мелах, которому присутствие верного мавра было поперек горла.

– Какая польза от старика? – усомнился маркиз. – Ко всему прочему я не доверяю бедуинам.

– Воля ваша, – ответил Эль-Мелах, искусно скрывая досаду.

На следующий день после завтрака маркиз, Бен, Рокко, Эль-Хагар и Эль-Мелах покинули дом. Как же хотелось храброй девушке тоже поучаствовать в опасной вылазке и сражаться бок о бок с де Сартеном и братом!

Эль-Мелах повел всех к невольничьему рынку, где их должны были ждать. Негодяй совершенно утратил покой. Вероятно, испытывал угрызения совести: даже его черной душе предательство тех, кто спас тебе жизнь, представлялось неслыханным злодеянием. Он избегал встречаться глазами с маркизом, отвечал на вопросы односложно и старательно прикрыл лицо капюшоном, чтобы никто не увидел его бледности и трясущихся губ.