– Неизвестно, жив ли Лю Бэй или погиб; судьба Чжан Фэя тоже никому неведома, – начал Чжан Ляо. – Прошлой ночью Цао Цао завладел Сяпи. Правда, он не причинил вреда ни воинам, ни народу, даже распорядился охранять семью Лю Бэя. Беспокоиться вам не о чем. Об этом я и хотел вам сообщить.

– А все же вы решили уговаривать меня! – гневно воскликнул Гуань Юй. – Из этого ничего не выйдет! Пусть я отрезан – смерти я не боюсь! Я смотрю на нее как на возвращение домой. Поживей убирайтесь отсюда! Я иду в бой!

– Над вашими словами будет смеяться вся Поднебесная, – расхохотался Чжан Ляо.

– Кто будет смеяться, если я умру во имя долга и справедливости?

– Если вы погибнете, будете виноваты втройне!

– В чем?

– Лю Бэй, вступая с вами в союз, поклялся жить и умереть вместе с назваными братьями. Он только что потерпел поражение, а вы вступаете в смертельную схватку. Возможно, Лю Бэй жив и ему еще потребуется ваша помощь, а вы ее не сможете оказать! Вот вам первое нарушение клятвы. Затем Лю Бэй поручил вам охранять свою семью. Погибнете вы, и обе его жены останутся беззащитными. Отступление от долга, возложенного на вас старшим братом, – вторая вина. И наконец, вы обладаете необыкновенными военными способностями, которые достойны войти в историю. Вы же отказываетесь спасти Ханьский дом и предпочитаете броситься в кипяток или прыгнуть в огонь – такое деяние недостойно благородного мужа! В этом ваша третья вина.

Гуань Юй погрузился в размышления.

– Чего же вы хотите от меня? – проговорил он.

– Вы окружены войсками Цао Цао, – сказал Чжан Ляо. – В бессмысленной смерти нет никакой пользы. Послушайтесь меня, сдавайтесь Цао Цао, а потом уйдете, когда узнаете, где Лю Бэй. Вы спасете жизнь двум женщинам, не нарушите клятву, данную в персиковом саду, и сохраните свою жизнь, которая еще принесет пользу. Вот об этих трех выгодах вам и следует подумать.

– На ваши три довода у меня есть три условия, – сказал Гуань Юй. – Если чэн-сян их примет, я снимаю латы, если нет, я беру все три вины на себя.

– Чэн-сян щедр и великодушен, – заверил Чжан Ляо, – он согласится на все. Я хотел бы знать ваши условия.

– Во-первых, мы с Лю Бэем поклялись поддерживать Ханьский дом, и потому я покоряюсь ханьскому императору, а не Цао Цао. Во-вторых, прошу снабдить жен моего старшего брата деньгами и продовольствием и распорядиться, чтобы ни высокопоставленные лица, ни люди низкого происхождения не смели приближаться к их дверям. И в-третьих, мне должны разрешить уйти к Лю Бэю, как только я узнаю, где он, будь то хоть в десяти тысячах ли отсюда. Если одно из трех этих условий не будет принято, я не сдаюсь. Надеюсь, что вы все передадите чэн-сяну?

Чжан Ляо известил Цао Цао, что Гуань Юй согласен покориться только ханьскому императору.

– Я ханьский чэн-сян, – с самодовольной улыбкой заявил Цао Цао, – Хань – это я! Следовательно, можно принять его первое условие.

Выслушав второе требование Гуань Юйя, Цао Цао воскликнул:

– Да я дам вдвое больше, чем полагается женам императорского родственника! А что касается запрета входить в покои женщин, так это закон каждого дома. Кто тут может его нарушить!

Только третье условие вызвало у Цао Цао некоторые сомнения. Он покачал головой и произнес:

– Значит, его придется кормить даром? Какая же мне от этого польза? Нет, на это согласиться я не могу.

– А разве вам не известны рассуждения Юй Жана о людях простых и благородных? – вмешался Чжан Ляо. – Лю Бэй обращался с Гуань Юйем милостиво, по-дружески, и, если вы сумеете щедростью и добротой привлечь его сердце, вам нечего будет бояться его неповиновения.

– Вы правы. Я принимаю все три условия, – заключил Цао Цао.

Чжан Ляо вновь поднялся на гору и сообщил Гуань Юйю о согласии Цао Цао. Гуань Юй сказал:

– Это все хорошо, но все же, прежде чем я сдамся, прошу чэн-сяна временно отвести войска и разрешить мне съездить в город повидаться с женами моего старшего брата.

Цао Цао дал согласие и на это и велел войскам отойти на десять ли.

– Не делайте этого! – предостерегал его Сюнь Юй. – Здесь, наверно, кроется какая-то хитрость!

– Гуань Юй не подведет, он человек правдивый! – уверенно возразил Цао Цао.

Войска были отведены. Гуань Юй ушел в Сяпи. Народ в городе был спокоен. Жены Лю Бэя, узнав о приезде Гуань Юйя, вышли его встречать. Гуань Юй склонился у ступеней:

– Я заставил вас натерпеться страху, простите меня!

– А где сейчас наш господин? – спросили женщины.

– Еще не знаю.

– Что вы теперь намерены делать?

– Я вышел из города с намерением вступить в смертельный бой, но попал в безвыходное положение на горе, и Чжан Ляо уговорил меня сдаться. Цао Цао принял мои условия и пропустил меня в город. Не смею действовать самовольно, не зная вашего мнения.

Женщины поинтересовались условиями, и Гуань Юй рассказал подробности.

– Вчера, когда армия Цао Цао вступила в город, мы уже считали себя погибшими, – призналась госпожа Гань. – Кто бы мог подумать, что ни единый волос не упадет у нас с головы! Ни один воин не посмел войти в нашу дверь! Но зачем вы спрашиваете нас, если уже дали свое согласие? Мы опасаемся только одного: может быть, завтра Цао Цао уже не захочет отпустить вас искать брата.

– Не беспокойтесь. На этот счет у меня есть свои соображения! – заверил обеих женщин Гуань Юй.

Вскоре в сопровождении нескольких десятков всадников он отправился к Цао Цао. Тот лично встречал его у ворот лагеря и приветствовал с нескрываемым радушием. Гуань Юй спешился и поклонился.

– Как военачальник разбитого войска, я благодарен, что вы сохранили мне жизнь, – промолвил он.

– Я глубоко восхищен вашей преданностью и честностью, – отвечал Цао Цао. – Одного сознания, что вы у меня, достаточно, чтобы удовлетворить желания всей моей жизни!

– Чжан Ляо передал мне, что вы согласны на мои условия. Полагаю, что вы их не нарушите?

– Раз я сказал, от своего слова не отступлюсь! – заявил Цао Цао.

– Как только я узнаю, где мой старший брат, я уйду к нему, хоть бы мне пришлось пройти сквозь огонь и воду, – продолжал Гуань Юй. – Может статься, что тогда я не смогу проститься с вами, и поэтому, надеюсь, вы заранее поймете меня.

– Конечно, если Лю Бэй жив, вы уйдете к нему. Но сдается мне, что он погиб, – ответил Цао Цао. – Не беспокойтесь пока и предоставьте мне это разузнать.

Гуань Юй поклонился. Цао Цао устроил в честь его пир, а на другой день отдал распоряжение войскам возвращаться в Сюйчан.

Гуань Юй приготовил две коляски, усадил в них обеих невесток, и они тронулись в путь под его охраной. Дорогой остановились отдыхать на подворье. Цао Цао, желая «внести разлад в отношения господина и слуги», отвел для Гуань Юйя и двух женщин одну комнату. Но Гуань Юй с зажженным факелом в руке простоял у двери с вечера до утра, не обнаруживая никаких признаков усталости.

За это Цао Цао проникся к нему еще большим уважением. По прибытии в Сюйчан Цао Цао отвел Гуань Юйю целый дворец. Гуань Юй поделил его на два двора и поставил десять воинов охранять вход на женскую половину.

Цао Цао представил Гуань Юйя императору, и тот удостоил его высоким назначением.

Вскоре Цао Цао задал большой пир, на который собрались все гражданские и военные чиновники. Гуань Юйя встретили с изысканными церемониями и усадили на почетное место. Ему были вручены дары: шелка, парча, золотая и серебряная утварь. Все это он отослал невесткам.

Со дня прибытия в Сюйчан Цао Цао осыпал Гуань Юйя милостями. По пять дней длились большие пиры, по три дня малые. Кроме того, он подарил Гуань Юйю десять красавиц, но тот отдал их для услужения своим невесткам.

Раз в три дня Гуань Юй являлся к внутренним воротам и спрашивал женщин о здоровье. Те в ответ справлялись, нет ли новостей о Лю Бэе, и под конец говорили:

– Мы чувствуем себя прекрасно. Можете удалиться, если желаете.

Лишь после этого Гуань Юй осмеливался уйти.

Цао Цао безгранично восхищался Гуань Юйем. Заметив однажды, что его парчовый военный халат износился, он велел снять с Гуань Юйя мерку и сшить ему новый из такой же парчи. Гуань Юй подарок принял, но носил его под старым халатом.

– Разве вы так бережливы? – как-то спросил его Цао Цао.

– Я вовсе не бережлив. Но старый халат подарен мне моим старшим братом, и, надевая его, я будто вижу лицо своего брата, – пояснил Гуань Юй. – Вот почему я не смею отдать предпочтение вашему подарку.

– Вот поистине преданный человек! – вздохнул Цао Цао.

Но, восхищаясь Гуань Юйем, он не мог подавить в себе некоторого недовольства.

В один прекрасный день за Гуань Юйем прибежал слуга с такими словами:

– Обе госпожи плачут во внутреннем дворце и просят вас прийти поскорей.

Гуань Юй привел в порядок свою одежду, подошел к внутренним воротам и, преклонив колена, осведомился:

– Что опечалило вас, госпожи?

– Мне приснилось, что наш господин провалился в яму, – сказала госпожа Гань. – Я проснулась и поделилась тревогой с госпожой Ми. Нам кажется, что он уже в стране Девяти источников.

– Не горюйте, – успокоил их Гуань Юй. – Снам верить нельзя. Он приснился вам потому, что вы о нем думали.

Во время этой беседы явился посланный от Цао Цао и пригласил Гуань Юйя на пир. Гуань Юй попрощался с невестками и пошел к Цао Цао. Тот заметил слезы на глазах Гуань Юйя и пожелал узнать, что случилось.

– Жены моего старшего брата убиваются о нем, и я тоже не могу не скорбеть, – объявил Гуань Юй.

Цао Цао улыбнулся и попытался утешить его, предложив вина. Гуань Юй опьянел и стал поглаживать бороду, говоря:

– Какой же я бесполезный человек! Я не оказал ни одной услуги государству и вдобавок изменил старшему брату.

– Сколько волос в вашей бороде? – неожиданно спросил Цао Цао.

– Примерно несколько сот, – ответил Гуань Юй. – Осенью выпадает по три-пять волосков в месяц, а зимой помногу, и тогда я прячу бороду в шелковый мешочек, чтобы она совсем не вылезла.

Цао Цао заказал шелковый мешочек и подарил его Гуань Юйю, чтобы тот сохранил свою бороду. На другой день Гуань Юй предстал перед императором, и тот поинтересовался, что это за мешочек у него на груди.

– Моя борода очень длинна, и чэн-сян подарил мне мешочек, чтобы я прятал ее, – сказал Гуань Юй.

Император велел ему снять мешочек, и борода рассыпалась по животу Гуань Юйя.

– Поистине вы гун Прекрасной бороды! – воскликнул император.

С тех пор это имя закрепилось за Гуань Юйем.

Как-то, провожая Гуань Юйя из дворца, Цао Цао обратил внимание на то, что его конь слишком худ.

– Почему так тощ ваш конь? – спросил он.

– Слишком тяжело мое нестоящее тело, коню не по силам носить его на себе.

Цао Цао отдал слугам какое-то приказание, и через мгновение они привели красавца-коня огненно-рыжей масти.

– Узнаёте коня? – спросил Цао Цао.

– Не иначе как это Красный Заяц, конь Люй Бу!

– Он самый! – подтвердил Цао Цао и подарил Гуань Юйю еще седло и сбрую.

Гуань Юй дважды поклонился в знак благодарности.

– Что это вы так низко кланяетесь? – удивленно заметил Цао Цао. – Вы меня так не благодарили, когда я дарил вам шелка, золото и девушек. Неужто вы так низко цените людей и так высоко животное?

– Этот конь за день пробегает тысячу ли, – сказал Гуань Юй. – Я счастлив потому, что, имея такого коня, я в тот же день смогу увидеть своего старшего брата, как только узнаю, где он.

Цао Цао ужаснулся и стал раскаиваться в своем поступке. Гуань Юй попрощался с ним и удалился. Цао Цао пожаловался Чжан Ляо:

– На что же это похоже? Я неплохо обращаюсь с Гуань Юйем, а он все думает, как бы уйти.

– Разрешите мне разузнать его намерения, – предложил Чжан Ляо и тут же отправился к Гуань Юйю.

– Я хорошо отозвался о вас чэн-сяну, и он к вам очень внимателен, – сказал Чжан Ляо после приветственных церемоний.