Господину-с-горы пришлось сесть за шахматную доску и притворяться, что он ничегошеньки не понимает в шахматах. Быть может, он даже переусердствовал в этом. Но Лис-с-горы был доволен и с жаром принялся вдалбливать основы игры в шахматы в Куцехвоста. Он перечислял всевозможные ходы, заставлял Господина-с-горы показывать ему фигуры, которые он называл, и как ими ходят, чтобы убедиться, что Куцехвост запомнил. Господин-с-горы иногда намеренно ошибался, чтобы Лису-с-горы не казалось подозрительным, что он запомнил всё с первого раза. Лис-с-горы рычал на него и принимался повторять снова. Через пару часов обучения Господин-с-горы решил, что можно перестать притворяться, и ответил правильно.

Лис-с-горы обрадовался:

– Наконец-то! Давай сыграем пробную партию.

Господину-с-горы пришлось быть осторожным. Чтобы не выдать себя, ошибки приходилось совершать намеренно. За эту партию у него было не менее десяти шансов поставить Лису-с-горы шах и мат, но он упорно делал вид, что не замечает удачного расположения фигур. Он проиграл в пух и в прах, но Лис-с-горы остался доволен.

– Теперь мне есть с кем играть в шахматы! – довольно воскликнул он.

«А другие лисы?» – спросил Господин-с-горы, выводя слова прямо на краю шахматной доски. Лис-с-горы следил за его когтем, так что понял написанное.

– Слишком тупы, – фыркнул он с презрением. – Я пытался учить их, но они даже не могут запомнить названия фигур. Ещё сто лет пройдёт, прежде чем они смогут сделать хотя бы это! Куцехвост, ты знал, что ты настоящий гений?

Господин-с-горы хоть и был польщён, но виду не подал.

С того дня они каждый день играли в шахматы, и Лис-с-горы был уже не в таком дурном настроении, как прежде, хоть Господин-с-горы так ни разу и не выиграл у него.

[017] «Вот так неожиданность!»

У Господина-с-горы было отличное настроение, несмотря на неудачу с отращиванием хвоста.

«Вероятно, – подумал он, – так просто это не делается. Я ведь здесь лишь несколько месяцев. На культивацию уходят годы».

Утешившись этим, он продолжил совершенствоваться.

Игра в шахматы помогала ему держать ум в напряжении: иногда ему казалось, что лисье обличье отупляет. Были кое-какие вещи, которые он забыл после перерождения в лису и не мог вспомнить, как ни старался. Так, он не помнил теперь собственного имени. Он знал, что люди называли его Господином-с-горы, а Ху Вэй – У Мином, но настоящее имя память утратила.

«Вот теперь точно стал У Мином», – мрачно подумал Господин-с-горы.

Впрочем, у него была едва ли не вечность, чтобы вспомнить или придумать себе новое имя.

В тот день Господин-с-горы занимался стихосложением. Погода и настроение располагали провести день, упражняясь в изящных искусствах. Он исписывал один осенний листок за другим и откладывал на край стола.

Двери в его дом распахнулись довольно резко. Это была тощая девчонка-лиса. Неприязнь её к Куцехвосту росла с каждым днём: Лис-с-горы проводил с Господином-с-горы всё больше времени за беседами или за игрой в шахматы и совсем забросил дела (которые сводились к лисьим пирушкам, если уж начистоту). Остальные лисы нисколько не возражали надираться без Лиса-с-горы и Куцехвосту благоволили, ведь у Лиса-с-горы теперь было хорошее настроение, и он и думать забыл о своей утрате – о человеке, по которому они ещё недавно справляли поминки. Девчонка-лиса была о Куцехвосте другого мнения.

– Штукарь бесхвостый! – злобно тявкнула она, глядя на Господина-с-горы узкими, как щели, глазами. – Это всё ты и твои штукарства! Из-за тебя гэгэ бросил меня!

Господин-с-горы уставился на девчонку-лису не мигая. Претензии её были более чем странные. Из того, что видел Господин-с-горы и что рассказывал ему болтун-Недопёсок, девчонка-лиса уже не одну сотню лет сохла по Лису-с-горы, но взаимности добиться не могла: Лис-с-горы попросту не обращал на неё внимания в известном смысле.

– Ты ещё хуже человека!

Девчонка-лиса подбежала вплотную и опрокинула столик, за которым сидел Господин-с-горы. Осенние листья рассыпались по полу, девчонка-лиса принялась топтать их, повторяя:

– Вот тебе! Вот тебе!

Господин-с-горы вскочил. Лисье пламя внутри него свернулось в комок от ярости. У девчонки-лисы были грязные ноги, а тушь на листках ещё не высохла, и теперь его стихотворения превращались в безобразные кляксы. Глаза его вспыхнули белым светом, как это бывало ещё до перерождения, если он выходил из себя. Девчонка-лиса торжествующе плюнула на листки лисьим огнём, синеватое пламя вспыхнуло и охватило листки.

– Вот тебе! – повторила она с силой.

– Тупая лиса!!! – заорал Господин-с-горы, отталкивая её от листков. Он принялся прихлопывать лапами прямо по пламени, не обращая внимания на то, что шерсть на его пальцах плавится и превращается в тлеющие угольки, и на то, что его тявканье сложилось в слова, которые поняли все, кто услышал его вопль.

– Как ты меня назвал?!

Недопёсок, ставший свидетелем этой свары, поджал хвост и помчался к Лису-с-горы, полагая, что ничем хорошим эта ссора не кончится. Он знал, что Куцехвост очень дорожил осенними листками, покрытыми закорючками.

– Куцехвост! Куцехвост! – щёлкая челюстями, пролаял Недопёсок, ворвавшись к Лису-с-горы.

Тот расставлял фигуры на шахматной доске.

– Что с Куцехвостом? – нахмурился Лис-с-горы.

Но Недопёсок был слишком взволнован и только беспорядочно махал лапами и повизгивал. Лис-с-горы бросил шахматы и широкими шагами пошёл к дому Куцехвоста. Недопёсок бежал следом и подвывал.

Ещё на подходе Лис-с-горы услышал рычание. Тембр голоса был знакомый, но Лис-с-горы не сразу понял, что это Господин-с-горы. Он никогда прежде не рычал так… вообще не рычал, к тому же в этом рычании слышалось явственное: «Тупая лиса!»

Лис-с-горы вбежал в дом. Господин-с-горы стоял на всех четырёх лапах, передними на обугленных и всё ещё горящих лисьим пламенем осенних листках. Глаза у него были совершенно белые, а сам он окружён беловатым сиянием – всплеск ярости был настолько силён, что духовные силы вырвались и проявились в виде ауры. Лис-с-горы на секунду раскрыл глаза шире, чем обычно, крылья его носа дёрнулись. Сзади у Господина-с-горы развевались два хвоста, не очень длинных, но всё же длиннее, чем его природный хвост, изуродованный собаками.

Недопёсок всплеснул лапами и, решив, что Куцехвост тоже горит, как и листки под ним, схватил бадью и помчался к колодцу за водой.

Лис-с-горы взял девчонку-лису за шиворот и вышвырнул из дома с резким:

– Убирайся и не показывайся мне на глаза!

Недопёсок промчался обратно, расплёскивая воду, и, прежде чем Лис-с-горы успел его остановить, опрокинул бадью прямо над Господином-с-горы. Неожиданный душ, надо признать, привёл его в чувства: белое сияние пропало, глаза стали обычными, лисьими. Вид у него был жалкий. Но и лисий огонь пропал, правда, вместе с ним и осенние листки.

– Так-так, – сказал Лис-с-горы, подходя и поднимая Господина-с-горы за откушенный хвост, – вот так неожиданность.

Господин-с-горы огрызнулся, и в этот раз все его прекрасно поняли. Недопёсок приложил передние лапы к морде в знак сильнейшего удивления.

– Наконец-то научился тявкать, – сказал Лис-с-горы без видимого недовольства, опуская Господина-с-горы обратно на землю. – Как это тебе удалось?

Господин-с-горы сообразил, что они теперь его понимают, вот только сам не понимал, как так вышло, поэтому придержал лапой челюсть и прошамкал:

– Не знаю.

– Ай-ай, – сказал Недопёсок, – впервые вижу, чтобы лис отрастил сразу два хвоста!

– Да, – согласно протянул Лис-с-горы, – разом два ещё не бывало. И как это вышло, ты, конечно, тоже не знаешь?

Господин-с-горы сообразил, что они говорят о нём, и удивлённо поглядел через плечо себе за спину. Толком увидеть ничего не удалось, и он завертелся на месте, как собачонка, ловящая свой хвост. У него на самом деле было теперь ещё два хвоста помимо собственного, два коротеньких, но пушистых хвоста справа и слева от откушенного, и что-то подсказывало Господину-с-горы, что они скоро отрастут в настоящие лисьи хвосты. Но Лис-с-горы был прав: он не знал, как смог отрастить сразу два и столь внезапно.

– У тебя от злости произошёл всплеск духовной силы, – пояснил Лис-с-горы, сапогом подпихивая сгоревшие листки в кучу. – Вероятно, это ускорило культивацию твоего хвоста.

Господин-с-горы сел и горестно уставился на кучки мокрого пепла. Недопёсок, который чувствовал себя отчасти виноватым в произошедшем, поскольку водой смыло тушь и с тех листков, что чудом уцелели при пожаре, похлопал его лапой по спине и заискивающе сказал:

– Куцехвост, ты же умный. Ты легко вспомнишь, что было написано на каждом листке.

Он ловко поставил перевёрнутый столик и принялся рысью бегать по дому, подбирая и раскладывая по местам раскиданные вещи. Он даже вызвался растирать для Господина-с-горы тушь, если тот решит восстанавливать листки прямо сейчас.

– Подождите немного, – сказал Лис-с-горы и вышел.

Господин-с-горы тем временем пытался, с трудом выговаривая слово за словом, убедить Недопёска, что ни в чём его не винит.

– Бедные твои лапы! – со вздохом сказал Недопёсок.

Господин-с-горы поглядел на передние лапы. Шерсть на его пальцах и выше оплавилась. Боли он не чувствовал, но испытал лёгкое омерзение, увидев, что кожа у него бурого цвета. Было это от ожога или по природе, он не знал.

Вернулся Лис-с-горы, принёс целый ворох настоящей бумаги и бамбуковых табличек, скреплённых жгутами. Всё это было своровано у людей. Бумага была исписана с одной стороны, как и таблички, но Лис-с-горы сказал, что другой-то прекрасно можно пользоваться. Господин-с-горы взял один лист, поглядел на изнанку. Это был розыскной лист какого-то бандита. Другие листы бумаги были тоже содраны с досок объявлений, на некоторых были написаны указы властей. Бамбуковые таблички, вероятно, были сворованы из книжных лавок и у зазевавшихся уличных торговцев.

– В амбаре ещё целая куча, – небрежно сказал Лис-с-горы. – Когда эти закончатся, Недопёсок принесёт тебе остальное.

Господин-с-горы горячо поблагодарил Лиса-с-горы и тут же сел восстанавливать свои поэтические листки.

Лис-с-горы стоял подле него, в глубине его глаз мерцало какое-то беловатое пламя, ничуть не лисье. Он сделал над собой усилие, будто ему сложно было отвести от Куцехвоста взгляд, и сказал, отворачиваясь, чтобы уйти:

– Можешь сегодня не приходить играть в шахматы.

Господин-с-горы был так увлечён письмом, что и не расслышал.

[018] Господин-с-горы вспоминает о чувстве приличия

Господин-с-горы проснулся с чётким ощущением – что-то не так. Он поморгал глазами спросонья, сложил лапы на животе и принялся размышлять, что же не даёт ему покоя.

Теперь у него было три хвоста, вернее, два с половиной хвоста, и другие лисы глядели на него, как на диковинку: как верно заметил Недопёсок, разом два хвоста ещё никто на Хулишань не отращивал! В Лисьем пламени внутри него добавилось ещё несколько язычков. Нет, дело было вовсе не в хвостах.

Он лежал и размышлял так довольно долго, потом глаза его округлились, он подскочил и воскликнул, обхватывая морду передними лапами:

– Да ведь я с самого перерождения хожу голым!

Произнеся это, Господин-с-горы озадачился. Во-первых, тому обстоятельству, что он до этого момента ни разу об этом не задумался, словно ходить без одежды было в порядке вещей. Вероятно, так оно и было. Для лис. Но он-то был не вполне лисом, отчего же он и думать забыл о приличиях? А во-вторых, ему предстояло решить: считать ли лисью шерсть одеждой, или лисы всё-таки ходят голые? Он, по счастью, был очень пушист, так что шерсть скрывала срамные части тела. Лисы, превратившиеся в людей, одежду носили. Те, что были в лисьем обличье, – нет, и их нисколько это не смущало.

«Нужно раздобыть одежду», – решил Господин-с-горы.

Он знал, что одежду для лис-оборотней шьют здесь же, на Хулишань: слышал обрывки разговоров других лис. Шила одежду некая Многоглазая, так называли её лисы, и Господин-с-горы примерно знал, где искать её дом, тоже из обрывков разговоров других лис.