Позже пришли несколько новых игроков, ставших впоследствии известными, в частности, защитник Михаил Рущинский, полузащитники сборной Москвы Виктор Дубинин и Михаил Сушков, воспитанник «Горняков», успевший поиграть в «Трехгорке», а также Константин Щегодский, ставший позднее игроком киевского «Динамо» и снискавший славу одного из лучших центральных нападающих страны («Спартак» включил его в свой состав в памятном матче с басками в 1937 году).

Руководить командой стал Сергей Троицкий. Маслов, окончивший специальные курсы инструкторов, выполнял функции играющего тренера. Год спустя в команде появился настоящий тренер – Сергей Васильевич Бухтеев, самый, пожалуй, недооцененный в отечественном футболе специалист.

«На следующий год после приезда басков на старте нового сезона вдруг вспыхнула звезда новичка первенства – московского “Торпедо”, – писал в своей книге «Вечная тайна футбола» Михаил Иосифович Якушин. – Индивидуально игроки этой команды были менее сильными, чем футболисты ведущих наших клубов, но один за другим ими оказались поверженными “Спартак”, киевское “Динамо”, “Металлург”… Секрет успеха автозаводцев был прост. Пока другие команды раскачивались, они решительно перестроили свою игру по системе “дубль-вэ”.

Руководил в ту пору “Торпедо” Сергей Васильевич Бухтеев – образованнейший и культурнейший, скажу вам, человек. Он сам был хорошим футболистом, играл еще до революции за знаменитый клуб “Новогиреево”, а потом – за сборные Москвы и РСФСР. Им написан один из первых у нас специальных учебников “Основы футбольной техники” (служил многим поколениям футболистов и тренеров. – А. Г.). Бухтеев свободно владел английским языком и внимательно следил за зарубежной спортивной литературой. Сначала теоретически, а затем и практически – на матчах с участием сборной Басконии – он убедился в достоинствах системы “дубль-вэ” и начал осваивать ее в своей команде».

Бухтеев считается одним из пионеров московского футбола. Придя в команду, он стал прививать игрокам культуру общую и футбольную. По-новому организовал тренировки, планировал их, стал практиковать то, что ни один из его коллег до этого не практиковал, – двухразовые занятия.

Во-первых, Бухтеев очень точно выделил игроков основного состава, и состав этот практически не менялся три года. Во-вторых, новый тренер уже тогда – в начале 30-х годов – считал, что пять нападающих, играющих в линию, не самый удачный вариант для развития командных атак, во всяком случае не единственный. «Это, – говорил журналист Валерий Березовский, – была смелая по тем временам мысль, многие ее не приняли, а кое-кто даже встретил в штыки. Бухтеев, не проработав и сезона, ушел из клуба, но успел привести команду ЗИС к победе во всесоюзном турнире лучших профсоюзных команд».

В 1938 году после приезда сборной Басконии (она проводила товарищеские матчи в СССР в 1937 году) почти все советские команды стали отходить от прежней тактической формулы «пять в линию» и разрабатывать увиденную у басков систему «дубль-вэ». Бухтеев, естственно, был в первых рядах новаторов: экспериментировать с этой системой он начал еще до приезда басков. Сергей Васильевич следил по мере возможности за футбольной литературой, и статьи о футбольной тактике привлекли его внимание. Изучая попадавшие ему в руки материалы, Бухтеев пришел к выводу: необходимо не только иное ведение игры, но и иного рода исполнители. Под свои задумки он стал подбирать футболистов. Так в «Торпедо» появился необходимый при новой системе таранный центральный нападающий Синяков, которого Бухтеев приглядел в совершенно рядовой команде «Старт». Уже в 38-м Синяков стал лучшим бомбардиром команды в сезоне – 15 мячей в 25 матчах. Демобилизовавшихся из армии Кочеткова и Петрова Бухтеев расставил на поле в полном соответствии со своими задумками: нападающий Кочетков получил роль оттянутого назад полузащитника, то есть стал прообразом стоппера, а Петров вместе с Рязанцевым выполняли функции оттянутых назад, поближе к полузащите (в которой справа действовал Виктор Маслов, капитан команды) нападающих. Схема, применявшаяся Бухтеевым в 1938 году, походила не только на «дубль-вэ», но, временами, и на 4–3–3.

Виктор Александрович Маслов, всегда учившийся у людей, с которыми работал, первым своим учителем в тренерском деле называл Сергея Бухтеева. (Как, к слову, и знаменитый хоккейный специалист Анатолий Владимирович Тарасов.) «Бухтеев, – рассказывал Василий Поляков, – посвящал нас в тонкости игры, по-новому планировал и организовывал тренировки, впервые организовал двухразовые занятия. Все это тогда было в новинку. Но главное – Сергей Васильевич постоянно “зажигал” нас. “Игра умирает, – часто говаривал он, – когда на нее начинают смотреть как на ремесло. Футбол – это искусство, и, как всякое искусство, он требует вечного горения, свободного полета мысли и дерзновенной мечты. Только там, где соблюдаются эти законы, футбол остается футболом”».

По словам торпедовского летописца Ивана Тимошкина, Бухтеев первым из советских специалистов заговорил о футболе как о науке, возведя тренировочный процесс, а с ним и саму игру в ранг искусства. Так, в 1938 году в Тбилиси прошел первый всесоюзный сбор тренеров. Бухтеев был одним из тех, кто читал там лекции, а среди его слушателей оказался Борис Аркадьев, ставший впоследствии выдающимся советским тренером. Бухтеев считался – и по праву – тренером-новатором. Он придавал огромное значение восстановительным мероприятиям, снятию с игроков психологических «вериг», излишнего эмоционального напряжения.

По словам Валентина Александровича Николаева, известного отечественного тренера, игравшего в армейской команде у Бухтеева, «своими новациями в организации учебно-тренировочного процесса Сергей Васильевич значительно обогнал время, в теоретическом и практическом отношении шагнул далеко вперед… Тренер ЦДКА применял в тренировочном и восстановительном процессах все то, что сейчас выдается, порой, за новшества».

Однако Бухтееву удалось проработать только три с небольшим года. Его тренерская карьера была оборвана в 1941 году. Предлог, если он в те годы вообще был важен, оказался достоин его авторов. За грубость нескольких футболистов во встрече ЦДКА и ленинградского «Динамо» (Бухтеев тогда руководил армейцами) решили наказать тренера – как ответственного за воспитательную работу – и отстранили его от должности. Через два года после окончания войны Бухтеев был арестован и исчез бесследно в лагерях.

Что выдвинуло Бухтеева в ряды ведущих специалистов того времени? Прежде всего творческая перестройка существовавшей тогда системы игры «дубль-вэ». В отличие от оригинала, где пятерка нападающих действовала в линию, он придал ей изогнутую форму, подобную росчерку пера: трое футболистов были выдвинуты вперед (два фланговых нападающих и один центрфорвард), а двое других, оттянутые назад, стали полусредними. Такая, казалось бы, незначительная перестановка стала настолько неожиданной для соперников, что в первых семи матчах чемпионата-38 «Торпедо» забило 22 мяча, 18 из которых пришлись на долю дуэта нападающих – Синякова и Петрова.

«“Торпедо”, – характеризовал действия автозаводской команды Михаил Ромм, – играет по системе смягченного “дубль-вэ”, с оттянутыми назад полусредними и со старым расположением защиты – средний полузащитник не оттягивается назад. “Торпедо” строит свою игру на длинном продольном пасе, и это придает его нападению стремительность и быстроту. Команда играет в очень быстром темпе, но этот темп достигается не утомительной беготней, а быстрым передвижением мяча. Команда редко передает мяч на авось, почти каждый пас имеет точный адрес… И, самое главное, команда играет не трафаретно, нападение и полузащита творчески разрешают конкретные задачи, и поэтому в игре команды есть то свойство, которого не хватает нашему футболу, – неожиданность…

Нет сомнения, что среди многих условий, обеспечивших рост “Торпедо”, не последнюю роль играет работа тренера. Умелое руководство тренера помогает выработке четкой тактической системы, нахождению определенного стиля. Всесоюзному комитету и футбольной секции следовало бы изучить опыт наших наиболее успешно работающих футбольных тренеров».

Основной состав, сформированный Бухтеевым, выглядел таким образом: вратарь Виноградов, полевые игроки Поляков, Епишин, Маслов, Сигачев (или Жуков), Виктор Павлов (или Ершов), Орлов, В. Семенов, Курапов, Е. Семенов, Емельянов (или Иванов).

Если вернуться к АМО, то надо сказать, что в 1932 году эта команда не попала в число участников решающих матчей на первенство Москвы, зато победила в розыгрыше Кубка ВЦСПС, очень престижном соревновании в стране, когда еще не проводились чемпионаты СССР для клубных команд и не разыгрывался Кубок СССР.

Финальная игра состоялась на ленинградском стадионе «Красный путиловец». Соперник – местная команда «Красная заря», в составе которой оказалось немало игроков сборной РСФСР. Поначалу москвичи проигрывали – 0:3, но нашли силы переломить ход поединка и победили – 5:3. Вот кто в тот день играл за автозаводцев: Егор Курский, Василий Епишин (капитан команды), Михаил Ананьев, Николай Жучкин, Григорий Помогаев, Николай Курапов, Ефим Семенов, Анатолий Емельянов, Иван Филиппов, Виктор Маслов, Валентин Иванов. Тренер – Сергей Троицкий. После того, как был репрессирован тренер С. Троицкий, командой стал руководить В. Маслов, исполнявший роль играющего тренера, ну а затем пришел С. Бухтеев.

Маслов вспоминал о капитане первого победного состава автозаводской команды Епишине: «Вася был очень интересным игроком: складный, техничный, хорошо держал мяч. Он был организатором, добрым товарищем, но с упрямым характером. Закончил игру лишь потому, что не захотел перестраиваться на дубль-вэ. Нам пришлось на его место переводить правого крайнего Славу Орлова».

Популярность футбола на автозаводе была необычайной: в чемпионате предприятия участвовали в общей сложности около пятидесяти команд. В первенстве столицы завод выставлял по четыре-пять команд («При необходимости, – говорил Василий Поляков, – выставили бы и десять»). Иван Алексеевич Лихачев, легендарный директор предприятия, в том же 31-м году сумел добиться передачи заводу стадиона, находившегося на Крымском валу, напротив главного входа в ЦПКиО имени Горького (в новейшие времена на этом месте расположился выставочный зал Союза художников России).

Директором этого заводского стадиона долгое время работал знаменитый конькобежец Яков Мельников, обладатель значка «Заслуженный мастер спорта» под номером один. Говорят, именно Мельников первым произнес название – «Торпедо».

Между тем один из первых капитанов автозаводской команды Василий Васильевич Поляков вспоминал: «В 1936 году она была включена в розыгрыш первенства СССР среди клубов по группе “Б”. Именно в те дни и родилось имя “Торпедо”. На заводе был проведен конкурс на лучшее название. Победило коллективное творчество. Почему именно “Торпедо”? Слово это – английского происхождения и имеет несколько значений. Одно из них – “разбивать, разрушать”. И в самом деле: неутомимая жажда атаки, постоянная приверженность ей, бескомпромис-сность, агрессивность и смелость при любой турнирной обстановке – эти качества надолго стали отличительными чертами команды, представляющей столичный авто-завод».

Иван Тимошкин говорит, что «история умалчивает, кто именно первым произнес слово “Торпедо”, но оно понравилось всем. Деталь с таким названием имелась и в автомобиле, и в велосипеде. Кроме того, так называлась очень популярная в то время гоночная машина, которую до революции и сразу после нее выпускал концерн “Рено”».

«Следующей в очереди, – рассказывает Тимошкин, – стояла задача создания эмблемы клуба. Один из ее авторов Вячеслав Орлов вспоминал впоследствии: “Сели мы с ребятами и стали думать, что на ней изобразить. Тогда к этим вещам подходили серьезно. И вот взяли мы шестеренку, напоминающую ту, что у велосипеда на заднем колесе, гоночную машинку, букву ‘Т’ и все это соединили. Причем сделали два варианта компоновки. На первом буква ‘Т’ утоплена, а сверху помещены шестеренка и машинка. А на втором ‘Т’ было вынесено вперед. Так в разные годы по-разному эмблему и варьировали”».