На аэродром выдвигались на трёх машинах. В одной были установлены носилки, где лежал обвязанный ремнями для фиксации саван с покойником. Там же ехала Анна. В двухместном пикапе за рулём сидел Александр, а на пассажирском сиденье – Антуан. Мы ехали замыкающими, с тремя охранниками.

Я задумался на секунду – стоит ли выяснить, есть ли среди них Майкл? Может быть полезно, в ближайшем будущем.

Я оглянулся на заднее сиденье и спросил:

– Hi, guys. How you doing? I’m Arti², – после чего протянул руку.

Боевики переглянулись. Тот, что сидел в центре, вероятно, был старшим. Серьёзный, здоровый, бритый почти на лысо. Глубоко посаженные карие глаза. Он ответил на рукопожатие и сказал:

– I’m Michael. They’re Dan and Sam³, – ответил он.

В ответ я улыбнулся, кивнул и сел ровно. Можно было продолжать диалог – но мне в голову не приходило ни одного толкового предлога. Тот ли это Майкл, который нам нужен? Скорее всего. В любом случае, мы это быстро выясним, в случае чего. Нисколько в этом не сомневался.

У ворот, ведущих к грунтовой полосе местного аэродрома, было довольно людно. Кучковались местные, в синих комбезах и ярких светоотражающих жилетах. Они о чём-то разговаривали с вооружённой охраной, но, вроде бы, всё выглядело достаточно мирно.

Мы остановились у створа полосы. Тут стоят тот же самый самолётик, который доставил нас из Конакри. Носилки с телом Адриана уже вытаскивали из внедорожника. Анна стояла рядом и заполняла какие-то бумаги на капоте машины.

Я направился к ней.

– Ну вот, – ответил я, когда подошёл ближе, – мы прибыли.

Она подняла глаза, скользнула по нам растерянным взглядом, потом снова погрузилась в бумаги.

– А, да, спасибо большое, – пробормотала она.

– Что-то ещё требуется? Или просто присутствовать? – вмешалась Соня.

– Нет-нет, ничего. После отлёта давайте поедем пообедаем вместе. Обсудим, что делать дальше.

– Конечно, – дипломатично кивнул я.

Честно говоря – я испытывал какую-то неосознанную тревогу оттого, что это не мы улетаем сейчас. Впрочем, с телом на борту я бы лететь точно отказался. В конце концов, мы в Африке. Конечно, Анна почему-то уверена, что это не инфекция, иначе ввела бы карантин – но мало ли? Врачи тоже иногда ошибаются.

Мы отошли в сторонку, чтобы не мешаться. Тело погрузили быстро, а с ним – ещё несколько небольших ящиков с каким-то грузом. Пилоты проверили документы, расписались, где положено – и закрыли за собой люки.

Самолёт начал раскручивать пропеллеры. Потом двинулся вперёд, выруливая в самое начало полосы, чтобы получить максимальную длину для разбега.

Я заметил, что охранники всё это время были рядом с нами. Они смотрели в разные стороны, будто сканируя джунгли и подъездную дорогу.

Когда самолёт начал разбег, к нам подошла Анна.

– Спасибо ещё раз, ребят, – сказала она, кажется, вполне искренне, – вы действительно здорово помогли.

– Да не за что, – я пожал плечами, – это не сложно.

– Есть и хорошие новости, – добавила Анна, – из Конакри в ближайшие часы планируется вылет. У нас будет поддержка, а у вас – новые сопровождающие. Если мы правильно поняли. До нас ведь не вся информация доходит.

В этот момент самолёт дал газ и начал разбег. Шум стоял довольно сильный, поэтому я предпочёл промолчать, чтобы не напрягать голосовые связки.

Самолёт тяжело оторвался от земли и начал набирать высоту. Потом накренился вправо, уходя на разворот. Я уже отвёл взгляд и собирался вернуться в автомобиль, но тут Соня схватила меня за руку.

После поворота самолёт не выправился. Он плавно лёг на бок. Потом перевернулся, быстро теряя высоту. И через несколько секунд почти вертикально вонзился в землю, где-то справа от нас, в лесу. До нас долетел глухой рокот взрыва, а потом я увидел поднимающийся над лесом «гриб» взрыва.

Глава 4

Мы просидели в комнате для брифингов в лагере «Ви» часа два. Мне кажется, что это время мы вполне могли провести в своём номере, но Александр очень вежливо, но убедительно попросил нас остаться под централизованной охраной, которая встала вокруг административного корпуса чуть ли не живой цепью.

Наконец, появились менеджеры рудника, в том же составе, в котором они встречали нас. Свой испуг и растерянность они даже не пытались скрыть.

Анна первая опустилась в кресло, откинулась на спинку и потёрла щёки ладонями. Геолог мялся, выбирая место. Возможно, просто оттягивая начало разговора, собираясь с мыслями.

– Так, господа, – он всё-таки сел рядом с Анной, – у нас, к сожалению, не самые позитивные новости.

Соня посмотрела на меня с тоской. Она предполагала, что наше ожидание не сулит ничего хорошего.

– Говорите как есть, – попросил я.

– После утреннего… инцидента ваши… экхм… коллеги связались с нами. Они были готовы предоставить исчерпывающую силовую и кадровую поддержку. С тем, чтобы вы смогли гарантированно и безопасно завершить свою миссию, – геолог сделал паузу, взял со стола бутылку с водой и сделал несколько глотков.

– Скажите, а почему вы отвечаете за эти вопросы? – воспользовавшись паузой, вмешалась Соня.

– Пардон, не понял, – ответил Александр.

– Ну, возникает впечатление, что вы тут за всё отвечаете, – продолжала Соня, – но вы ведь главный геолог. Не генеральный директор. Не директор рудника. Главные геологи ведь обычно отвечают за другие вопросы. Я так думаю. Разве нет?

Александр посмотрел на Анну. Та едва заметно пожала плечами.

– Это вы верно подметили, – кивнул геолог, – я действительно совмещаю должность с обязанностями генерального директора. У нас случился, в некотором роде, кадровый кризис. О причинах догадаться не сложно.

– Скажите. Тот человек – который исполнял эти обязанности до вас. Он… жив? – спросил я.

– Насколько мне известно, да, – осторожно ответил Александр.

– Он был женат на местной женщине, – неожиданно вмешалась Анна, потом она посмотрела на геолога и добавила: – Саш, думаю, не время темнить. Правда.

– Ладно, – ответил он, вздохнув, – он был… очень интегрирован в местное общество. И сбежал в первый же день, когда мы обнаружили находку. Вместе с семьёй, бросив всё, даже не заморочившись с документами. Обычно у нас такое не прощают – но наше руководство велело не раскручивать историю. Всё спустили на тормозах.

– Ясно, – кивнул я.

– Потом были постоянные проблемы с местным персоналом. Думаю, он являлся первопричиной.

– И что же могло его так сильно… напугать? – спросил я.

– Понимаете, – вздохнул Александр, – сложность нашей работы здесь, в Африке, часто заключается в том, что наиболее геологическии интересные участки, скажем так, благодаря своим свойствам выделяются местным населением. Иногда – с культовыми целями. Ну, или просто как традиционные места. Очень тяжело бывает договориться даже о проведении нормальной разведки. Приходится задействовать связи в правительстве, силовую поддержку, все эти дела, которые, конечно же, обходятся недёшево…

– Участок, где проводили изыскания, был таким местом? – догадался я.

– Верно, – кивнул геолог, – хотя официально всё было оформлено как надо. У нас была лицензия на разведку. Не на добычу пока, обычно местные с этим разбираются до того, как начинается что-то серьёзное.

– И эта лицензия предусматривала проведение серьёзных взрывных работ? – уточнил я.

– Н… не совсем, – вздохнул Александр, – мы договорились, что я проведу подрыв для сейсмоанализа за границами того участка, который местные считают… ну, скажем, важным.

– Они там мальчиков обрезают, – вмешалась Анна, – и всегда это делали.

– А, ну да, они же мусульмане… – кивнул я с пониманием.

– Они это делали и в доисламскую эпоху. А потом просто адаптировали местные традиции с требованиями новой религии. Но место осталось. Священное, как вы понимаете.

– И вы рискнули подорвать там? – уточнил я, глядя геологу в глаза.

Тот опустил взгляд.

– На самой границе участка.

– Без ведома руководителя рудника, так?

– Не совсем. Он подписал план работ, где был обозначен возможный район зондирования. Формально я остался в его границах.

– Рисковый вы человек… – заметил я.

– Всё было бы нормально! Само место не пострадало бы – по крайней мере, до тех пор, пока данные о запасах не дошли бы до правительства. Если бы рудное тело действительно было бы там…

– Но случилось то, что случилось, – впервые заговорил Антуан, горестно вздохнув.

– Что ж… теперь понятно насчёт силовой поддержки, – сказал я.

– И тут мы возвращаемся к новостям, – продолжал геолог, – в ближайшее время её не будет.

– Почему? – в тот момент я даже не насторожился, хотя следовало бы.

– Они не могут вылететь из Конакри. К нам движется мощный шторм.

– На сколько задержка? – спросил я, – может, имеет смысл эвакуироваться по земле?

– Это не просто шторм, – снова вмешался Антуан, – на нас движется настоящий ураган. Большая редкость в наших местах. Сейчас синоптики дают двенадцать баллов. Конакри готовится к удару стихии. Есть шанс, что до нас он дойдёт сильно ослабленным – но готовиться нам тоже придётся. Ехать никак нельзя, это крайне опасно.

– О, господи, двенадцать баллов!? – переспросила Анна, побледнев.

– Боюсь, что так.

– Когда? – спросил я, – когда он будет здесь?

– При таких темпах продвижения, вероятно, уже сегодня к ночи, – ответил Антуан.

– Чтобы вы понимали, – продолжал Александр, – у нас половина рудника уже разбежалось. Местные работники массово покидают посты. Мы вынуждены остановить основные технологические процессы, но сооружения рудника не рассчитаны на такой ветер, даже близко. Разрушения будут колоссальными. Плюс ущерб для экологии. У нас есть ряд технических водоёмов. Местность может сильно пострадать. Разбирать последствия мы будем не один месяц!

– Нужно подготовить укрытия, – сообразил я, – тут можно найти что-то похожее?

– Уже занимаемся, – кивнул геолог, – но капитальных строений, которые могли бы выдержать подобное, не так много. Тех, кто останется на предприятии, постараемся укрыть в тигельной. В обычное время это самая охраняемая территория. В здании стены, которые могут выдержать выстрел из гранатомёта.

– Уже неплохо, – кивнул я.

– Но насчёт вас у нас категорические указания: избегать общих укрытий, – ответил геолог.

– Не понял.

– Нам придётся оборудовать укрытие здесь. Административный корпус стоит на капитальном фундаменте. Стены кирпичные, армированные. У нас три таких здания здесь, в административном лагере. Как раз хватит на управляющий персонал. Но, конечно, их придётся укрепить. Именно этим мы и будем заниматься до ночи.

Повисла пауза. Соня смотрела на меня остекленевшим, испуганным взглядом. Я же старался сохранять невозмутимый вид.

– Нам нужно будет вещи перенести сюда, – сказал я.

– Конечно, – кивнул Антуан, – и мы сделаем склад припасов, чтобы при необходимости продержаться несколько дней.

– Мы… можем чем-то помочь? – Соня вышла из ступора.

– Если хотите, – кивнул Александр, – руки точно лишними не будут. Учитывая проблему с персоналом.

Раньше я никогда не замечал, что физический труд действует успокаивающе. После того, как мы узнали про ураган, у меня в голове всё время крутились апокалиптические картины из новостей, где ветер срывает крыши с домов и поднимает в воздух грузовики и катера. Но постепенно, таская тяжеленые фанерные листы, я успокаивался.

Листы крепились снаружи, блокируя доступ к оконным проёмам, после чего дополнительно укреплялись железными прутами, которую, как я понял, варили прямо на арматуру самого здания, доступ к которой сохранялся возле оконных проёмов. Вот что значит производственное предприятие – всё это дело, включая сварочные аппараты и прочие инструменты, без труда нашлось на складах.