Не соврала. Умолчала о многом, в том числе о непосредственном отношении к случившейся драке. Но ведь и не соврала. Почти возгордилась собой. Как только получила одобрение в серых глазах находящегося поблизости за прозвучавшую искренность, и вовсе полегчало. На секундочку.

– Драка? – округлила глаза мама.

– Как это драка? – охнула бабуля.

Вся побледнела. Выронила из рук чашку. И охнула снова, потому что обожглась. Чай разлился ей на руки и юбку. А я заработала строгий взгляд от папы, прежде чем ринулась ей на помощь.

– Я сама, – остановила меня мама.

Чашка не разбилась, нужно было всего лишь поднять, а на мокрые пятна она накинула салфетку. Мне же ничего не осталось, как вспомнить о своей мандаринке. Раз уж дочистила, принялась возвращаться в кухонную зону и занимать свои руки дальше, отделяя дольки.

– Драка! Подумать только! Да что ж это такое делается, посреди белого дня и драка, да ещё и в общественном месте? – так и не отошла от шока старшая из Лариных, качая головой. – Вот так и отпускай внучку в большой город! К зверям ко всяким на растерзание! – принялась причитать, выражая праведное негодование.

– Люди бывают разные. На то место и общественное. Какой город – большой или маленький, тут совершенно не причём. Что поделать? Всякое случается, – вздохнул подошедший к ней папа. – Нас ведь это никак не касается, чего ты распереживалась на пустом месте, – укорил. – Да, Лера? – обернулся ко мне.

Вроде бы вопрос. Но скорее непосредственное требование в целях подтверждения.

Мысленно выругалась.

Матом!

– Как видите, я цела и невредима, – развела я руками. – Никакого участия в чужой драке не принимала.

Снова выругалась про себя. И выругалась ещё не единожды, едва бабуля схватилась за грудь, шумно втягивая в себя воздух, запрокидывая голову.

– Что-то душно здесь. Может, откроем окно, а Мариш? – попросила она свою сноху.

Та торопливо закивала и махнула рукой Никите, чтоб тот так и сделал.

– Только ненадолго. Не хватало ещё простудиться всем, – предупредила мама.

А сама за бабулиными лекарствами отправилась.

– Ты точно не пострадала? – прищурилась тем временем бабуля, разглядывая меня. – Не задели, ироды окаянные? – опять распереживалась. – Руки бы им всем повыдёргивать, чтоб не размахивали ими… – проворчала.

– Не задели, бабуль. Всё нормально со мной, – улыбнулась я виновато.

Я ведь и правда виновата. Перед всеми ними. За то, что расстроила. И за очередное враньё.

Хорошо, мама быстро вернулась.

– На вот, пей, – протянула ей пару таблеток.

Налила в стакан воды и проследила за тем, чтоб та всё выпила вместе с лекарствами. Я со своей мандаринкой к этому моменту тоже наполовину справилась. Проглотила, даже не жевала, переживая за бабулю ничуть не меньше, чем она за известие о драке, ворчливо припоминать которую она и тогда не перестала.

– И с чего они драться вообще вздумали? – поинтересовалась у меня. – Кто такие?

Выражаться про себя матом я так и не перестала. Но на этот раз оправдываться и придумывать что-либо ещё не пришлось.

– Ой, ей-то откуда знать? Сказано же, наша Лера тут не причём, – влезла мама. – И вообще, давайте лучше о чём-нибудь другом поговорим? – не выдержала в довершение.

Я была всецело очень даже «За» последнее предложение, но отсвечивать не стала. Понадеялась на то, что они сами найдут себе какую-нибудь тему для дальнейших дискуссий, которая на этот раз меня уж точно касаться не будет. Отвернулась от них. На хранящем всё это время молчание Романе Владимировиче сосредоточилась. И, раз уж сказать мне ему тоже было особо нечего, пошла знакомым путём. Мандаринку я мужчине предложила.

– Вкусная, – похвалила.

Тот отказываться напрямую не стал. Но перевернул испачканные ладони и показательно уставился на них.

– Правда вкусная, – нисколько не прониклась я.

А мандаринку сама ему скормила. Сперва одну дольку, затем, как только прожевал, ещё одну. Понравилось неожиданно такое нехитрое действие, вот и скормила. Всю мандаринку до конца. Встречное от него: «Спасибо», в купе с лёгкой такой же благодарной улыбкой и вовсе стёрли все остатки осевшего в душе негатива.

За нож и картофель я всё же взялась…

А женщины семьи Лариных тему себе для беседы тоже нашли. Посвящалась она действительно не мне. Зато тому же Роману Владимировичу.

– Лера говорила, ты, кажется, работаешь в офисе, да? – деловито поинтересовалась у него бабуля.

Папа под шумок закрыл окно. Мама, которая решила заново налить бабуле чай, тоже заинтересовалась данным вопросом.

– В основном, – не стал отрицать мужчина.

Я же мысленно усмехнулась, вспомнив один из таких «офисов» с гербом Российской Федерации.

– Наверное, это очень престижный офис, – подхватила мама, оценив внешний вид Романа Владимировича.

Не только наличие строгого галстука, который на нём по-прежнему был должным образом затянут. Именно она приучила меня знать ценность наручным мужским часам, ведь папа был к ним всегда неравнодушен.

– Можно и так сказать, – согласился на свой лад и в этом Роман Владимирович.

– А что за офис? Где? – вставила бабуля. – Как называется? Чем занимаетесь?

Где-то здесь я пожалела о том, что прежде не взялась за вторую мандаринку. Я когда сильно нервничаю, у меня вообще рот не закрывается. Или много болтаю. Или ем. Или и то и другое вместе. Вот и сейчас, раз уж собственную болтливость приходилось сдерживать, машинально засунула в рот дольку картофелины, которую разрезала.

И совершенно зря я это сделала!

Чуть не подавилась.

Вместе с…

– Не так уж и далеко отсюда. На Новокузнецкой, – назвал совсем не тот адрес отделения полиции, в котором мы встретились, зарождая во мне некоторые сомнения. – Прокуратура, – добавил, ответив сразу на оба последних вопроса… оказывается, господин прокурор.

Мало того, что я чуть не подавилась, так ещё и закашлялась. Просто потому, что эта картофельная долька поперёк горла встала. Но то я. Обе Ларины засияли чистейшим восхищением, да с таким азартом и радостью, словно только что выиграли джек-пот. Именно на этой ноте я и поняла, что мне хана. Полная. Безоговорочная. Как и самому господину прокурору. Теперь хоть сто раз им рассказывай, что всё происходящее – банальное недоразумение с ноткой моего вранья в целях всеобщего благополучия. Всё равно не отвертимся.

Стало совсем грустно.

Вот не мог быть заурядным участковым?

А может нам всё-таки повезёт, и он в районной прокуратуре посыльным, уборщиком или курьером каким-нибудь работает?

Как говорится, мечтать не вредно.

И да, в этом мне не повезло.

– Так вы у нас господин прокурор? – подумала вслух примерно о том же, о чём и я, мама деловитым тоном.

Ага, мне вот тоже, моментально, как ей, обратно на «Вы» к нему перейти захотелось. И пожевать что-нибудь более существенное, чем очередная картофельная долька, которую я в себя снова запихала. Чтоб молчалось лучше.

А то знаю я её это «У нас»! Был сперва мой фальшивый жених, а теперь уже всё – общий. Хочет не хочет, а настоящим всё равно станет.

– Ну прокурор и прокурор, с кем не бывает? – всё-таки не смолчала я.

Роман Владимирович на мои слова снисходительно улыбнулся. Никак комментировать и без того понятное не стал. Бабуля же вместе с мамой одарили возмущёнными взглядами. А я как представила себе всё то, что они могут ему рассказать про своих шумных соседей, вероломную управляющую компанию, невежливых медсестёр в поликлинике… жевать я принялась интенсивнее, в общем.

Как и орудовать ножом.

И совершенно напрасно!

Мои ожидания будущих жалоб представителю закона в целях поиска мировой справедливости ни разу не оправдались. А бабуля с мамулей превзошли сами себя.

– А как вы с нашей Лерочкой познакомились? – коварно поинтересовалась мама.

Как есть со своей свекровью в сговор вступила!

Тайный. Против меня. Неспроста же это своё коварство проявила. Я ведь им уже рассказывала историю знакомства со своим женихом. Вряд ли они её забыли. Бывшим женихом, ага. И он – совсем не тот, кто находился с нами в этот вечер. А значит…

– Ай! – сорвалось с моих губ, наравне с пронзившей пальцы острой болью.

Я ж так распереживалась, что нас сейчас спалят, что ножом себе по пальцам всё-таки заехала. Но надо отдать должное, случайный манёвр превосходно сработал. Про конспиративный допрос все тут же позабыли.

– Что такое, Лерочка? – забеспокоилась бабуля.

Мама мигом подскочила с места. Я же зажала кровоточащий порез и на пару секунд крепко зажмурилась, закусив нижнюю губу, чтобы было легче перетерпеть, не страдая вслух и дальше.

– Ничего страшного, – тут же успокоила самую старшую из нас мама, осторожно касаясь меня.

Повезло и в том, что Роман Владимирович к этому моменту закончил с рыбой и освободился. Быстро вымыл свои руки и отодвинул в сторону пришедшую мне на помощь родительницу, попросив ту найти аптечку. Нужную коробочку она искала не так уж и долго.

– В крайнем верхнем шкафчике справа, – подсказала я ей.

Дальше – дело нехитрое. Промыть и обработать порезы, заклеить указательный и средний пальцы пластырем. Я бы и сама с лёгкостью справилась, но вместо этого стойко изображала смирение, пока мужчина решительно проделывал всё обозначенное сам.

Что сказать…

Спасать меня – почти состоявшаяся традиция!

– Спасибо, – поблагодарила, как только он закончил.

Мужчина тепло улыбнулся и кивнул. А вот бабуля томно вздохнула. Пока мама обеспокоенно кружила вокруг нас, подглядывая за всеми происходящими манипуляциями, самая старшая из Лариных, удобно подставив ладошку под подбородок, наблюдала за происходящим, явно призадумавшись о чём-то своём. Слишком уж вид у неё был мечтательный и довольный. Как оказалось немного позже, тоже насчёт господина прокурора. То и выдала, стоило нам в её сторону взглянуть:

– И как только такого мужчину намного раньше к рукам не прибрали? – озвучила риторическим вопросом.

Где-то здесь я опять нервничать начала. И ещё больше, как только ответ она всё же получила.

– На самом деле я был женат. Дважды.

О том, что у господина прокурора была жена, я и так знала. Но к тому, что их было две – я оказалась почему-то не готова. Как и мамуля, приоткрывшая от изумления рот. Хорошо, папа и Никита к этому моменту опять ушли к машине, вспомнив о чём-то своём, и дополнительный вопрос последовал лишь в одном направлении.

– Да? – удивилась бабуля, демонстративно замолчала, с прищуром внимательнее разглядывая Романа Владимировича. – А что с этими женщинами было не так?

Лично у меня задёргался глаз!

Сразу после того, как я очередной картофельной долькой подавилась. Опять закашлялась. Такая вариация допроса не понравилась не только мне. Вид у того, к кому обращалась бабуля, моментально стал мрачнее грозовой тучи. Хотя надо отдать должное, выражать вслух посетившую господина прокурора мрачность он не стал. Да и вообще очень быстро, как говорится, взял себя в руки. Может быть даже ответил бы ей что-нибудь вежливое или отстранённое в своём стиле. Если бы не я.

– Ба! – возмутилась я вместо Романа Владимировича. – Скажешь тоже, – укорила.

Женщина округлила глаза и приняла самый святой вид, на который только была способна её частично артистическая душа. Но всё равно тут же заявила:

– И скажу, – отозвалась, вопреки напускному покаянию.

Я же одарила её таким осуждением во взгляде, словно она только что родину предала и мой фальшивый жених – впрямь настоящий, но теперь мы его начинаем безвозвратно терять. Тем более, что реакцию господина прокурора было вполне можно понять. Если знать то, о чём он мне говорил ранее.

– Ну а что? – нисколько не прониклась моим немым посылом бабуля. – Должна же я знать, кто и при каких обстоятельствах к моей внуч…