Меня трясет. Никак не получается согреться. Холод пробирает изнутри. Понимаю, это уже просто нервное. Реакция на стресс. Откат. По сути естественный физиологический процесс.

Но легче от осознания не становится.

Плохо помню, как возвращаюсь обратно. Просто иду по коридору, мимо охраны. Никто и слова не говорит. Хотя смотрят. Все они смотрят на меня.

Удивляются? Слишком быстро ушла?

Тошно. Даже думать об этом не хочу. Захожу в свою комнату, закрываю дверь на замок. На все обороты. Хотя прекрасно знаю, ничто этого гада не остановит.

Захочет – придет. И тогда…

Нет, я не стану о таком размышлять. Пока что у меня есть время. Можно найти выход из этой западни.

Я прокручиваю в голове разные варианты.

Обратиться к друзьям? Отчим Кати серьезный человек. Подруга сама предлагала помочь. Но сейчас они улетели в Австралию. На месяц.

Конечно, я могу и так обратиться к ней. Просто договориться насчет машины, которая за мной приедет, раз службы такси не принимают заказ. Или я могу позвонить другим подругам.

Лика сейчас в городе. Настя… хотя Настя может на месяц пропасть, никому не отвечать, когда у нее начинаются показы в модельном агентстве.

Но теперь возникает стойкое ощущение, что никто меня из тюрьмы не выпустит. Машина приедет, а вот я сама выйти не смогу.

Черный управляет охраной. Заказывает “девочек”. Слишком много влияния у этого зэка.

Выключаю воду, тянусь за полотенцем. Вытираюсь насухо, набрасываю халат. Обнимаю себя руками, нервно кусаю губы.

Чего я жду? Надо набрать Катю прямо сейчас. Да, я привыкла решать проблемы сама, но сейчас не тот случай, когда я могу одна со всем справиться.

Пока ясно одно: дальше станет хуже.

Привожу себя в порядок, быстро одеваюсь и беру телефон. Застываю, глядя на экран мобильного.

“Нет сети”.

Выключаю мобильный. Снова запускаю. Картина не меняется.

Тут в памяти всплывает разговор перед самым началом практики.

– Только смотри, у нас часто связь пропадает, – говорит Светлана Викторовна, когда я выясняю детали насчет будущей работы. – По несколько дней может не быть. А еще доступ к Интернету ограничен. Режимный объект, сама понимаешь.

Тогда это не показалось подозрительным.

Тюрьма же за городом. Местность такая, что вокруг лес, а до ближайшей деревни больше сотни километров. Да и меры безопасности нужно учитывать.

Я еще родителей предупредила. Объяснила, что могу не звонить несколько дней. Поликлиника в селе, а в том районе совсем слабое мобильное покрытие.

Только связь была. Отличная связь! До этого момента.

Эмоции переполняют, и я не могу сдержаться. Выхожу в коридор и подхожу к охраннику.

– А что со связью? – спрашиваю.

– Сеть пропала, – пожимает плечами. – Тут как дождь идет, так и все. Напрочь отрубает.

Интересно. Только дождя нет.

– А это… разве безопасно? – поджимаю губы.

– Ну так начальство по спутниковым телефонам может пообщаться, – хмыкает. – А нам и не надо.

Прикусываю язык, чтобы не попросить у него мобильный. Понимаю, это бесполезно. Охранник откажет.

Возвращаюсь в свою комнату.

Как быть теперь?

Ледяное осознание накатывает волнами. Предчувствие не обмануло. Меня действительно никто не собирается отсюда выпускать.

Надо искать другой путь. Но в голову ничего не приходит. Ни единой идеи. Продолжаю вертеть телефон. Выключаю и включаю снова, будто надеюсь на чудо.

Засыпаю под утро. Проваливаюсь в сон от усталости. Сама не замечаю, как это происходит. Закрываю глаза – и вздрагиваю от звона будильника.

Сколько я проспала? Час? Нельзя так. Будет трудно соображать. А сейчас мне нужно собраться, сосредоточиться.

Я иду в кабинет. И по дороге туда происходит дежавю.

– Срочно! – бросается ко мне охранник. – В операционную.

Хмурюсь. Это не тот мужчина, который ночью привел меня к Черному, но доверия все равно не чувствую.

– Что такое? – спрашивает он. – Давайте быстрее. Если тот ушлепок сдохнет…

Замолкает. Бледнеет. Тут я перевожу взгляд и замечаю на его руках кровь. Много крови. Вряд ли это часть трюка.

– Что произошло? – задаю вопрос, пока мы идем вместе по коридору. – Расскажите мне все подробности, которые знаете.

– Ножевое, – бормочет. – Много ножевых. Там кровища в разные стороны хлестала. Кишки наружу. Вы такое сможете зашить? Светка, дрянь такая, пропала.

Дверь операционной открыта. Слышу, как начальник охраны отчитывает своих подчиненных.

– Дебил! Башкой отвечаешь. Какого черта вы его в ту камеру отправили? Я же четко объяснил. Беречь. Охранять от всех. В одиночку кинуть. Совсем мозги растеряли? К нашему маньяку определили?

– Да это… случайно вышло…

– Знаю я ваше “случайно”. Если этот утырок откинется, сами будете объяснять, в чем проблема. Простейший приказ не можете выполнить.

– Ну он оклемается. Сейчас заштопают и…

– Я тебя сейчас заштопаю, идиот. Ты хоть знаешь, кто с ним говорить собирался? Вот ему и расскажешь, как вы так обделались. Вот перед ним и ответишь по полной. Все, проваливайте. Оба!

– Но Черный не…

– А я не про Черного! Здесь и другие есть.

– Другие?

Начальник охраны замолкает. Такое чувство, будто он наговорил лишнего на эмоциях, а теперь жалеет.

– Вам болванам этого знать необязательно, – наконец продолжает он. – Ну что рты раззявили? Пошли вон!

Двое мужчин как ошпаренные вылетают из операционной, а начальник охраны хмуро смотрит на меня.

– Глянь, что с ним, – бросает он. – Справишься?

Подхожу ближе. Зрелище кошмарное. Никогда ничего похожего не видела. Удивляет, как с такими ранами пациент еще жив. Грудная клетка рвано вздымается. Глаза смотрят в пустоту. Кажется, из него вся кровь вытекла. Разве что насчёт «кишки наружу» охранник ошибся. Все не настолько плохо. Медицинских средств, которыми располагает местный пункт помощи, должно хватит.

Первую помощь оказали не так, как надо. Но теперь это не важно. Теперь все зависит от меня.

– Мне нужен ассистент, – говорю.

– Рассказывай, что делать, – отвечает начальник охраны.

– Наденьте стерильные перчатки. Дезинфицирующее средство в синем боксе. Там же инструменты, которые нам понадобятся.

Остальное как в тумане.

Моя первая операция. Такого уровня – точно первая.

Я представляла этот момент по-разному, но точно не так, как сейчас. Мне вообще, казалось, охрана следит за стычками заключенных и настолько тяжелых повреждений никто получить не может.

Как сильно я ошибалась.

Сперва накрыла паника. Жуткая растерянность. Тут должна находится Светлана Викторовна, должна хоть как-то направлять меня.

Я одна. Рядом только начальник охраны. Но что он смыслит в хирургии?

Правда, сейчас мне казалось, я сама очень мало смыслю. Едва соображаю от волнения. Для подобных операций нужно мастерство. Нужно много практики.

Как я смогу помочь? Ничего не выйдет. На некоторое время меня накрывает настолько сильно, что я готова броситься прочь из операционной.

Но стоит вообразить как погибает на операционном столе мой первый пациент – сразу начинает мутить.

Нет, нет. Я не могу этого допустить.

Нужно действовать.

Стараюсь очистить сознание от лишних мыслей. Действую четко и методично. Пальцы немеют от напряжения, но я продолжаю упорно орудовать хирургической иглой.

А дальше будто щелчок внутри. Накатывает спокойствие и уверенность. Понимаю, я на верном пути. Все делаю правильно.

Я же мечтала стать хирургом. Могла пойти на терапевта. Отец Лики мне так советовал. Да и моя мама с ним соглашалась. Папа убеждал рассмотреть вариант с дантистом.

Но я сразу знала: буду хирургом. Я это сама решила, еще до поступления.

– А тебя это не пугает? – спрашивала Катя. – Столько крови. Как ты можешь на такое смотреть?

Кровь мне совсем не нравилась. И да, бывало неприятно и страшно. Но я ощущала себя частью чего-то действительно важного.

Профессия отзывалась внутри.

Соображаю с трудом. Или мне так от волнения кажется? Руки активно действуют, но голова до сих пор как в тумане.

– Ну что? Как он? – спрашивает начальник охраны. – Вроде получше? Когда очнется? К вечеру с ним можно будет говорить?

– Нет, – качаю головой. – Сегодня точно нет.

– Завтра?

Я смотрю на часы. Не могу поверить, что операция шла настолько долго. Мне показалось, прошло несколько минут.

Понимаю, что потеряла ощущение времени.

– Еще рано судить, – отвечаю тихо.

Я спасла жизнь преступника. Убийцы. Насильника. Кто он? Я просто не знаю. Но даже такой человек заслуживает получить медицинскую помощь. Все должно быть по закону.

“А если бы тут оказался Черный?” – шепчет внутренний голос.

Трудно не посмотреть на скальпель. Но я понимаю, что и такого урода как Черный постаралась бы спасти.

– Знаешь, а ты неплохо справилась… – начинает начальник охраны.

– Она справилась отлично, – обрывает его резкий голос.

Я поворачиваюсь и вижу незнакомца. Он одет в тюремную робу, стоит, небрежно привалившись к двери.

– Чего застыл? – оскаливается мужчина. – Выйди.

Начальник охраны вздрагивает, нервно облизывает губы.

– Я это… я распорядился как надо… я…

Незнакомец одаривает его таким выразительным взглядом, что начальник охраны пулей выскакивает из операционной.

Ну и глаза. Точно лезвия. Ледяные, острые.

Первая мысль – это маньяк. Ну тот, о котором упоминал начальник охраны, когда отчитывал подчиненных. “Наш маньяк”.

Но потом я вспоминаю еще одну его фразу. Насчет “здесь и другие есть”. Да, логичнее предположить, что не только Чёрный имеет влияние в этой тюрьме. Этот мрачный тип тоже обладает особой властью. Начальник охраны мог и больше сказать, но вовремя остановился, чтобы не сболтнуть лишнего.

Незнакомец подходит ко мне вплотную. Обходит вокруг. Оглядывает со всех сторон.

– Ты откуда здесь такая взялась? – прищуривается.

– Я прохожу медицинскую практику, – отвечаю ровно, спокойно выдерживаю его тяжелый взгляд. – От университета.

Незнакомец останавливается передо мной.

– Так ты не врач? – спрашивает.

– Врач, – поджимаю губы. – Будущий.

– Какой курс?

– Пятый.

– Что за универ направляет студенток на зону? – кривится он.

По этому поводу можно сказать очень много всего, но я ограничиваюсь тем, что сообщаю название моего учебного заведения.

– Любопытные там порядки, – хмыкает незнакомец.

И проходит мимо. Останавливается возле кушетки, на которой лежит пациент. Внимательно осматривает его.

Это не просто интерес. Изучение со знанием дела. Замечаю, как взгляд мужчины проходится по швам, отмечает каждую деталь моей работы. Он смотрит туда, куда сама я могла бы смотреть, если бы проверяла, как все сделано. Судя по реакции остается доволен.

Неужели он сам врач? Разбирается в хирургии? Похоже на то. Иначе бы не оценивал инструменты, которыми мне сегодня пришлось орудовать. Глаза у него такие, что как будто все вокруг сканируют насквозь.

– На контракте учишься? – звучит очередной вопрос.

И хоть теперь мужчина даже не смотрит в мою сторону, между лопатками пробегает холодок. От него исходит опасность. Конечно, не такая, как от Черного, но легче не становится.

– На бюджете, – отвечаю я.

Тут он резко переводит взгляд на меня.

Такое чувство, что подозревает в лукавстве. Но я не обманываю, ничего не скрываю. Да, университет, где я учусь, один из лучших в нашей стране. Поступить туда тяжело. Даже на контракт есть конкурс, а уж на бюджет попасть вообще история из области фантастики.

Я смогла сдать экзамены на отлично. Получила высший бал. Только все это далось тяжелым и долгим трудом. Я бы процитировала учебник биологии с любого места. Задачи по химии решила бы, даже если бы меня разбудили посреди ночи.