Из кустов я вылетела на полянку, где стояла избушка. Поскользнулась на траве и едва не растянулась во весь рост.

– Черт!

На мой писк мужик в клетчатой рубашке обернулся и замер с топором, занесенным для удара.

Мне было не до него, я бежала. Меня манила приветливо распахнута дверь, а сзади раздавался треск и нарастающее рычание.

Следом за мной из кустов выбрался разозлившийся косолапый.

Первой отреагировала коза. Она припустила в дом быстрее меня.

Потом волкодав встрепенулся и бросился к дверям.

Мужик оказался самым тормозным. Он пару секунд пялился на меня и на маячившего за моей спиной зверя, потом вскинулся, не глядя отбросил в сторону топор и ломанулся следом.

Я уже заскочила внутрь, когда он достиг крыльца, одним махом перескочил через порог и захлопнул дверь, тут же опустив тяжелый засов.

Коза забилась в угол между мойкой и печью, волкодав забрался под стол, испуганно оттуда выглядывая и тихо поскуливая. Я, обессиленная от долгого бега и нервных потрясений, обрушившихся на меня за последние сутки, ничком повалилась на пол, отползла к стене и, привалившись к ней спиной, пыталась сдержать дыхание и не пыхтеть, как паровоз.

Маньяк остался у двери. Прижался к ней ухом, пытаясь понять, что происходит снаружи.

Сначала было тихо, но спустя мгновение мы услышали медвежье ворчание на крыльце, прямо за дверью. Зверь шумно принюхивался, скреб когтями по доскам, фыркал.

Развлечение не для слабонервных, поэтому мужик медленно отступил от двери. Тихо, стараясь не издавать звуков, начал пятиться, не сводя глаз с засова.

Не ожидал, извращенец проклятый?! Это тебе не девиц бесчувственных воровать! Это медведь!

Напряженную тишину нарушало только размеренное тиканье покосившихся часов, сиротливо висящих над обеденным столом, да недовольное урчание за дверью. Даже псина притихла и теперь просто затравленно выглядывала из-под стола, шевеля кустистыми бровями.

Я постаралась слиться со стеной, мимикрировать под кривые трещины, покрывавшие древесину, и привлекать к себе как можно меньше внимания озабоченного маньяка. Впрочем сейчас он был озабочен явно не мной, а происходящим за дверью. И это радовало. Может, с перепугу подобреет и отпустит меня с миром?

Надежды надеждами, но я косилась по сторонам, подыскивая оружие для самозащиты.

Мужик тем временем в два шага преодолел эту прихожую-кухню и скрылся за дверью, такой низкой, что ему пришлось пригибаться, чтобы ни впечататься лбом в косяк.

Мое внимание привлекла почерневшая кочерга в углу и лежащий на столе длинный нож с деревянной рукояткой. Чем не оружие? Мне бы только добраться до него, пока бородача нет! Попробовала встать и не смогла – от волнения ноги совсем ослабели и не хотели слушаться. Слабачка! Вставай! Борись за свою жизнь! Пока еще есть возможность.

С трудом, опираясь на стену, я приподнялась, потом выпрямилась и, с опаской косясь на волкодава, посматривавшего на меня из-под стола, сделала первый шаг.

И тут маньяк вернулся. В руках у него было ружье и коробка с патронами.

Ну все. Конец. От ружья никакой кочергой не отмашешься.

Я тихо грустно всхлипнула и медленно опустилась обратно, снова распрощавшись со своей несчастной и такой короткой жизнью.

Тем временем мой похититель звонко щелкнул затвором и покрался к окну. Я затравленно наблюдала за тем, как он осторожно глянул начала в одну сторону, потом в другую. Нахмурился. Подошел ко второму окошку – снова огляделся, почесал растерянно лохматый затылок. Потом и вовсе прилип носом к стеклу, всматриваясь в то, что происходило на улице.

Я все так же сидела на полу, прижавшись к стене и боясь ненароком привлечь к себе внимание этого чокнутого.

Но через минуту случилось то, чего я так боялась. Он обернулся, по-прежнему сжимая в одной руке ружье, и посмотрел так грозно, что у меня поджилки затряслись.

Эх, как мне захотелось опять упасть в обморок, чтобы не видеть его жуткую морду, поросшую кустистой густой бородищей.

Глаза свирепые, хуже, чем у того медведя, который меня преследовал. Здоровенный, как гора. А ручищи! Вспомнила, как он ловко топором орудовал, и нервно сглотнула.

– Вроде ушел, – с сомнением произнес он, обращаясь к самому себе.

Или все-таки ко мне? Голос глухой, сиплый, будто через силу. Не знаю почему, но он поразил меня больше, чем ружье и медведь вместе взятые. Поэтому ляпнула, прежде чем успела подумать, что делаю:

– Ты же немой?! – уставилась на него, как на привидение.

– Кто сказал? – просипел он.

– Ты сказал. Вчера. Ыыыываааааввааааа, – изобразила его то ли мычание, то ли рычание.

Он сердито сверкнул в мою сторону яркими глазами и закинул ружье на плечо:

– Не понимаю, о чем ты. Не было такого!

– Было! – я тоже поднялась. Тот факт, что он со мной разговаривал, дал слабую надежду на возможность договориться.

– Поспорим? – демонстративно переложил ружье на другое плечо.

– Хорошо. Не было, – тотчас пошла на попятный, усмотрев в его вопросе прямую угрозу.

Он прошел мимо меня к умывальнику, где на низкой подставке стояли два ведра, накрытые эмалированными крышками. Снял с крючка на стене ковшик, открыл одно из ведер, зачерпнул воды и начал пить. Жадно, большими глотками. По кудрявой бороде покатились крупные капли.

Утолив жажду, вытер ее рукавом и снова обернулся ко мне:

– Звать как?

– Ю… – икнула испуганно, – Юля.

– Ну здравствуй, Ю-юля, – кровожадный оскал просочился сквозь бороду, – что делать будем?

Я всхлипнула жалобно:

– Отпустите меня, пожалуйста! – сложила руки в умоляющем жесте. – Я уйду и все. И никому не скажу, где вы прячетесь. Я вообще никогда никому ничего не скажу о том, что встретила такого, как вы. Пожалуйста!

– Такого, как я? – чуть склонив голову набок, продолжал на меня смотреть, ожидая ответа.

– Ну… Такого, – промямлила, чувствуя себя совершенно несчастной, – большого…

– ?

– Бородатого…

– ???

– Маньяка, – шёпотом, едва слышно.

– У-у, – протянул он, усмехаясь недобро, и начал приближаться, – а тебе не пришло в голову, что я, как истинный маньяк, и без того могу сделать так, что ты никогда ничего никому не расскажешь?

Да я только об этом и думаю с того самого момента, как впервые увидела его на дороге!

Отступать мне было некуда. За спиной стена, впереди злой бородатый мужик, который, похоже, решил воплотить в жизнь свои грязные фантазии с моим участием.

– Я буду кричать! – пропищала, когда он был уже совсем близко. Вблизи это чудовище казалось еще здоровее и опаснее.

– Кричи, – разрешил равнодушно и лапу свою поднял, намереваясь то ли ударить, то ли задушить.

Ожидая самого худшего, я съежилась, зажмурилась и приготовилась к тяжелой, мучительной смерти.

– Смотри на меня! – стальным голосом приказал он, и я не посмела ослушаться.

Глаза открыла, уставилась на него как завороженная. Врут те, кто говорит, что в такие моменты вся жизнь перед внутренним взором пролетает. Все мои мысли занимал только он.

У моей смерти жуткая борода и яркие, как летнее небо, глаза. Кто бы мог подумать…

Чумазая рука все ближе и ближе. Вот она уже в сантиметре от моего лица, мой шеи, которую он запросто переломит одним движением.

Мужик протянул руку еще ближе:

– Саечка за испуг, – щелкнул по подбородку и, насмешливо фыркнув, отошел в сторону.

Глава 3

Чего? Уставилась на него в полнейшем недоумении.

Какая еще саечка?! Он издевается надо мной, что ли? Присмотрелась подозрительно. По бородатой физиономии ничего не поймешь, сколько ни всматривайся.

Маньяк тем временем направился столу, застеленному клетчатой, протертой на углах клеёнкой, заглянул в заварочный чайник и, ничего интересного там не обнаружив, пошел к неказистому столику, на котором стояла прикрытая полотенцем посуда. Выковырнул оттуда две кружки, здоровенный термос и выставил их на стол.

Я все так же стояла на месте, боясь лишний раз пошевелиться, и наблюдала за его действиями.

Мужик плеснул в кружки заварки, потом налил из термоса кипятка.

– Садись, – кивнул на лавку, – поговорим.

Я с места не сдвинулась. Не было ровным счетом никакого желания садиться и говорить. Это же маньяк! Какие могут быть с ним разговоры?

– Я хочу уйти! – выпалила на одном дыхании и съежилась, ожидая ярости с его стороны.

Он остановился, смерил меня взглядом с ног до головы, а потом просто пожал плечами:

– Иди.

– Можно? – в сомнении покосилась на входную дверь.

– А чего нет-то? Иди!

– Но… Там медведь!

– А кому нынче легко?

Он точно надо мной издевался.

– Я его боюсь.

– Тогда не ходи.

Вот и весь разговор.

И снова я стою, руки развела, рот открыла, а что делать – не знаю.

Псина потеряла интерес ко всему происходящему, улеглась поудобнее, и ее длинные лапы вылезали из-под стола на полкухни. Коза, до этого тихо стоявшая в углу, устала притворяться ветошью, бодро отряхнулась и, известив о своем присутствии громким «Ме-е-е», начала со шкодливым видом присматриваться к моей юбке-разлетайке.

– Не смей! – цыкнула на нее, когда она уже вытянула шею и начала шлепать губами, пытаясь дотянуться.

Коза явно оскорбилась. Голову наклонила и как-то боком на меня пошла.

– Не зли Агриппину, – просипел леший, – она дама мстительная, обид не забывает.

Да мне все равно, что она там не забывает! Моя юбка! И я никому не позволю ее жевать!

Рогатая снова на меня пошла, сурово кося карим глазом. Пришлось отступать, пятиться, пока не уперлась спиной стену.

На мое счастье, это чудовище отвлеклось на стоявшую в углу метлу – начало щипать мелкие веточки, забыв о том, что собиралось насадить меня на рога.

Хозяин этого сказочного замка тем временем уселся за стол, сложил могучие руки и снисходительно поглядывал на мои мучения.

– Чай все еще в силе, – меланхолично заметил он и потянулся за сахаром.

– Ты всегда предлагаешь чай тому, кого похитил? – нервы были на пределе, мне кажется, их звон было слышно по всему дому.

– Я тебя не похищал, – невозмутимо покачал головой мужик.

– Не похищал? А как тогда это все называется? – широким жестом обвела домишку.

–Ты отрубилась, и я счел своим долгом забрать тебя с собой. Вот и все. Мне надо было бросить тебя на дороге?

От такого объяснения я даже растерялась.

– Я отрубилась от страха, потому что ты набросился на меня с пилой! – от жутких воспоминаний по спине холод прошелся. – И мычал, как Герасим!

– Я простыл, – проворчал он, – голоса не было. Пилу просто держал в руках.

Голоса не было? Просто пила в руках? В голове не укладывалось.

– Ты запер меня в комнате.

– Там просто дверь заедает, надо поднажать, – он явно забавлялся, рассказывая мне все это, – садись. Чай стынет.

– Мне надо позвонить! – грозно произнесла я.

После того как выяснилось, что никакой это не маньяк, а просто бородатый дремучий лесник, ко мне вернулась смелость. Я даже рассердилась на него за то, что он без спроса притащил меня в эту землянку да еще и перепугал до смерти. Было с чего рассердиться! Я чуть со страху не померла!

– Звони, – он только пожал плечами.

– Не могу. Телефон разрядился!

– Тогда не звони.

Логично, черт подери! Только от этого разозлилась еще сильнее.

– Мне надо зарядить его!

– Ничем не могу помочь. Электричества нет.

– Ты бы мог… – начала я, – дать мне свой?

– Нет. Не мог бы, – покачал головой. – У меня нет телефона, а даже если бы и был, представляешь, чтобы его зарядить тоже нужно электричество. А его, как я уже сказал, нет.

Опять издевается!

– Как же ты тут живешь? – ужаснулась я. – Без света! Без связи с внешним миром?!

– У меня есть фонарь, и не один, свечи, а без внешнего мира я прекрасно обхожусь.

– Так же нельзя.