Бобби нехотя оторвался от созерцания очага и посмотрел на Роджера. Его глаза покраснели от дыма, клеймо в виде буквы «У» на щеке казалось белым в рассветном полумраке.

– Отлично сказано, святой отец! Добро пожаловать домой.

* * *

Мама называла такие погожие деньки «днями голубого вина». Когда небесная синева простиралась до самого горизонта, а воздух пьянил свежестью. Под ногами шуршали облетевшие с дубов и каштанов листья, смешанные с сосновыми иголками; от земли исходил резкий прелый запах. С ружьями наперевес охотники поднимались в гору. Брианна Фрэзер Маккензи ощущала полное единение с природой.

Отец придержал ветку гемлока, Бри поднырнула под ней и встала рядом.

– Feur-milis, – произнес он, указывая на раскинувшиеся внизу луга. – Не забыла еще Gàidhlig^[6], дочка?

– Что-то связанное с травой?.. – предположила она, порывшись в памяти. – Второго слова я не знаю.

– «Сладкая трава». Так мы называем этот лужок. Хорошее пастбище – но уж больно высоко забираться, не всякое животное осилит дорогу. Да и оставлять их здесь надолго без присмотра не годится: пумы и медведи так и рыщут по округе.

Луг подернулся рябью: миллионы серебристо-зеленых стебельков тянулись к утреннему солнцу, колыхаясь на ветру. Над травой порхали желтые и белые бабочки. Вдруг в отдалении раздался треск, и какое-то копытное животное скрылось в лесной чаще, качнув ветки.

– Я смотрю, у ваших коров есть конкуренты, – пошутила Бри, кивнув в ту сторону. Отец, по-видимому, не собирался преследовать зверя. Она удивилась, но потом решила, что на то имеются веские причины.

– Не так уж много, – ответил Джейми и повернул направо, двигаясь вдоль окружающих луг деревьев. – Олени питаются иначе, чем коровы или овцы, особенно если пастбище хорошее. Это был старый самец, – бросил он через плечо. – Убивать их летом нет необходимости: другого мяса вдоволь, к тому же более вкусного.

Брианна вскинула брови, но промолчала. Отец обернулся и с улыбкой посмотрел на нее.

– В эту пору их много: где один, там и остальные. Самки и оленята сбиваются в небольшие стада. До брачного сезона еще далеко, однако самцы всегда наготове. Он точно знает, где их искать. – Джейми кивнул в направлении, куда скрылся олень.

Бри подавила улыбку, вспомнив не совсем приличные комментарии матери по поводу влияния тестостерона на мужчин. Однако отец заметил и, угадав дочкины мысли, печально вздохнул; ее сердце сжалось от нежности.

– Твоя мама права насчет мужчин. – Джейми пожал плечами и серьезно добавил: – Помни ее наставления, a nighean. – Затем повернулся, подставив лицо ветру. – Олени неподалеку, но ветер дует от нас – мы не сможем приблизиться. Разве что если проберемся поверху и зайдем с подветренной стороны. – Он махнул рукой на запад. – Может, сперва навестим Йена-младшего? Если не возражаешь.

– Конечно! – Волна радости охватила ее при упоминании кузена. – Вчера у костра кто-то из вас говорил, что Йен женился. Интересно, на ком?

Она сгорала от любопытства; каких-то десять лет назад двоюродный братец предлагал руку и сердце ей. Совершенно нелепая идея, но в тот момент им двигало отчаяние. Хотя Бри осознавала, что он тогда был вовсе не прочь затащить ее в постель. Позднее, когда оба повзрослели – она вышла замуж, он развелся с индейской женой, – взаимное физическое влечение отошло на задний план.

Однако отголоски давней симпатии по-прежнему жили в их сердцах, и Брианна искренне надеялась, что ей понравится новая жена Йена.

Отец рассмеялся.

– Вы поладите! Ее зовут Рэйчел Хантер. Она из квакеров.

Воображение сразу нарисовало бесцветную тощую женщину с опущенными долу глазами. Заметив сомнение в дочкином взгляде, Джейми покачал головой:

– Рэйчел совсем на них не похожа. И всегда говорит начистоту. Йен от нее без ума – а она от него.

– В таком случае рада за них!

Она действительно была рада. Отец поднял бровь и окинул Бри насмешливым взглядом. Но промолчал и, повернувшись, повел ее за собой по напоенному летними ароматами зеленому морю.

* * *

Дом Йена совершенно очаровал Брианну. Он ничем не отличался от других горных жилищ, кроме расположения в самом центре осиновой рощи; сквозь трепещущие на ветру листья пробивались солнечные лучи. Причудливая игра света и теней создавала ощущение волшебства: чудилось, стоит отвести взгляд – и дом исчезнет среди деревьев.

Над забором виднелись любопытные головы четырех коз и двух козлят. Животные громко приветствовали гостей веселым блеянием, однако хозяева так и не появились.

– Должно быть, куда-то ушли. – Джейми прищурился. – По-моему, там на двери записка!

Так и оказалось: к двери был приколот длинным шипом клочок бумаги с неразборчивыми каракулями. Брианна не сразу распознала гэльский.

– Жена Йена – шотландка? – спросила она, нахмурившись. Ей удалось понять только пару слов: «Маккри» и «козы».

– Нет, это почерк Дженни. – Нацепив очки, отец пробежал глазами записку. – Здесь сказано, что они с Рэйчел отправились к Маккри, чтобы шить лоскутные одеяла. И если Йен вернется раньше, пусть подоит коз и оставит половину молока на сыр.

Из загона послышалось многоголосое блеяние: козы словно почуяли, что речь идет о них.

– Очевидно, Йена тоже нет дома, – заметила Брианна. – Думаешь, стоит их подоить? Возможно, я даже вспомню, как это делается.

Джейми с улыбкой покачал головой.

– Не нужно. Скорее всего, Дженни выдоила их пару часов назад – думаю, они легко продержатся до вечера.

Поначалу она решила, что «Дженни» – имя работницы и только сейчас, уловив неожиданную теплоту в отцовском голосе, ошарашенно на него уставилась.

– Дженни?.. Твоя сестра Дженни? – недоверчиво спросила Бри. – Она здесь?

Вопрос его немного удивил.

– Ну конечно! Ох, да ведь ты ничего не знаешь. Прости, малышка, совсем не подумал. Она… Погоди-ка. – Джейми пристально посмотрел на дочь. – Письма. Мы писали – в основном Клэр, – но…

– Мы их получили.

Бри вспомнила, как открыла принесенную Роджером деревянную шкатулку с инициалами полного имени Джема на крышке и буквально лишилась дара речи при виде родительских писем. Прочтя в первом «Мы живы…», она испытала целую бурю эмоций: облегчение, радость, печаль.

Похожее чувство нахлынуло на нее и сейчас. Дыхание перехватило, от навернувшихся слез все поплыло перед глазами – хижина, отец и сама она словно растворились в лучах солнца, пробивающихся сквозь кроны осин. Джейми обхватил дочь рукой и крепко прижал к себе.

– Мы и не чаяли увидеть тебя снова, a leannan^[7], – прошептал он дрогнувшим голосом, уткнувшись в ее рыжую макушку. – Я боялся – так боялся! – что вам не удалось добраться до безопасного места. Что вы все погибли, потерявшись во времени и пространстве. И что мы этого никогда не узнаем.

– Мы не могли вам сообщить. – Она подняла голову от отцовского плеча и вытерла нос рукой. – Зато вы оставили весточку нам – в тех письмах. Дали знать, что живы… – Бри замолчала, сморгнув последние слезинки, и Джейми торопливо отвел повлажневший взгляд.

– Неправда, – мягко сказал он. – К тому моменту, как вы получили письма, мы были давно мертвы.

– Нет, не были! – упрямо выкрикнула Бри, схватив отца за руку. – Я не стала читать все письма сразу. Разделила их на порции: ведь пока есть непрочтенные строки… вы по-прежнему живы.

– Теперь это все неважно, девочка моя, – вполголоса ответил Джейми, целуя ей руку и обдавая пальцы теплым дыханием. – Вы здесь. С нами. Остальное не имеет значения.

* * *

Брианна сжимала в руках старенький дробовик, а у отца было хорошее ружье. Она не собиралась палить по птицам или другой мелкой дичи, чтобы не спугнуть притаившегося поблизости оленя. Дорога шла в гору, и Бри немного запыхалась; капельки пота выступили на висках, несмотря на прохладный день. Отец взбирался все выше с легкостью горного козла, не выказывая ни малейших признаков усталости. К ее огорчению, он заметил, что подъем дается ей нелегко, и кивнул в сторону небольшого уступа.

– Устроим привал, a nighean, – улыбнулся он. – Здесь есть вода.

Он осторожно коснулся ее раскрасневшейся щеки и тут же отдернул руку.

– Извини, малышка. Все никак не привыкну, что ты настоящая.

– Понимаю, – мягко ответила Бри. А затем дотронулась до теплой, гладко выбритой отцовской щеки и посмотрела в раскосые голубые глаза – такие же, как у нее самой.

Джейми вздохнул и нежно привлек дочь к себе. Они долго стояли, обнявшись и слушая крики воронов над головой и журчание воды.

– Trobhad agus ól, a nighean, – ласково сказал он, разворачивая ее лицом к небольшому ручейку, бегущему в расщелине между двух валунов. – Сходи попей.

Вода была ледяной, с легким горьковатым привкусом хвои.

Утолив жажду, Бри смочила раскрасневшееся лицо, и в этот момент отец вдруг резко дернулся. Она замерла, не сводя с него взгляда. Джейми тоже не шевелился, лишь едва заметно кивнул вверх на склон холма.

Тогда она увидела – и услышала, – как сверху сыплется земля и мелкие камушки, с шорохом скатываясь к ее ногам. Затем все смолкло; раздавались только крики воронов. Карканье стало громче, словно птицы кружили теперь совсем рядом. Что-то заметили, подумала Бри.

Вороны и правда приблизились. Один из них неожиданно спикировал вниз, промелькнув над головой, другой продолжал кричать в вышине.

От внезапного грохота со стороны нависающих скал она едва не потеряла равновесие, инстинктивно ухватившись за торчащие из расщелин молодые деревца. Как раз вовремя: послышался глухой удар, скользящий шорох, и тут же сверху, разбрасывая землю и мелкие камни, упало что-то огромное. Тяжело дыша и истекая кровью, оно ударилось об уступ в двух шагах от Брианны и с шумом рухнуло в кусты.

– Спаси и сохрани нас, архангел Михаил, – сказал отец на гэльском, крестясь. Он глянул вниз на качающиеся ветки – неизвестная тварь была еще жива! – а затем поднял глаза.

– Weh!^[8] – раздался сверху бесстрастный мужской голос.

Гэльское слово было незнакомым, в отличие от голоса. Сердце радостно подпрыгнуло.

– Йен! – крикнула Брианна.

Последовало молчание – только вороны встревоженно галдели над головой.

– Спаси и сохрани нас, архангел Михаил, – потрясенно произнес тот же голос, и через мгновение кузен спрыгнул на узкий уступ, с легкостью удерживая равновесие.

– Йен, это и правда ты! – воскликнула она.

– A charaid!^[9] – Йен сгреб ее в охапку и стиснул, недоверчиво смеясь. – Боже мой!

Он немного отстранился, чтобы удостовериться, что глаза его не подвели, а затем рассмеялся от радости, крепко поцеловал ее и вновь задушил в объятиях. От кузена пахло оленьими шкурами, овсянкой и порохом. Бри чувствовала, как колотится его сердце.

Внизу послышался шорох; покончив с приветственными объятиями, она увидела, что отец спрыгнул с уступа и спускается по каменистому склону к кустам, куда свалился раненый олень, – это наверняка был олень.

На секунду Джейми остановился перед зарослями – ветки еще шевелились, но уже не так буйно, – а затем вытащил кинжал и, пробормотав что-то на гэльском, осторожно двинулся вперед.

– Там кусты шиповника, – пояснил Йен, выглядывая из-за ее плеча. – Хотя, думаю, дядюшка успеет перерезать ему горло. A Dhia…^[10] Выстрел был неудачный, и я боялся, что мне… Однако какого дьяв… – то есть как ты здесь очутилась?

Он еще раз оглядел сестру с головы до ног; при виде мужских штанов и охотничьих ботинок уголки его губ дрогнули в улыбке. Но что-то в лице Бри встревожило Йена.

– А муж приехал с тобой? И детишки?