К моему удивлению, шея у нее при этом побледнела, а плечи опять сгорбились. Я оглянулась на Мэнди, но та беспробудно сопела под стеганым одеялом.

– Фанни? – Я попробовала снова дотронуться до нее и погладить руку. – Ты ведь уже видела девушек, у которых начинались месячные?

Насколько мы знали, в Филадельфии девочка жила в борделе примерно с пяти лет. Я бы сильно удивилась, если бы она не имела представления о женской репродуктивной системе. Тут меня осенило, и я обругала себя за глупость. Ну конечно. Фанни видела все.

– Да, – сказала она так же холодно и отчужденно. – Это означает две вещи. Первое – ты можешь забеременеть, и второе – начать зарабатывать деньги.

Я сделала глубокий вдох.

– Фанни. Сядь и посмотри на меня.

На мгновение она замерла, однако тут же послушно повернулась и села, опустив взгляд на свои маленькие острые коленки под муслиновой тканью.

– Милая, – сказала я как можно мягче и за подбородок подняла ее лицо. Кроткие карие глаза, встретившись с моими, дрогнули, как от удара, зрачки в страхе расширились. Она сжала челюсти, и я убрала руку с застывшего личика. – Фанни, ты же не думаешь, что мы собираемся сделать из тебя шлюху?

Услышав изумление в моем голосе, девочка моргнула. Потом снова опустила глаза.

– Я… не гожусь ни для чего другого, – произнесла она чуть слышно. – Но могу получить кучу денег за… это. – Быстрым, едва ли не ожесточенным движением Фанни махнула рукой в районе живота.

Меня словно ударили под дых. Она что, в самом деле считала?.. Похоже, да. Должно быть, все то время, пока жила с нами. Поначалу Фанни казалась счастливой – ела вволю, наслаждалась безопасностью, нашла друзей. Но в последний месяц стала замкнутой и задумчивой, потеряла аппетит. Я сочла это физическими признаками неизбежных изменений, которые она чувствовала, и держала наготове менструальные травы. Мои догадки подтвердились, но, очевидно, я предусмотрела не все.

– Неправда, Фанни. – Я взяла ее за руку. Девочка не противилась, однако ее ладонь лежала в моей как дохлая птица. – Ты годишься на большее…

Господи, прозвучало так, будто мы держали ее ради каких-то других целей.

– То есть… Мы взяли тебя вовсе не потому, что рассчитывали… извлечь выгоду.

Она отвернулась и тихонько всхлипнула. Стало только хуже. Я внезапно вспомнила о Брианне в подростковом возрасте и как часами не выходила из ее спальни, тщетно уверяя: «Нет, ты не уродина. Конечно, у тебя будет парень, всему свое время. Нет, люди не испытывают к тебе ненависти». Тогда у меня мало что получалось, и, очевидно, с годами материнские навыки не улучшились.

– Мы тебя взяли, чтобы ты жила с нами, милая, – сказала я, поглаживая безжизненную ладонь. – И мы могли бы о тебе заботиться.

Фанни отдернула руку и снова свернулась калачиком, уткнувшись лицом в подушку.

– Дет, деправда, – прохрипела она и тяжело откашлялась. – Это Уильям заставил мистера Фрэзера.

Я громко рассмеялась. Девочка оторвала голову от подушки и удивленно посмотрела на меня.

– Послушай, Фанни. Как человек, который неплохо знает их обоих, уверяю тебя, что никто в мире не заставит одного из них сделать что-либо против его воли. Мистер Фрэзер упрям как скала, и сын весь в него. Давно ты знаешь Уильяма?

– Не очень… – неуверенно ответила она. – Он… он пытался спасти Дж… Джейн. Он ей нравился.

Внезапно слезы навернулись ей на глаза, и Фанни уткнула лицо в подушку.

– Вот как, – тихо сказала я. – Понятно. Ты думаешь о Джейн.

Разумеется.

Она кивнула, ее маленькие плечи сгорбились и вздрагивали. Коса расплелась, мягкие каштановые локоны упали вперед, обнажив белую шею, тонкую, как стебель очищенной спаржи.

– Я только один раф видела, как она плач-чет, – всхлипнула Фанни в подушку, которая наполовину заглушала слова.

– Кто – Джейн? Когда это было?

– Поф… после первого раза. С муф… мужчиной. Она вернулась и отдала окровавленное полотенце миссис Эббот. Потом заползла ко мне в постель и заплакала. Я ее обнимала… и гладила, н… но она не перефтавала.

Фанни поджала под себя руки и затряслась от безмолвных рыданий.

– Саксоночка? – раздался у двери хриплый сонный голос Джейми. – Что случилось? Я повернулся на бок и вместо тебя обнаружил в постели Джема.

Он говорил спокойно, пристально глядя на дрожащую спину Фанни. Затем перехватил мой взгляд, приподнял бровь и слегка кивнул в сторону дверного проема, спрашивая, не лучше ли ему уйти.

Посмотрев на Фанни, потом снова на него, я беспомощно дернула плечом. Он сразу же вошел в комнату и придвинул табурет к кровати. Заметив следы крови, Джейми покосился на меня – может, это сугубо женское дело? – но я покачала головой и погладила девочку по спине.

– Фанни скучает по своей сестре. – Я назвала единственную причину, которую, как мне казалось, можно было уладить в настоящий момент.

– Вот как, – тихо проговорил Джейми.

Прежде чем я успела его остановить, он наклонился и осторожно взял девочку на руки. Я опасалась, как бы мужское участие не испугало ее, однако она тотчас же повернулась к Джейми, обвила руками за шею и разрыдалась у него на груди.

Он усадил Фанни на колено, гладил по волосам и что-то бормотал по-гэльски. Она не знала языка, но понимала суть сказанного, как бывает с лошадьми и собаками. При виде этой сцены у меня будто гора упала с плеч.

Всхлипнув еще пару раз, Фанни постепенно успокоилась от его прикосновений и теперь лишь изредка икала.

– Я видел твою сестру всего раз, – осторожно сказал Джейми. – Ее звали Джейн, да? Джейн Элеонора. Красивая девушка. И она тебя любила, Фрэнсис. Я точно знаю.

Фанни кивнула, по щекам у нее потекли слезы. Я глянула в угол, где на маленькой раскладной кроватке лежала Мэнди. Она все еще крепко спала, засунув в рот большой палец. Однако Фанни быстро взяла себя в руки, и мне стало любопытно, не доставалось ли ей в борделе за слезы или несдержанные эмоции.

– Она сделала это ради меня, – проговорила девочка с невыразимым отчаянием в голосе. – Убила капитана Харкнесса. А теперь Джейн мертва. Я во всем виновата.

Она с усилием стиснула кулаки, так что побелели костяшки пальцев, и все же не сдержала слез. Джейми посмотрел на меня поверх ее головы, затем сглотнул, унимая дрожь в голосе.

– Ты бы сделала что угодно для сестры, правда? – спросил он, ласково поглаживая Фанни между выступающими маленькими лопатками.

– Да, – глухо ответила она ему в плечо.

– Разумеется. И Джейн сделала то же самое для тебя, ведь так? Ты бы отдала за нее жизнь без колебаний, и она тоже. Это не твоя вина, a nighean.

– Моя! Если бы я не подняла шум… Ох, Джейни!

Девочка прильнула к Джейми, предавшись горю. Тот гладил ее, давая выплакаться, а сам тем временем вопросительно посмотрел на меня поверх растрепанной макушки.

Я встала, подошла к нему сзади, положила руку на плечо и шепотом на французском вкратце рассказала, из-за чего еще переживает Фанни. Он на мгновение поджал губы, а затем кивнул, не переставая гладить девочку и бормотать утешения. Чай к тому времени уже остыл, на мутной поверхности плавали частички розмарина и молотого имбиря. Я взяла заварник с чашкой и тихонько вышла, чтобы сделать свежий.

Тут же за дверью я чуть не налетела на Джемми в темноте.

– Иисус твою Рузвельт Христос! – в сердцах прошептала я, едва не перейдя на крик. – Что ты здесь делаешь? Почему не в постели?

Внук пропустил вопросы мимо ушей, обеспокоенно вглядываясь в полумрак спальни и горбатую тень на стене.

– Что случилось с сестрой Фанни, бабушка?

Глядя на Джема сверху вниз, я медлила с ответом. Ему всего девять. И, конечно, в первую очередь родители должны объяснять ребенку то, что, по их мнению, ему следует знать. Но он дружит с Фанни, а девочка, видит Бог, нуждается в друге, которому можно доверять.

– Идем со мной. – Я положила руку Джему на плечо и повела к лестнице. – Расскажу, пока завариваю чай. Только смотри – матери об этом ни слова.

Я объяснила все, упрощая рассказ и опуская то, что узнала от Фанни о пристрастиях покойного капитана Харкнесса.

– Тебе известно, кто такие шлюхи? Э-э… их еще называют hoor?^[84] – добавила я, и озадаченное выражение на лице внука сменилось пониманием.

– Конечно. Жермен мне рассказывал. Это дамы, которые ложатся в постель с мужчинами, даже если те им не мужья. Фанни уж точно не шлюха, правда? Значит, ее сестра?.. – Он пришел в замешательство.

– В общем, да, – подтвердила я. – Но не стоит придавать этому слишком большое значение. Женщины или девушки становятся шлюхами не от сильного желания, а потому, что не могут заработать на жизнь иначе.

Похоже, я его совсем запутала.

– Как тогда они зарабатывают?

– Ну… Мужчины платят им за то, чтобы… э-э… лечь с ними в постель. Поверь мне на слово, – убедительно произнесла я при виде его расширившихся от удивления глаз.

– Я постоянно сплю в одной постели с Мэнди и Фанни, – возразил он. – И Жермен тоже. Вот еще – платить им деньги за то, что они девчонки!

– Джеремайа, – сказала я, наливая в заварник свежий кипяток. – «Ложиться в постель» – это эвфемизм. Слышал такое слово? Его используют, когда хотят приукрасить в разговоре что-то не очень приличное. Например, совокупление.

– Ах, вот ты про что… – Его лицо прояснилось. – Как у свиней? Или куриц?

– Примерно. Найди мне чистую тряпку, хорошо? Кажется, несколько лежат в нижнем шкафчике.

Я опустилась на колени – суставы слегка хрустнули – и при помощи кочерги достала из золы нагретый камень. Послышалось тихое шипение, когда холодный воздух комнаты коснулся раскаленной поверхности.

– В общем… – Я протянула руку за тканью, которую принес Джем, и попыталась придать голосу непринужденную интонацию. – Родители Джейн и Фанни умерли. У девочек не было возможности себя прокормить, вот Джейн и стала шлюхой. Но среди мужчин попадаются и негодяи… Тебе ведь это уже известно? – Я взглянула на внука, он серьезно кивнул.

– Ладно. Так вот, один из них пришел в дом, где жили Джейн с Фанни, – хотел заставить Фанни лечь с ним в постель, хотя для подобных вещей она была слишком мала, и… э-э… Джейн его убила.

– Ого!

Я пристально поглядела на внука, но он говорил с глубочайшим уважением. Кашлянув, я начала сворачивать ткань.

– Действительно, очень смелый поступок. Только она…

– Как она его убила?

– Зарезала, – коротко ответила я, надеясь, что он не станет выпытывать подробности. Я и сама предпочла бы не знать. – Но тот мужчина служил в британской армии, и когда там стало известно о случившемся, Джейн арестовали.

– Иисусе, – выдохнул Джем с благоговейным ужасом. – Ее повесили, как пытались повесить папу?

Может, стоило сказать внуку, чтобы не произносил имя Господа всуе? Хотя он явно сделал это не нарочно, да и потом – уж кто бы говорил, я ничем не лучше.

– Они хотели. Джейн была очень напугана, одинока и… в общем, она покончила с собой, милый.

Джем долго смотрел на меня непонимающим взглядом, потом с трудом сглотнул.

– Джейн попала в ад, бабушка? – спросил он едва слышно. – Поэтому Фанни грустит?

Я тщательно обернула камень тканью. Исходящий от него жар согревал ладони.

– Нет, мой хороший, – ответила я как можно убедительнее. – Я в этом абсолютно уверена. Господь примет во внимание все обстоятельства. Нет, Фанни просто скучает по сестре.

Джемми серьезно кивнул.

– Я бы скучал по Мэнди, если бы она кого-нибудь убила и ее… – Он шумно сглотнул от подобной мысли.

Я несколько встревожилась: похоже, он считал сестру способной на убийство, хотя…

– С Мэнди ничего такого не случится. Вот, держи. – Я вручила ему завернутый камень. – Смотри, осторожнее.